Тайная свадьба
Джо Беверли


Повесы #2


Совсем юный Кристиан Хилл поднялся на защиту чести молоденькой Доркас Фроггат – и тут же стал ее женихом, а потом и законным мужем. Но сразу после венчания ему пришлось покинуть невесту и отправиться на поле брани…

Прошло несколько лет. Доркас, получившая известие о гибели супруга, стала его забывать. Но однажды на пороге ее дома появляется… не кто иной, как Кристиан, лорд Грандистон, – живой, здоровый и жаждущий увидеть жену!

Что делать? Доркас вовсе не нужен этот брак.

Однако в сердце Хилла по-прежнему живет любовь…


Джо Беверли

Тайная свадьба


Пролог


Февраль 1754 года

«Бараний хлев», Недер-Тризли, Йоркшир

Стуча каблуками по каменному полу, в гостиницу вошел офицер.

– Лейтенант Мур? – требовательно спросил он.

Владелец гостиницы поспешил навстречу, кивая круглой лысой головой.

– Джентльмен, похоже, занят, сэр. Хотите эля, пока будете ждать?

Волнение хозяина было понятно. Суровое выражение красивого лица молодого офицера предвещало опасность, юнцы бывают так непредсказуемы. Безупречный мундир и белый пудреный парик не смягчали положения, поскольку визитер при шпаге.

– У меня важное сообщение, – сказал офицер с резким южным акцентом. – Какая комната?

Джейкоб Худ привык иметь дело с отъявленными пьяницами, но вооруженному представителю власти перечить не станешь.

– Наверху, сэр, первая дверь справа.

Офицер легко взбежал по лестнице, гремя шпорами и зловеще стуча каблуками. Худ двинулся было за ним, но передумал и поспешил дать указания слугам, бормоча себе под нос, что некоторые только доставляют неприятности приличной гостинице.

Он предчувствовал нечто подобное, когда в номер поднялась парочка – молодой офицер, хотя не столь юный, как этот, с «женой», закутанной в накидку. Возможно, на самом деле это жена второго офицера, хотя на вид он слишком юн для брака. Ему и двадцати нет. Ну и заваруха будет.

На верхнем этаже лейтенант Кристиан Хилл не медля распахнул первую дверь справа. Маленькое оконце плохо освещало комнату с низким потолком, но было ясно, что здесь происходит. Мужчина на кровати дернулся и, сыпля проклятиями, скатился с женщины.

Хилл, улучив момент, взглянул на жертву, у которой лицо побелело от ужаса. Барт Мур, крепкий мужчина с рыжеватыми волосами и квадратным подбородком, схватил валявшуюся на полу шпагу. Расстегнутые брюки открывали поникшее мужское достоинство.

– Черт побери, Мур…

Шпага зловеще разрезала воздух. Хилл увернулся, перекатился под кроватью и весь в пыли поднялся с другой стороны со шпагой в руке.

– Не дури, приятель.

– Не указывай мне, щенок! – завопил Мур. – Убирайся, пока цел!

Хилл с благородной решительностью произнес:

– Только вместе с леди.

– Изображаешь из себя сэра Галахада?[1 - Рыцарь Круглого стола короля Артура, прославившийся галантностью и чистотой.] – ухмыльнулся Мур. – Она не хочет уходить. Мы собираемся пожениться. Правда, милая? Особенно теперь.

Девушка не издала ни звука, но отчаянно замотала головой, натягивая юбку на тонкие бледные ноги. Хилл повернулся к Муру:

– Мерзавец…

С искаженным яростью лицом Мур бросился на Хилла. Тот увернулся, и клинок шпаги вышиб щепку из массивного дубового столбика кровати.

Девушка издала приглушенный крик, но мужчины не обратили на нее никакого внимания. Их шпаги со звоном схлестывались, пока Хилл не толкнул перед собой дубовый стол.

– Одумайся! – задыхался Хилл. – Ты хочешь умереть из-за этого?

– Испугался драки, малыш?

Распаленный новым оскорблением, Хилл перепрыгнул через стол и сделал резкий выпад. В воздух полетели новые щепки. Мур отвечал на удары, в глазах его не было пощады.

Хилл толкнул в ноги Муру стул.

– Опомнись, безумец!

Мур отшвырнул стул через комнату.

– Убирайся отсюда, иначе я тебя, как цыпленка, на вертел насажу. – Он сделал выпад.

Хилл, защищаясь, поднял второй стул, и кончик Шпаги противника увяз в древесине.

Кристиан сейчас мог убить противника, но отступил, тяжело дыша.

– Теперь ты очухался?

Мур, упершись ногой в стул, высвободил оружие и с ревом бросился вперед. Хилл блокировал удар, потом атаковал. Кровь струей ударила из руки Мура, и Кристиан снова отступил, но его противник, взвыв от гнева, нацелил шпагу прямо ему в сердце.

Хилл, отскочив в сторону, отвел клинок, но недостаточно быстро. Шпага противника успела ткнуться ему в грудь. Покачнувшись, Кристиан прижал руку к ране.

Мур победно крикнул и поднял шпагу над головой, чтобы нанести последний удар.

Но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались слуги. Мур заколебался лишь на долю секунды, но промедление оказалось фатальным. Хилл вонзил шпагу прямо ему в сердце.

– Убит! – выдохнул кто-то.

Трое мужчин схватили и разоружили задыхающегося Хилла, не обращая внимания на кровь, заливавшую его белый жилет. Двое других бросились к упавшему.

– Лайза! Лайза! – кричал хозяин гостиницы. – Беги за судьей. Произошло убийство!

Это уж слишком для попытки спасти оказавшуюся в бедственном положении девицу, подумал лейтенант Кристиан Хилл. Это его первая смерть. И какая бессмысленная.

Его толкнули на колченогий стул, рядом встал мужчина с грязным кухонным ножом, которым можно раскроить человека надвое одним ударом. И по виду мужчины было ясно, что он с удовольствием это сделал бы.

Один из слуг, встав на колени рядом с распростертым Муром, произнес:

– Умер, мистер Худ. Никаких шансов.

– Конечно, умер, – сказал Кристиан, прижимая руку к ране в боку. Похоже, это просто царапина. Хоть одна хорошая новость. – Мур первым напал на меня, и он был хорошим фехтовальщиком.

– Да что вы говорите?! – перебил хозяин гостиницы. – И, кто заплатит за ущерб?

– Я. – Деньги сейчас меньше всего волновали Кристиана. Ему нужны свидетели. Он рискнул повернуть голову и взглянул на кровать. Она была пуста.

– Где девушка? – спросил он.

– Распутная девка, которая пришла с ним? – спросил хозяин гостиницы. – Давно сбежала, судя по всему.

– Она была там. На кровати. – Кристиан повернулся и тут же почувствовал жало ножа.

Он повернул голову набок, чтобы снова посмотреть на кровать. Не вообразил же он себе девушку! Но на постели были лишь сбитые простыни.

Громкие шаги и шум голосов свидетельствовали о чьем-то появлении. Кристиан молился, чтобы это был судья. Иметь дело с джентльменом наверняка лучше, чем с этими свирепыми мужланами. Он не мог повернуться к двери, но увидел отражение в маленьком зеркале.

Это был не судья. В комнату, словно боевой корабль, вплыла женщина средних лет, ее пышная грудь и круглый живот напоминали наполненные ветром паруса. Кристиан понятия не имел, кто она, но смотрел на нее так, как будто от ее появления зависела вся его жизнь.

Дама была не одна. Следом за ней появились двое мускулистых мужчин с большими кулаками. Непохоже, что она нуждается в защите. Если бы не объемистая грудь, Кристиан принял бы ее за мужчину в женском платье. У нее были тяжелый подбородок и крепкие челюсти. Ее глаза – щели в складках – холодно и сердито оглядели комнату.

– Где моя племянница? – наконец сказала она с местным акцентом.

Владелец гостиницы взволнованно кланялся.

– Леди, которая прибыла с офицером, мэм? Ушла, мэм. Ушла перед этим бедствием.

Она повернулась к Кристиану:

– Это вы Мур?

– Нет, не Мур, мадам. Я – Хилл.

Она не удивилась, ее стальной взгляд переместился к трупу.

– Это Мур? – требовательно спросила она.

Владелец гостиницы шагнул вперед:

– Да, мэм. По крайней мере он так назвался.

– Полураздетый, все выставлено напоказ! И многие из ваших гостей днем щеголяют в номерах в таком виде?

– Э-э-э… нет, мэм.

– Доркас! – скомандовала женщина.

Послышался шум, из-под дальней стороны кровати вся в пыли показалась головка. Вид у девушки был еще более испуганный.

– Не пугайте ее, – с облегчением сказал Кристиан. У него есть свидетель. – Она и так прошла через…

– Вы так думаете? Она сама в этом виновата, и теперь мужчина мертв. Вставай, девчонка!

Доркас поднялась, обхватив себя руками, по ее грязным щекам текли слезы.

Плоская, как мальчик, она была полной противоположностью пышнотелой тетушке. Ее мышиного цвета волосы крысиными хвостиками торчали вокруг тонкого лица.

Что Мур в ней нашел?

Деньги. Именно эта сплетня подвигла Кристиана на безумный поступок. Мур планировал напоить и совратить наследницу, чтобы брак стал неизбежным. Он, должно быть, отчаянно нуждался в средствах этой бедняжки.

– Ты себя погубила, дуреха безмозглая, – сказала тетушка. – Начальница модной школы, на которой настояла твоя мать, подняла грандиозный шум из-за твоего побега.

– Простите… – прошептала девушка. – Я думала…

– Ах, ты думала?! – возмутилась тетушка. – Что он тебя любит? Такую щепку? Избави меня Бог от дураков. И поскольку он мертв, придется тебе выйти замуж за него.

Девушка, взглянув на труп, закатила глаза. Кристиан уставился на ее тетушку, задаваясь вопросом, не сумасшедшая ли она.

– Да не за того, дуреха. А вот за этого. – Она указала на Кристиана.

– Мэм…

– Замолчите. – Внушительный подбородок качнулся в сторону Кристиана. – Вы убили его, молодой человек, так что займете его место.

– Как бы не так! – подался вперед Кристиан и снова почувствовал лезвие кухонного ножа. – Черт бы вас всех побрал!

Один из подручных тетушки, сжав кулаки, двинулся вперед.

– Нет, – скомандовала она и в ледяной тишине спокойно продолжила: – Я богохульств не выношу, приятель, так что попридержите язык. А теперь подумайте. У вас, кроме виселицы, другого выбора нет.

Тяжело дыша от гнева, Кристиан рявкнул:

– Я рискну попытать счастья с правосудием.

– В самом деле? Я ничего не знаю о поединках, но этот, кажется, проходил не по правилам. – Кристиан промолчал. Дама вытащила из кармана кожаный мешочек и, позвякивая монетами, сказала: – Я слышала, это было хладнокровное убийство.

– Так и было, мэм, – после паузы подтвердил один из слуг. – Тот, другой, посмотрел на дверь, а этот прошил его насквозь.

– Насмерть, – добавил владелец гостиницы. – Бог свидетель, мэм. Он бил насмерть. И сомневаться нечего.

– Наверное, хотел девушку для себя, – вставила из-за спин какая-то женщина, надеясь тоже получить вознаграждение.

– Значит, его желание исполнится. – Грузная дама повернулась к Кристиану.

Он почти чувствовал, как вокруг шеи затягивается петля, но все-таки хотел предстать перед судом. Только бы выбраться из этого сумасшедшего дома, тогда можно обратиться за помощью к родным. Одна мысль о необходимости рассказать отцу об этом фиаско приводила его в ярость, но это лучше, чем болтаться на виселице.

Кристиан посмотрел на девушку, призывая ее в свидетели, но она смотрела в пространство и дрожала, обхватив себя руками. Везет как утопленнику. Девица от страха совсем разум потеряла.

Кристиан разжал зубы и рассудительно заявил:

– Возможно, мэм, мы можем поговорить об этом более сдержанно и без многочисленных свидетелей.

– Они понимают, что к чему, и знают, что вы убили его.

По комнате пробежал согласный ропот.

– Спросите ее, – сказал Кристиан, впиваясь взглядом в девушку. – Она скажет вам, что борьба была честной, насколько возможно!

– Это не имеет значения. Доркас нужен муж.

– Но этого в минуту не сделаешь, – отчаянно возразил Кристиан. – Есть законы… – Он понятия не имел, каковы они. – Мне только шестнадцать! – протестовал он. Черт побери, это прозвучало жалко. – Я офицер, – сказал он с бблыним достоинством, – и не могу жениться без согласия моего полковника.

– Тогда не говорите ему, – равнодушно ответила тетушка.

– Что? – уставился на нее Кристиан.

Прежде чем он успел возмутиться, в дверях послышалось движение. Судья? Кристиан попытался повернуться и снова почувствовал укол ножа. Бормоча проклятия, он посмотрел в зеркало и увидел толстого коротышку в коротком густом парике и черном облачении священника. Откуда он, черт возьми, взялся?

Священник замер при виде трупа и было попятился, но слуги плотным кольцом сомкнулись позади него.

– Вы здесь, чтобы заключить брак? – спросила тетушка Доркас.

– Э-э-э… лейтенанта Мура, мэм… – Его похожие на смородинки глаза остановились на Кристиане. Сглотнув, священник спросил: – Вы лейтенант Мур, сэр?

– Нет, – ответил Кристиан.

Глаза священника метнулись к трупу.

– О Господи… о Боже… – Вытащив платок, он вытер пот.

Кристиан тоже взмок. От ярости и от духоты в комнате.

– У вас есть с собой лицензия? – спросила дама.

Священник повернулся к ней:

– Э-э-э… да, мэм. Я… я законом уполномочен соединить их и… э-э-э… совершить брак. Мне говорили, что невеста прикована к постели.

– Пусть будет так, если вы на этом настаиваете, – сказала тетушка.

Прикована к постели? Что за мрачная шутка Мура? Как он намеревался вынудить девушку выйти за него?

Впрочем, останься Мур в живых, девушка уже была бы за ним замужем.

Священник явно желал оказаться в другом месте. Кристиан молил о каком-нибудь препятствии, но, учитывая настрой тетушки и слуг, не удивился, услышав собственный голос:

– Конечно, если все в порядке…

Он посмотрел на девушку и принял ее замороженное состояние за согласие.

Священник подошел к маленькому столику и вытащил из потертого портфеля документ. Расправив бумагу, он достал перо и чернильницу и принялся исправлять лицензию.

Кристиан недоверчиво наблюдал за ним.

– Ваше имя, сэр? – повернулся к нему священник.

– Это чудовищно, – возразил Кристиан. – Я не сделал ничего плохого. Я узнал о планах Мура и прибыл сюда, чтобы спасти девушку.

Он не заметил никакого изменения в выражении лиц окружавших его людей. Казалось, все они наслаждались разыгравшимся спектаклем. Так римская толпа стремилась увидеть, как кого-то скормят львам, мрачно подумал Кристиан.

– Если вы хотите деньги за свидетельские показания, – предложил он зрителям, – я буду щедрее ее.

– Тогда покажите свое золото, – сказал один из слуг.

Правду сказать, при нем было всего несколько монет, а золота еще меньше. Он был наследником, но его отец небогат и к тому же обременен обязательствами.

Кристиан снова попытался воззвать к разуму.

– Девушка может идти домой и забыть об этом. Брак со мной запрет ее на всю жизнь.

– Не глупите, – сказала тетушка, поворачиваясь от стола, за которым священник под ее бдительным оком трудился над лицензией. – Подобный брак легко расторгнуть.

Кристиану хотелось в это верить, но насколько он знал, брак, заключенный по лицензии или после объявления имен, нерасторжим.

– Доркас вернется домой замужней, – объявила тетушка. – Меня не собьешь, так что называйте свое имя.

Кристиан предпочел бы предстать перед судом, но его ум лихорадочно подбрасывал мрачные альтернативы. На суде больше десятка человек поклянутся, что он совершил убийство.

Обратись он за помощью к полковнику и семье, погубит этим сомнительным делом едва начавшуюся военную карьеру. Его полк через несколько дней отправляется в Канаду воевать с французами. И горстка мужланов не помешает ему сражаться за короля и страну.

Мур мертв. Этого не скроешь, но, вероятно, удастся убедить полковника Хауарда в своей версии. И зачем он ввязался в это дело? Впрочем, взглянув на бледную трясущуюся девушку, Кристиан пожалел, что не прибыл раньше.

– Накиньте на нее одеяло, – резко сказал он.

Его слова, казалось, изумили всех, но один из подручных тетушки сдернул с кровати одеяло, закутал в него девушку и помог ей сесть на скамью.

– Ваше имя, приятель! – отрезала дородная дама, возвращая Кристиана к жестокой действительности.

Что ж, придется пройти через этот фарс. Как она сказала, нет нужды никому об этом рассказывать.

И нет никакой нужды называть настоящее имя…

Кристиан лихорадочно придумывал фамилию и вспомнил, что уже назвал ее. Черт, кто его за язык тянул! Теперь можно поменять только свое имя на какое-нибудь банальное и распространенное.

– Джек Хилл, – сказал он. Наверное, Джеков Хиллов сотни.

Дама кивнула и повернулась к священнику, колдовавшему над документом. Кристиан снова посмотрел на девушку. Та куталась в одеяло, словно птичка, пытающаяся согреться. Она напомнила его младших сестер. Кристиан надеялся, что Мур горит в адском пламени. Не важно, какую глупость совершила девушка, сбежав с этим негодяем, она не заслужила такого страдания.

– Имя отца? – спросил священник.

Сыновей часто называют в честь отцов, поэтому Кристиан сказал:

– Джон Хилл. – На самом деле отца звали Джеймс.

– Полагаю, что вы не женаты, приятель? – По тону дамы было ясно, что в противном случае Кристиана не ждет ничего хорошего.

– Мне только шестнадцать, если помните.

– В таком возрасте можно жениться. Продолжим.

– Мы можем обойтись без ножа у моего горла? – с деланным спокойствием спросил Кристиан. По крайней мере можно будет вынести экзекуцию с достоинством.

– Что? – Дама, казалось, впервые заметила нож. – Уберите это сейчас же. Он не сбежит, если только у него крылья не вырастут.

Кристиан тут же встал и поправил мундир. Он ощупал рану в боку, которая оказалась простой царапиной. Однако отличный жилет пропал.

Хилл потребовал шпагу, и когда ему ее вернули, вытер клинок и вложил в ножны. Потом снял с кровати простыню и набросил ее на труп Мура.

Теперь, когда он лучше контролировал ситуацию, его напряжение ослабло. Если этот обман поможет девушке сохранить остатки репутации, пусть будет так. К тому же брак, заключенный в гостинице с женихом, назвавшим вымышленное имя, по подчищенной лицензии, распадется. Не успеют и чернила высохнуть.

Он повернулся к женщине:

– Ваше имя, мэм? И моей невесты.

– Я Абигейл Фроггат, а она Доркас Фроггат.

Доркас Фроггат. Кристиан вздрогнул. Взяв себя в руки, он спросил:

– Из?

Женщина прищурилась, словно раздумывая, не приставить ли ему снова нож к горлу.

– Из Шеффилда, если это вас интересует. Давайте займемся делом.

Один из подручных пышнотелой тетушки извлек девушку из одеяла. Он, вероятно, не злой человек, поскольку попытался поддержать ее. Но та отстранилась от него и, вскинув подбородок, с достоинством шагнула вперед. О ней мало что можно сказать – костлявая, бледная, растрепанная, яркий макияж, с помощью которого она пыталась выглядеть старше, размазался. Но Кристиан оценил ее храбрость.

Ему трудно было произнести слова клятвы, поскольку он – человек чести, никакого намерения лелеять это блеклое создание, пока смерть не разлучит их, не имел. Но Кристиан напомнил себе, что это пустая формальность ради спасения ее репутации.

Его невеста, казалось, тоже с трудом произносила слова, но тетушка отрывисто проговорила: «Я, Доркас Фроггат…» – и девушка повторила за ней. Кристиан одел ей на палец дешевое металлическое кольцо, поданное священником. Затем подписал документы, за ним – его невеста, тетушка и один из ее подручных. Священник зарегистрировал брак в ветхой книге и ослепительно улыбнулся:

– Благослови Господь счастливую пару!

Миссис Фроггат повернулась к аудитории.

– А теперь идите, выпейте за жениха и невесту. – Она бросила владельцу гостиницы несколько монет, и толпа двинулась вниз по лестнице.

В комнате осталось шесть человек.

– Я могу идти? – холодно поинтересовался Кристиан.

– Пока нет. – Внушительная миссис Фроггат повернулась к священнику: – Составьте мне документ.

– Я не клерк, мэм!

Абигейл Фроггат бросила на стол три гинеи.

Священник открыл чернильницу, снова взял ручку и под диктовку тетушки написал брачный контракт. Кристиан понял, что как муж Доркас теперь обладает властью над ней и над ее собственностью.

У него не много шансов завладеть этим.

Он взглянул на невесту, снова съежившуюся на скамье, и в нем шевельнулся защитный инстинкт. Кристиан подавил его. Чем скорее он освободится от Фроггатов, тем лучше.

Однако он внимательно прочитал документ.

Собственность его невесты останется у нее в соответствии с волей ее отца. Взамен семейство Фроггат обеспечит мужу доход в тридцать гиней в квартал, пока он находится в армии.

Тут Кристиан сделал паузу. Сто двадцать гиней в год – существенная сумма для человека, живущего на офицерское жалованье. Однако он гордо вычеркнул это предложение.

– Мне с этого прибыли не надо, – сказал он, подписывая бумагу.

Кристиан не хотел никаких напоминаний об этом браке. Он покинет страну вместе со своим полком и больше не вспомнит об этом. Возможно, философски подумал он, превратности войны положат конец этому странному союзу и без помощи суда. Впрочем, фальшивое имя, необычные обстоятельства и отсутствие брачных отношений помогут покончить с этим позже. Черт, да этот жирный священник, вероятно, лишен духовного сана.

– Ваше имя? – потребовал Кристиан. Священник зашевелил губами, словно не желая отвечать.

– Уолмсли, сэр. Уолмсли.

Несомненно, ложь, но это даже к лучшему. Миссис Фроггат подписала контракт как опекунша девушки. Потом объявила Кристиану:

– Теперь вы можете идти.

По какой-то душевной слабости Кристиан повернулся к Доркас, решив по крайней мере поцеловать ее в щеку, но она была таким воплощением страдания, что он не смог этого сделать. Снова он почувствовал, что должен спасти ее. Он, в конце концов, ее муж…

К черту!

Кристиан вышел из комнаты, решив навсегда покончить с играми в сэра Галахада, спасающего попавших в беду девиц.


Глава 1


Десять лет спустя Лондон

– Грандистон!

Окрик перекрыл шум и болтовню в офицерской столовой.

Кристиан был виконтом Грандистоном уже почти год. Достаточно долго, чтобы откликаться на это имя, но мало, чтобы получать от этого удовольствие. К тому же он собрался с приятелями в театр.

– Черт, – пробормотал он.

Его звал похожий на бульдога майор Делахью. Нынче тот был канцелярской крысой в полковой администрации, но Делахью заслуженный вояка, к тому же – начальник. Его не проигнорируешь.

– Не уезжайте без меня, – бросил Кристиан друзьям, пробираясь сквозь толчею. Какой документ он испортил на сей раз? Военная служба в мирное время дьявольски скучна, особенно если человек не знает ничего, кроме сражений.

– Да, сэр?

Строгий вид Делахью сменился унылой улыбкой.

– Не собирался говорить в приказном тоне, но здесь так шумно. Хотите выпить?

Кристиану пришлось принять предложение и сесть за стол майора.

Делахью откинулся на спинку стула, устраивая удобнее деревянную ногу. Таковы отрезвляющие свидетельства войны, но в эти дни Кристиан почти мечтал о ранах.

Он почти жалел, что перешел в элитный лейб-гвардейский полк. Отец, став графом Ройландом, убедил его совершить этот шаг.

Война с Францией и Индией закончилась, а роль красавца военного в Лондоне сулила массу удовольствий. Он будет рядом со старыми друзьями, особенно с Робином Фицвитри, теперь графом Хантерсдауном, и Торном, который нынче знаменитый герцог Иторн.

Новая жизнь на какое-то время развлекла Кристиана, но вскоре ему стало недоставать действий. Увы, Делахью выбрал неподходящий момент для обсуждения бумажных дел.

Кристиан потягивал вино, надеясь, что сможет быстро свернуть разговор. Заключено пари касательно актрисы Бетти Прикетт, фаворитки Кристиана.

– У вас есть родственник по имени Джек Хилл, Грандистон?

Кристиан сосредоточил внимание на Делахью:

– Да, сэр.

– Покойный?

– О Господи! Надеюсь, нет. – Искра тревоги погасла. Никто не послал бы Делахью сообщить о печальном событии в семье. – Младший брат. Приблизительно семи лет.

– А-а-а… – Делахью отхлебнул вина. – Думал, вы сможете распутать этот узел.

– Жаль, что не смог помочь, сэр. – Кристиан осушил бокал. – Я могу поинтересоваться у отца. Возможно, он назвал сына в честь кого-то из родственников, хотя когда речь идет о двенадцатом ребенке, тут уж всех святых вспомнишь.

– Двенадцатый? – уставился на него Делахью.

– Девятый был Мэтт, сэр, потом Марк, Лук и Джек.

– Все живы?

– Мои родители ни одного ребенка не потеряли.

– Двенадцать, – покачал головой Делахью.

Возможно, это было восхищение, но Кристиан подозревал, что майор считает это крайне неестественным.

– На самом деле тринадцать, сэр, – сказал Кристиан, сыпля соль на рану. – Есть еще трехлетний Бенджамин.

Воцарилась тишина. Кристиан посмотрел на дверь. Его друзья уходили.

– Этот Хилл угодил в неприятности, сэр?

– Нет-нет. – Делахью двигал тяжелой челюстью, будто жевал жесткое мясо. – Из Йорка пришло письмо, просят любую информацию о Джеке Хилле. Полк неизвестен, чин тоже, но какой-то офицер сообщил, что этот Хилл будто бы умер в Квебеке. Никого с таким именем в списках убитых, раненых и пропавших без вести там нет. Вероятно, какие-то наследственные дела, но я не собираюсь из-за этого болвана проверять все рапорты.

– Я спрошу отца, но Хилл весьма распространенная фамилия. Может вообще не быть никакой связи.

– Мое почтение лорду Ройланду. Простите, что побеспокоил.

Кристиан солгал, что никакого беспокойства не было, и догнал друзей, уже садящихся в карету.

– Поторапливайся! – крикнул Болдерсон и как только втянул его в переполненную карету, она двинулась. – Тебя только ждем, ведь ты красивый бастард и будущий граф в придачу.

– Если бы я был бастардом, то как унаследовал бы титул? Но жизнь моя без него была бы куда легче. Я не был бы целью всех этих охотниц за мужьями.

Молодые люди театрально застонали.

– От них не скрыться, – сказал пухлый Лавалли. – Эти чертовы куклы, похоже, думают, что гвардейские офицеры существуют только для их удовольствия.

– Не возражал бы оказаться жертвой богатой охотницы за мужьями, – сказал Грейторикс, – но они хотят купить титул.

Это верно, думал зажатый в угол Кристиан, к тому же обедневший обладатель титула манит охотницу, как раненый кролик – лису.

Он был не богаче, чем раньше. Графский титул увеличил доходы отца, но когда имеешь тринадцать детей, каждый пенни на счету.

Вот почему присутствие Кристиана при дворе и в высших кругах должно было служить интересам семьи. Тут всегда были доходные посты и синекуры. Он не прочь постараться, но последняя затея отца – использовать сына как приманку для богатой наследницы – ему претила.

Кристиан выбросил это из головы и обратился мыслями к предстоявшему вечеру. Пьеса была превосходна, фарс изобиловал солеными шутками. В актерском фойе он добился успеха у хорошенькой Прикетт, но она не желала сдаваться.

Позже, когда они, пьяные и веселые, катили домой в другой переполненной карете, вопрос Делахью снова всплыл в голове Кристиана.

– О Господи!

Имя «Джек Хилл» эхом отдавалось в голове. Этим именем он назвался для того смехотворного брака!.. Когда это было? Его мозгам сейчас не до арифметики, но это было как раз перед тем, как он отплыл в Канаду. Значит, прошло чуть больше десяти лет.

Смерть Мура отнесли на счет пьяной драки с неизвестным противником. Видимо, постаралась миссис Фроггат, и Кристиан был благодарен ей за это. Никто в полку не усомнился в этой истории. Все решили, что это дело рук родственников девушки. А узнав, что ей только четырнадцать, все одобрили это.

Четырнадцать!

Смутно поговаривали о какой-то свадьбе, но решили, что на девушке женился Мур и его смерть положила всему конец. А через несколько дней полк начал готовиться к отъезду, и история забылась.

Потом был долгий морской рейс, и Кристиан полпути провалялся больной, а затем начались треволнения новой жизни и наука сражений. Как-то он получил письмо от тетушки, сообщавшей, что Доркас умерла. Он сожалел о ее короткой жизни, но не испытал никакого волнения.

И после об этом не задумывался. До сих пор.

Что, если письмо Абигейл Фроггат было ложью и его невеста жива?

Он не хотел быть женатым. Отрочество в скромном поместье с полным домом младенцев излечивает от желания жениться. Единственное преимущество в наличии семи здоровых братьев состояло в том, что отец никогда не настаивал на его женитьбе.

До сих пор. Сейчас он заговорил об этом не ради продолжения рода, но чтобы гарантировать благополучие семьи через брак с богатой леди.

Кристиан знал, что отца волнуют не только деньги. Когда граф приезжал в Лондон, в парламент, он только головой качал по поводу «одиночества» сына. Разве его радует казарменная жизнь и отсутствие женской ласки? Кристиан сомневался, что его отец настолько наивен и верит в целибат сына, скорее всего он имел в виду домашнюю жизнь. И детей.

Кристиан вздрогнул.

Его родители были любящей парой. И постоянно производили на свет потомство. После него родились Мэри, Сара, Том, Маргарет, Энн, Элизабет и Кит. Потом появились Мэтью, Марк, Лук, Джон и, наконец, надеялся Кристиан, последний – Бенджамин. Его мать теперь уже, вероятно, вышла из детородного возраста.

Он не помнил никаких привилегий старшего сына. Каждую пару лет появлялся новый младенец, требовавший внимания. Неудивительно, что Кристиан с радостью сбежал, едва представилась такая возможность.

Ему было десять, и Лайза орала в колыбели, когда к его отцу явились опекуны юного герцога Иторна, один из которых приходился Кристиану дядей. Отец Иторна умер до его рождения, так что он родился герцогом и был единственным ребенком. Его опекуны с опозданием поняли, что ребенку нужна компания ровесника, и Кристиан был удачным выбором.

Он помнил слезы родителей, но они сознавали ценность такой возможности для сына. Кристиан же с типичной детской бессердечностью лишь предвкушал приключения. Он отправился в Иторн-Касл, чтобы стать названым братом юного герцога. В его распоряжении было все, что только можно пожелать, – великолепное поместье, лошади, лодки, оружие, путешествия.

Торн.

Он сейчас в Лондоне, и его умная голова может пригодиться. Можно нанести ему завтра визит и все обсудить. Вопрос Делахью, должно быть, какое-то дикое совпадение.

– Эй, Хилл! – Кто-то сильно толкнул его. – Просыпайся.

– Во-первых, я не сплю, а во-вторых, я Грандистон.

– Ладно, прошу прощения, ваше сиятельство! Черт, это Поли, и он пьян.

– Все в порядке, Поли. Я действительно задремал, и мне грезилось, что я женат.

Карета покачнулась от тревожных криков, а когда она остановилась, молодые холостяки со смехом отправились по домам.


Глава 2


На следующий день Кристиан отправился в особняк Торна рядом с Сент-Джеймс-сквер. Он все еще числился членом семьи и прошел в кабинет герцога, где Торн отдавал распоряжения трем измотанным клеркам.

Кристиан оглядел сцену:

– Какое счастье, что я не герцог.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда станешь графом. – Торн отдал еще несколько приказаний и провел Кристиана в маленькую библиотеку. – Проблемы, или ты просто зашел позлорадствовать над моим рабством? Вино, чай, кофе?

– Чай, – сказал Кристиан.

Как обычно, ему пришлось выслушать краткую оду новому сорту и наблюдать приготовление. Кристиан отхлебнул чай. Достаточно приятный, но на вкус не отличался от тех сортов, которые он здесь уже пробовал.

– Ну? – Торн откинулся в кресле.

Было трудно облечь проблему в слова.

– Я, возможно, женат, – выдавил Кристиан.

Торн застыл с чашкой у рта.

– В таком деле никаких «возможно» не бывает. Человек либо женат, либо нет.

– Ты так считаешь? Ты, случайно, не знаешь тонкостей брачных законов приблизительно десятилетней давности?

– Акт Хардуика? – Торн поставил чашку с нетронутым чаем. Это из ряда вон. – Нет, за исключением того, что, согласно этому акту, тайные браки недействительны. Ты совершеннолетний, так что это не проблема, но акт также диктует, что брак должен быть заключен по лицензии или с объявлением имен вступающих в брак и почти всегда в церкви, между девятью утра и полуднем. Так что если ты вчера ночью спьяну в какой-нибудь гостинице обвенчался, то скорее всего ты свободен.

– Хороший закон. Но ты не о том подумал. Я действительно однажды участвовал в свадебной церемонии.

– Только однажды?! Поразительно.

– Я имел в виду «когда-то», – стиснул челюсти Кристиан. – Незадолго до того, как полк отправился в Канаду. Не было никаких имен вступающих в брак, и это происходило не в церкви, так что если акт был в силе…

– Но черт возьми, Кристиан, акт появился больше десяти лет назад. Думаю, в 1753 году. Тебе было шестнадцать!

– Церемония состоялась в 1754-м. Это означает, что акт уже действовал?

– Законы не всегда вступают в силу немедленно. – Поднявшись, Торн дернул шнурок колокольчика. – Пригласите Оверстоуна, – приказал он вошедшему лакею.

Секретарь Торна быстро появился.

– Брачный акт 1753 года, – сказал Торн. – Когда точно он вступил в действие?

– Позвольте свериться с документами, ваша светлость?

Торн махнул рукой, отпуская секретаря.

– Если акт действовал, ты чист и свободен.

– Благослови Господь лорда Хардуика!

– Закон не слишком благочестивый. Раньше мужчина, давший обещания и совративший девицу, обязан был жениться.

– Я не давал никаких обещаний, черт побери, и, уж конечно, никого не совращал!

Торн вернулся к своему креслу и чаю.

– Тогда почему бы тебе не рассказать, что произошло?

Кристиан, вздохнув, пересказал странные события десятилетней давности.

– Вот это да! Но почему ты влип в эту историю?

– Ты же знаешь, в шестнадцать лет любой юнец чувствует себя мужчиной, непобедимым, неуязвимым и бессмертным. Я был едва оперившимся лейтенантом армии его величества, хозяином мира и, соответственно, галантным спасителем благородных дев.

Торн фыркнул от смеха:

– Благородная дева по имени Доркас Фроггат.

Насмешка в голосе Торна искушала Кристиана защитить худенькую испуганную девушку, но друг продолжил:

– Если бы я не от тебя услышал эту историю, то не поверил бы ни единому слову. Ты все эти годы хранил это в тайне?

– Какой смысл рассказывать?

– Из-за некой клятвы, – сказал Торн.

– Вот об этом-то я и не подумал.

Кристиан за прошедшие десять лет дважды возвращался в Англию. В последний раз – недавно, – чтобы доставить донесения и залечить рану плеча.

В то время война еще не кончилась, и Торн на своей яхте «Черная стрела» занимался каперством. Торн и Робин взяли себе вымышленные имена. Кристиан объявил себя Пиратом-язычником.

Однажды вечером за вином Торн запротестовал против постоянного давления на него по поводу женитьбы. Товарищи решили поддержать его сопротивление. Они составили и подписали клятву, что не женятся до тридцати лет.

Дабы укрепить свою волю, они решили, что нарушивший клятву отдаст тысячу гиней на самое недостойное, по их мнению, дело – в «Фонд моральных реформ лондонского общества», который возглавляла леди Фаулер.

Эта угрюмая дама требовала закрыть театры, запретить танцы и особенно балы-маскарады, преследовать по суду каждого, кто на деньги играет в карты и кости.

Отдать деньги этой безумной – настоящая анафема, но бедняге Робину уже пришлось это сделать. Как следует помучив его, Кристиан и Торн сжалились и позволили приятелю сделать взнос анонимно. Но поскольку Кристиан был уже женат, когда подписывал клятву, неудивительно, что Торн его расспрашивает.

– Если помнишь, я составил тот документ, будучи тогда самым трезвым. Среди цветистых фраз я вставил слова о том, чтобы не жениться со дня подписания.

– Это низко!

– У меня не было другого способа вступить в игру.

– Ты мог бы рассказать нам историю. Мы бы позабавились.

– Было достаточно причин молчать. Я чувствовал себя одураченным и всегда жалел о смерти Мура. Он, конечно, подлец, но не должен был умереть. Будь я постарше, я бы лучше с этим справился. В любом случае к моменту подписания клятвы меня уже известили, что моя жена умерла и дело закончено.

– Закон вступил в силу 29 марта 1754 года, ваша светлость, – возвратился с ответом Оверстоун.

Торн вопросительно взглянул на Кристиана, тот поморщился:

– Мы отплыли в середине марта.

– Если нужно, Поултни изучит закон подробнее, – сказал Оверстоун.

– Спасибо. – Торн отпустил секретаря.

– Поултни? – переспросил Кристиан.

– Мой юрист, занимается законодательными и теоретическими вопросами.

– И сколько у тебя юристов?

– Я счет потерял.

Кристиан передернул плечами.

– Когда-нибудь и ты к этому придешь, – без всякого сочувствия сказал Торн.

– Вряд ли. Графы Ройланды весьма незначительны, а герцоги Иторны могущественны. К тому же отец проживет еще не один десяток лет, а я, вероятно, умру молодым и, даст Бог, в ореоле славы.

– Черт бы тебя побрал, Кристиан! Что ты несешь?!

– Прости, но к этой мысли привыкаешь.

– Лучше бы ты привык к мысли, что женат. Кстати, с чего ты взял, что она умерла?

– Я получил об этом письмо в пятьдесят шестом.

– Тогда почему ты сейчас явился ко мне?

– Потому что кто-то из Йоркшира интересуется Джеком Хиллом. – Кристиан пересказал разговор с Делахью.

– Странный у тебя способ рассказывать историю. – Торн отхлебнул чай. – Этот запрос может не иметь к тебе никакого отношения.

– Верно. А письмо о ее смерти может быть фальшивкой.

– По какой причине?

– Бедная девушка была взята силой, а потом стала свидетельницей убийства. Не удивлюсь, если она не хотела иметь со мной ничего общего.

Торн кивнул.

– Тогда оставь покойную женушку с миром, на земле или на небесах. Непохоже, что ты планируешь жениться на другой. – Кристиана, видимо, передернуло, и Торн уставился на него. – Или собираешься?

– Вовсе нет, но отец начал подталкивать.

– Почему? Ему сыновей не хватает?

– Хватает, но, как всегда, не хватает денег. И он сообразил, что обещание будущей графской короны дорого стоит на брачном рынке.

– Черт! – Торн, похоже, тоже вздрогнул. – В таком случае я тебе искренне сочувствую. Полагаю, служба в гвардии не дает возможности затаиться и отсидеться.

– Вот именно. Хозяйки всех этих балов и вечеринок считают, что мы существуем исключительно для их удовольствия. В скучные летние дни все было не так плохо, но когда начнется зимний сезон…

– Да уж. Но по крайней мере Брачный акт означает, что нельзя заманить тебя в объятия и таким способом заполучить титул.

– Или тебя, – сказал Кристиан.

– Или меня.

– Благослови Господь лорда Хардуика.

– Аминь. Что касается твоего отца, его прихоть пройдет.

Кристиан рассматривал собственные манжеты.

– К сожалению, уже есть претендентка.

– На роль твоей жены?

Кристиан поднял глаза:

– Леди Джессинем.

Лицо Торна застыло.

– А-а-а…

– Твоя любовница, как я понимаю?

Торн посмотрел ему в глаза:

– Уже нет, теперь она вдова.

– А-а-а… – в свою очередь, протянул Кристиан. Жена пожилого и покладистого мужа, леди Джессинем прекрасно подходила на роль любовницы, но смерть ее супруга все изменила.

– Я знал, что она подыскивает нового мужа, – сказал Торн, – и на сей раз по собственному выбору. Я, конечно, прекрасно подхожу на эту роль, но дал ясно понять свою позицию. Мне надо твердо знать, что в жилах моего наследника течет моя кровь. Удивлен, что твой отец считает эту даму подходящей.

– Он не знает о ее репутации.

– Этого и не нужно, чтобы понять, что он пригреет на груди змею.

– Ты знаешь моего отца, – сказал Кристиан. – Он уверен, что мои обаяние и преданность изменят ее. Думаю, он уже воображает, как она вместе с моей матушкой раскладывает джем по банкам. И конечно, он убежден, что как только она увидит многочисленных маленьких Хиллов, она тут же их всех полюбит.

– В любви к детям нет ничего плохого.

– Конечно, но я намереваюсь избежать дополнительных проблем и вообще не жениться.

– Не жениться снова, – с явным удовольствием уточнил Торн.

– Иди к черту! – Но Кристиан тут же добавил: – О Господи…

– Что такое? – встревожился Торн.

– Законный брак. Дети. Хотя это и маловероятно, но если эта Доркас Фроггат жива, то все ее дети юридически становятся моими?

– Включая сына, – сказал Торн, поставив чашку, – который будет наследником графского титула. Но у мужа должна быть возможность зачать ребенка. Ты десять лет не был рядом с этой женщиной.

Кристиан успокоился лишь на мгновение. Похоже, Мур поспешил осуществить брачные отношения.

– Ты немедленно уехал.

– Но какое-то время находился в том районе.

– Значит, она может утверждать, что вы воссоединились в следующие дни, и у тебя нет возможности это опровергнуть, – сказал Торн. – И даже если жена умерла, кто-то, возможно, пытается действовать в интересах ребенка, не зная всей правды.

Кристиан выругался.

– Но почему теперь? Почему кто-то начал копаться в этом деле десять лет спустя?

Торн снова налил себе чаю и предложил Кристиану.

– Мне сейчас нужно что-то покрепче.

Поднявшись, Торн налил из графина бренди и вручил Кристиану стакан.

– Не забывай про графский титул. Это было во всех газетах. Кто-то в Йоркшире прочитал, что сэр Джеймс Хилл стал новым графом Ройландом, и задумался.

– Хилл – распространенная фамилия, – возразил Кристиан.

Торн снова сел.

– Но даже в юности ты не был простым. Имена детей нового графа нетрудно выяснить…

– Я назвался Джеком.

Торн кивнул:

– Определенная защита, но даже в этом случае могут быть сделаны запросы о молодом офицере по фамилии Хилл.

– Спустя год после того, как отец стал графом? – Кристиану ситуация с каждой минутой нравилась все меньше. Он осушил стаканчик и встал, чтобы снова наполнить его.

– В провинцию новости доходят медленно, – сказал Торн. – Интересоваться может сама Доркас, возможно, живущая в стесненных обстоятельствах. Она понимает, что могла бы быть виконтессой. Ее сын, если он у нее есть, может претендовать на графский титул…

– Виконтессой она может быть, но я раньше ее в аду увижу, чем она навяжет мне ублюдка Мура.

– Конечно, но этот запрос из Йоркшира означает, что что-то происходит. Мы должны действовать быстро и выяснить, жива ли Доркас и был ли у нее ребенок. Мои люди наведут справки в Йоркшире.

Кристиан поставил стакан.

– Я не собираюсь забиваться в щель в ожидании неприятностей. Я должен действовать.

– И получить еще одно ранение?

– Таковы законы войны.

– Это не война, – сказал Торн, – здесь необходим другой подход. Оставь это дело мне.

– Что ты можешь сделать, если обнаружишь, что Доркас жива?

– Подкупить ее.

– Не выйдет, если ее тетушка еще здравствует. Черт возьми, вероятно, за всем этим стоит она. Она врезалась мне в память – это чудовищное существо со скрипучим йоркширским выговором и ужасными подручными, которые по ее приказу любому глотку перережут.

– Это какое-то Средневековье, тебе не кажется?

– Таков Йоркшир.

– Я встречал цивилизованных йоркширцев. В том числе женщин. Графиня Аррадейл, например.

– Такая же ужасная, особенно теперь, когда она еще и маркиза Ротгар. Мне нравятся женщины приятные и податливые.

Губы Торна дрогнули.

– А если твоя Доркас такая? Что тогда?

– Безмозглая – да, в это я могу поверить, но податливая… Не из этой конюшни.

Торн тоже поднялся:

– Позволь мне заняться этим, Кристиан. Ты создан для действий, а не для переговоров и тонких расследований.

Кристиан шагал по комнате.

– Я не могу сидеть на месте. Хорошо тебе, ты хозяин жизни, у тебя все всегда под контролем.

– Спасибо, – сухо заметил Торн.

– Помилуй, это вовсе не упрек!

Друзья не стали на этом останавливаться, но все-таки это прозвучало укором.

Торн имел привычку все контролировать и сверхъестественно владел собой. Наверное, все из-за того, что он родился герцогом и рос без семьи. Когда ему было три года, его мать вышла замуж за француза и ей не позволили увезти сына из страны.

Торна растили безупречно добросовестные опекуны и попечители.

– Если я и женат, брак можно аннулировать, поскольку с обеих сторон было принуждение, – нарушив неловкую тишину, сказал Кристиан.

– Это всегда непросто, – покачал головой Торн. – Можно уцепиться за необходимость осуществления брачных отношений, когда клятвы произносятся вне церкви…

– Мы определенно этого не сделали.

– Если кто-то лишил ее девственности, это трудно доказать.

– У меня не было согласия отца, – сказал Кристиан. – Это наверняка кое-что значит.

– Нет. Это и было главным пунктом реформы Хардуика: дать родителям контроль над малолетними и предотвратить тайные браки. – Он взял Кристиана за руку. – Не волнуйся. Мы это уладим. Какие документы у тебя есть?

Кристиан думал об этом.

– Никаких.

– Никаких?!

– Я вылетел оттуда уязвленный до глубины души и без клочка бумаги. Даже не могу вспомнить имя священника, который сочетал нас.

Торн закатил глаза.

– Мне было шестнадцать!

– Если бы людей вешали за отъявленную глупость, что, между прочим, неплохая идея, ты угодил бы на виселицу. Одному Богу известно, где находится реестр и потрудился ли священник передать его епископу. А как насчет свидетелей? Кто они?

– Половина людей в этой проклятой гостинице. Как она называлась? Кажется, «Бараний хлев». Где-то около Донкастера.

– Я положительно тону в полезных деталях.

– Там была еще тетушка, – сказал Кристиан. – Если она все еще Фроггат, ее будет легко найти. Ни один нормальный мужчина на ней не женится.

– Ну, порой случаются удивительные браки. Впрочем, если за этим стоит тетушка, мы не можем отправиться прямо к ней. Если тот священник не сдал в архив реестр, ты мог бы отрицать, что брак имел место.

– Солгать? Но там была масса свидетелей.

– Ах да. Какая жалость.

– Ты не чувствовал бы никаких угрызений совести?

– Ты с ней не спал, – сказал Торн, – не сделал ей детей, которых объявили бы незаконнорожденными. – Он подошел к письменному столу и сделал несколько пометок. – Где точно это случилось? «Бараний хлев», ты сказал? В Донкастере?

– Нет, рядом. Черт, я не помню. – Кристиан хотел провести рукой по волосам, но только взъерошил парик. – Полк был расквартирован в Донкастере, а это случилось в нескольких милях в направлении Шеффилда. Недер… Недер…

Кристиан напряг память.

– Кажется, Недер-Гризбатт!

– Недер-Гризбатт? – эхом отозвался Торн.

– Или что-то вроде этого. Но не волнуйся об этом. Я все узнаю. Я сам собираюсь заняться расследованием.

Торн выпрямился:

– Это неблагоразумно.

– Послушай, я или официально женат, или нет. Моя поездка туда этого не изменит. Но кто-то должен навести справки на месте, и это могу сделать я. Я могу получить отпуск. На месте я вспомню больше.

– Это может оживить все трупы, которые ты пытаешься предать земле.

– Как? Я поеду туда не как Джек Хилл. Я теперь лорд Грандистон. Никто не узнает, что я в армии, если я приеду в гражданской одежде.

– А если Доркас и ее тетя знают или подозревают, что Джек Хилл теперь лорд Грандистон, наследник графа Ройланда?

– Черт! – Кристиан снова зашагал по комнате. – Ладно, я буду мистером Грандистоном. Если они действительно знают это имя, у меня будут причины для расследований. Я прикинусь обеспокоенным родственником Джека Хилла, выясняющим правду о старом инциденте.

– Горячая голова, – вздохнул Торн. – А если ты столкнешься с Фроггатами, Абигейл или Доркас, и они узнают тебя?

– Я был подростком, в мундире и парике.

– А твои глаза?

Кристиан знал, что имел в виду Торн. Его глаза, светло-карие, с яркими зелеными и золотыми крапинками, женщины запоминали.

– У половины нашей семьи такие. Но в любом случае я сомневаюсь, что в том бедламе кто-то заметил мои глаза.


Глава 3


Латтрел-Хаус, неподалеку от Шеффилда, Йоркшир

– У него были необыкновенные глаза, – сказала Каро Хилл, отложив письмо из Конногвардейского полка и взяв чашку с шоколадом.

Она сидела со своей компаньонкой Эллен Спенсер в элегантной маленькой гостиной собственного дома. Солнце лилось в окна, сквозь которые виднелся ухоженный сад. Однако мысленным взором Каро видела убогую комнату гостиницы, полную народа, труп и запачканного кровью юного офицера, которого заставили жениться на ней.

– Интересно, что он помнит обо мне?

– Ничего, – сказала Эллен, не поднимая глаз от собственной корреспонденции. – Он мертв.

Каро поморщилась:

– Эллен, я хочу выйти замуж, поэтому мне надо убедиться.

Компаньонка взглянула на нее поверх очков:

– Вы получили письмо с выражениями соболезнования от его полковника.

– Как я уже сказала, такое письмо может написать любой.

– И как я уже сказала, ваша тетя Абигейл была способна на многое, но даже она не стала бы подделывать официальный документ.

Но Каро уже некоторое время задумывалась над этим.

– Вы действительно верите этому? – спросила она.

Эллен снова подняла глаза и наморщила губы, вероятно, от раздражения.

– У нее были собственные понятия о том, что правильно.

– Вроде принуждения к тому браку. Даже она признала, что это, возможно, была ошибка.

– Она? Как странно. Если бы родился ребенок, брак был бы спасением для вас и малыша, Она действовала решительно, как всегда в деловых вопросах. Вы никогда не должны забывать, что именно благодаря вашей тете мы сейчас наслаждаемся комфортом.

И она права, Каро не жила бы жизнью леди в чудесном поместье, если бы не решительность и тяжкий труд ее тетушки.

Благодаря Абигейл Фроггаты первыми начали использовать тигельную сталь. Эта затея оказалась стоящей, и крепкие лезвия ножей и клинки скоро принесли хорошие деньги.

Тетя Абигейл не одобряла отца Каро, пытавшегося примкнуть к дворянству покупкой Латтрел-Хауса и поселившего там жену и дочь. Ей не нравилось, что он записал дочь в донкастерскую академию благородных девиц. Не нравилось, что та начала использовать свое второе имя вместо Доркас, как ее назвали в честь бабушки. Сама тетя Абигейл всегда называла ее только Доркас.

Возможно, Абигейл Фроггат была права. Спустя год после переезда в Латтрел-Хаус мать Каро умерла от пневмонии.

«Тут все насквозь продувается» – таково было суждение тети Абигейл. Вскоре за матерью последовал и отец, скончавшийся от апоплексического удара, вызванного, по мнению тетушки, слишком обильной пищей. В тот момент казалось, что мастерским Фроггатов пришел конец.

За дело взялась Абигейл Фроггат. Все предсказывали катастрофу, но производство процветало, долгая война с Францией пришлась весьма кстати. Клинки Фроггатов расходились по всему миру, но, думая о мирных временах, тетя Абигейл начала изготовление стальных пружин.

Она жила в маленьком доме при мастерских, но была решительно настроена осуществить мечты брата. Латтрел-Хаус был сохранен, Доркас продолжала учиться в школе, а после происшествия с Муром девочке взяли подходящую гувернантку.

Эллен Спенсер, обедневшая вдова священника, происходила из дворян, ее брат был настоятелем кафедрального собора в Йорке. Она была способна преподать Каро основные предметы. Однако в том, чтобы привить подопечной аристократические привычки, Эллен была небольшой помощницей, поскольку не одобряла легкомысленные забавы. Но тетя Абигейл наняла учителей музыки, живописи и даже учителя танцев, француза.

«Если что-то стоит делать, – всегда говорила она, – то это стоит делать хорошо».

Да, заставив ее заключить тот брак, тетя Абигейл была способна все сделать хорошо, даже подделку.

– Что точно сказано в письме? – спросила Эллен со страдальческим видом, откладывая собственное чтение. Каро знала, что это последнее письмо от общественной реформаторши леди Фаулер. Эллен всегда читает ее послания с энергичным вниманием.

– Что я предоставила недостаточную информацию. Не понимаю почему.

– Джек Хилл – распространенное имя.

– Сколько Джеков Хиллов было офицерами? Скольким Джекам Хиллам было в 1754 году шестнадцать, и сколько их умерло в 1756 году в Канаде?

– Убедительные доводы, – согласилась, нахмурясь, Эллен.

– Есть кое-что еще. Тетя Абигейл постоянно отговаривала меня от брака.

– И это очень странно. Очень не по-христиански.

– Но для этого есть причины. Женщина вроде меня, самостоятельно распоряжающаяся значительным доходом, рискует с браком потерять все.

– Предполагается, что женщины не распоряжаются своими доходами, – сказала Эллен.

– Вы же распоряжаетесь.

– Это гроши.

– Я плачу вам больше, чем гроши. – Каро вернулась к сути разговора. – Думаю, когда я привлекала поклонников, она именно об этом и думала. Она постоянно рассказывала истории об угнетенных женах и мужьях, проигравших все в карты. На смертном одре она даже пыталась заставить меня поклясться, что я никогда не выйду замуж.

– Каро! Вы никогда не упоминали об этом.

– Какой смысл? Я, конечно, отказалась. Тетю это расстроило, о чем я сожалела. Но что, если ее настойчивость и огорчение вызваны тем, что она сфабриковала новости о смерти Хилла?

– И боялась двоебрачия! О Господи! Вы должны проконсультироваться с сэром Эйамом.

– Сказать отвратительную правду своему жениху? – возразила Каро. – Скверно уже то, что он знает официальную историю о моем тайном побеге с офицером, который вскоре погиб на службе королю. Сомнительность этой смерти ставит под вопрос все остальное.

– Возможно, пришло время доверить ему правду.

– Нет, – сказала Каро. – И вы тоже не должны этого делать.

– Конечно, – ответила компаньонка.

Осторожность и предусмотрительность были для Эллен святы, но и правда – тоже. Если ее спросят, она сможет солгать?

– Дайте мне письмо, – сказала Эллен тоном человека, который в один миг все уладит, и быстро прочитала бумагу. – Они спрашивают о полке Хилла. Почему вы им не сообщили?

– Я не помню названия. Мур не говорил об этом.

– Каро, полк указан в письме, извещающем о смерти Хилла.

– Черт! Конечно! – Она поднялась, но потом сказала: – Я не знаю, где оно. – Прижав руку ко лбу, она пыталась вспомнить. – Это было так давно. Помню, тетя Абигейл пришла сюда с ним.

– Она потребовала поговорить с вами наедине, – вставила Эллен. – Я помню это.

– Я прочитала письмо.

– И?

– И ничего не почувствовала. Мне стало стыдно. Нет, было чувство облегчения. Умереть таким молодым… и он примчался спасти меня. – Она крутила обручальное кольцо. Не то, какое надел ей на палец некий Джек Хилл. То было из дешевого металла и оставляло на коже темные следы.

– Я имела в виду, что случилось с письмом? – раздраженно сказала Эллен.

Каро вернулась к реальности.

– Тетя Абигейл забрала его. Да. Я не хотела его держать у себя, и она его забрала.

– Куда она могла его положить?

– Куда мы убрали письма тети? – Каро вернулась мыслями на два года назад, когда разбирала имущество тети. – В библиотеке!

Пробежав через холл, она схватила с буфета деревянную шкатулку и поставила ее на стол. В шкатулке не было деловых документов, они хранились в конторе мастерских, тут только личные бумаги тетушки.

Каро отложила счета, домашние бухгалтерские книги и сосредоточилась на письмах. Их было немного.

– Нашли? – вошла в библиотеку Эллен.

Каро отложила письмо от некоей Мэри, которая писала из Бристоля и, похоже, была замужем за капитаном судна.

– Нет. Тут письма двадцатилетней давности. Где оно еще может быть?

Эллен начала было искать сама, потом отступила.

– Возможно, она уничтожила письмо, как только оно сыграло свою роль.

Каро опустилась в деревянное кресло.

– Поскольку оно не выдержано бы пристального взгляда.

Эллен, утешая, положила руку ей на плечо.

– Я не теряю надежды, – взбунтовалась Каро. – Как можно узнать название полка? Он несколько месяцев стоял под Донкастером. Я навещу Филлис и наведу справки.

Ее подруга Филлис Оссингтон недавно переехала в Донкастер с мужем, поверенным.

Эллен начала складывать бумаги в шкатулку.

– Будет выглядеть странно, что вдова не знает. Почему бы снова не обратиться к Хамблдону?

Хамблдон, Траскотт и Булл были поверенными в Йорке, которых тетя Абигейл выбрала управлять делами Каро.

– Я так и сделаю, – сказала Каро, – но мне легче посетить Донкастер, и я буду осторожной. О Господи! Ну почему все так запуталось?

– Потому что вы позволили этому соблазнителю себя одурачить. – Эллен закрыла шкатулку и поставила ее на место.

Каро хотела возразить, но это была правда.

– Мура похоронили в Недер-Гризли.

– Мура? – спросила Эллен, будто никогда не слышала этого имени.

– Соблазнителя. Я помню, тетя Абигейл с облегчением говорила, что никто не обратился за его телом. Его сестра, моя учительница в академии, сбежала из этих мест.

– От позора и горя, что поощряла такой грех?

– Возможно, но ее уволили с должности, да и тетя жаждала ее крови. Поэтому Мура похоронили здесь. Может не быть могильного камня, но в церковных отчетах должны быть подробности.

Эллен кивнула:

– Да, это достаточно легко выяснить. Если бы вы только думали прежде, чем…

– Я не вынесу ожидания, – оборвала Каро. – Мы сегодня же поедем в Донкастер.

– Вы очень импульсивны, Каро. Но чтобы все уладить, мы это сделаем.

– Это только первый шаг. Что, если Конногвардейский полк не имеет сведений о смерти Хилла?

– Каро, не ворошите осиное гнездо.

Каро резко повернулась к компаньонке:

– Но ведь так и есть. Вы понимаете суть? Если Хилл жив, он – мой муж. Джек Хилл, незнакомец, может войти сюда и взять мою жизнь под полный контроль. Бизнес, деньги, меня. Он может оказаться алкоголиком, игроком, болеть отвратительной болезнью, и мне будет не к кому обратиться за помощью.

– О Боже! – побледнела Эллен. – Но бизнес по крайней мере защищен?

– Как вы можете думать о бизнесе?! – воскликнула Каро.

– Каро, дорогая моя…

– Простите. Возможно, у вас есть приятные воспоминания о супружестве, Эллен, у меня их нет.

– Я не сказала бы, что весьма приятные, – порозовела компаньонка. – Но не надо волноваться. Я уверена, в том, что случилось с вами, не было ничего приятного…

– Эллен…

– И сэр Эйам…

– Эллен!

– Хорошо, хорошо. Но прежде чем мчаться в Донкастер, почему бы не просмотреть бумаги в конторе? Ваша тетя, возможно, хранила письмо там.

Каро теперь не сомневалась, что письмо было подделкой, но нужно попытаться его найти.

– Превосходная идея. Я сейчас же этим займусь. Заодно просмотрю бухгалтерские книги. Тогда мы можем отправиться…

И тут она услышала скрип колес по гравию.

Каро поспешила к окну. Как она и опасалась, это был сэр Эйам Коулн в своей элегантной коляске-двуколке.

– Черт, – пробормотала она. В другое время она бы обрадовалась визиту, но сегодня чувствовала, что сэр Эйам прочитает на ее лице все ее тайны. Он – само совершенство, а она – несовершенная леди.

– О, это сэр Эйам! – объявила Эллен. – А вы вся в пыли, Каро. Торопитесь, приведите себя в порядок. Я займу его, – подгоняла она, и Каро побежала наверх в спальню.

В кувшине была только холодная вода, но этого достаточно, чтобы смыть пыль с лица и рук. Каро взглянула в зеркало, чтобы проверить прическу, но волосы так вились, что пришлось заплести их в тугие косы и с помощью многочисленных шпилек придать голове аккуратный вид. Она не одевалась для гостей, так что на ней были простая коричневая юбка без кринолина и теплый жакет в золотистых осенних тонах, ее любимый. Подойдет.

Она ничем не напоминала ту несчастную девочку. У нее постепенно появились женственные округлости и здоровый цвет лица. Насколько она помнила, ее первой реакцией на эти изменения было неудовольствие, поскольку это привлекало внимание мужчин. Она переросла этот дискомфорт и теперь наконец была готова к браку.

Она действительно хотела замуж и нашла совершенного мужчину. Сэр Эйам имел все, что она уважала в джентльмене, и все же…

Похоже, тот печальный опыт внушал ей опасения. Чтобы преодолеть страхи, она приобрела некоторые книги – такие, о которых благородным леди и знать не полагалось. Книги были смущающие и порой странные, но утверждали, что в этом есть нечто большее, чем краткая резкая боль. Рассматривая специфические иллюстрации, Каро иногда думала, что короткий… предпочтительнее, если она будет податливой, а Эйам нежен.

Это, в конце концов, необходимо для детей. Это было ее целью. У Каро были две замужние подруги с маленькими детьми, и визиты к ним лишь усиливали ее тоску.

Выбросив все это из головы, Каро пошла вниз. Она вышла бы замуж за Эйама, став леди Коулн из Коулн-Корт, и наполнила бы детскую счастливыми, здоровыми детьми. Эйам был бы прекрасным мужем, и поскольку он сам весьма богат, она была уверена, что он добивался ее не ради выгоды.

Она остановилась на полпути, спускаясь по лестнице. Что случилось с брачным договором, составленным после свадьбы? Куда тетя Абигейл его поместила? Если Хилл жив, договор по крайней мере оберегает ее состояние. В противном случае бизнес, созданный ее дедом, отцом и тетей Абигейл, можно потерять в одну ночь за карточным столом.

Нечто подобное несколько лет назад случилось с богатой вдовой. Харриет Уэбли уступила очаровательному щеголю и вышла за него, не позаботившись о юридических гарантиях. Он спустил все и сбежал, оставив бедную Харриет жить в маленькой комнатушке милостью друзей.

Каро не хотела видеться с Эйамом в таком состоянии, но придется. Изобразив сияющую улыбку, она вошла в гостиную. Ее улыбка стала искренней, когда она подошла к своему поклоннику, протянув руки.

Он был лишь немного выше ее, но хорошо сложен. Его темно-каштановые волосы аккуратно зачесаны и перевязаны сзади. Он всегда одевался элегантно, но Каро видела, что он специально готовился к визиту. Его синие пальто и бриджи, жилет слоновой кости были слишком хороши для сельской прогулки.

Он взял ее руки и поднес к губам, задержав в дюйме от них. Если бы она могла сказать «да», его губы наконец коснулись бы ее рук и все было бы прекрасно.

– Я без приглашения, – сказал он. – Вы можете поехать со мной? Деревья в Коулн-Корт уже начинают зацветать, и вид в солнечный день просто чудесный.

Каро заколебалась. Поиск документа можно отложить, но если она поедет, Эйам снова сделает ей предложение, а она не может сказать «да», пока не убедится, что свободна.

– Мне очень жаль, но не могу. Я собираюсь посетить мастерские.

Он чуть нахмурился:

– Разве вы не делаете этого в конце месяца?

– Обычно да, но нужно обсудить кое-какие срочные вопросы. – Она сообразила, что вопросы действительно есть. Она должна защитить семейный бизнес от хищного Хилла. – Я хочу продать свою долю в «Фроггат и Скеллоу».

Каро заметила, как на нее уставилась Эллен. Это неудивительно, ведь раньше об этом и речи не было, но Эйам улыбнулся. Он предполагал, что это подготовка к браку, и Каро надеялась, что так оно и будет.

– Я играю там чисто символическую роль, – сказала она. – Я не создана управлять бизнесом, поэтому после смерти тети всю работу делал Сэм Скеллоу. И справедливо предложить ему возможность стать собственником.

– Тогда я отказываюсь от своего предложения, – любезно сказал Эйам. – Деревья и завтра будут хороши.

– Я знала, что вы поймете. – Но потом Каро вспомнила о Донкастере. Если письмо не найдется в конторе, придется отправиться туда. – Но увы, завтра я тоже не смогу. Я собираюсь навестить свою подругу Филлис Оссингтон в Донкастере.

Он нахмурился:

– Вам нужно ехать?

Взяв Эйама под руку, она вывела его из гостиной.

– Она снова беременна, и они несколько месяцев не были в Донкастере.

Это была правда, но Филлис отличалась хорошим здоровьем и радовалась новому дому.

– У вас доброе сердце, – улыбнулся Эйам. – Придется мне привыкнуть к вашим коротким отлучкам.

Намек на их будущее заставил ее покраснеть.

– Не слишком частым, надеюсь.

Он пристально посмотрел на нее:

– Каро, дорогая…

Она сама навела разговор на эту тему.

– …когда вы сделаете меня счастливейшим из мужчин?

Жизнь была бы совершенна, если можно было бы сказать «сейчас».

– Скоро, Эйам, я надеюсь.

– Что мне сказать, чтобы прогнать ваши сомнения?

– Ничего… Я должна убедиться…

– Я знаю, что вы любили вашего юного мужа. Должны были любить, если действовали так рискованно. Но прошло десять лет.

– Я знаю. Пожалуйста, Эйам. Вы видите, я привожу свои дела в порядок.

Он усмехнулся:

– Каро, дорогая, это звучит так, будто вы собираетесь умереть.

– Ну вы и скажете! – Но действительно, Каро Хилл перестанет существовать, когда она станет леди Коулн. – Скоро, – добавила она и сообразила, что пообещала больше, чем могла. – Скоро мы поговорим об этом серьезно. Когда я вернусь из Донкастера.

Он вздохнул:

– Я должен согласиться. Возвращайтесь скорее, Каро.

– Хорошо. – Помахав ему на прощание, Каро велела подать карету и вернулась к Эллен. – Нам нужно собрать чемоданы и ехать.

Эллен взяла письмо:

– Я отвезу это Джоан Кросс. Ей оно будет интересно.

Каро спрятала гримасу. Леди Фаулер собирала деньги и сторонников для своего движения за нравственное преобразование лондонского общества. Эллен вступила в него и стала активной участницей. Каро не возражала против этого, но Эллен не оставляла попыток завербовать и ее и предлагала жертвовать значительные суммы. Каро, как и другие, а может, и больше других, не терпела соблазнителей и прелюбодеев, но любила театр, танцы и даже карточные игры, когда на кону мелочь.

– Вы занимайтесь своей работой, а я займусь своей, – только и сказала она Эллен.

Достойная работа, думала позднее Каро, выйдя из жаркого грязного здания. В соседнем домике она держала простую накидку и чепец, чтобы во время таких визитов защитить одежду и волосы. Тетя Абигейл перевернется в гробу, но Каро с радостью бы здесь больше не появлялась.

В конторе она просмотрела бухгалтерские книги, а потом попросила Сэма Скеллоу принести все бумаги, которые ее тетя здесь оставила.

Он не стал задавать вопросов. Он никогда этого не делал. Хотя Сэм был ее партнером, он начинал учеником ее дедушки. Для него Фроггаты все еще были хозяевами.

Каро уже побывала в доме тетушки, но, как и ожидала, не нашла там вообще никаких бумаг.

Сэм принес шкатулку с бумагами и вышел. Они были в безупречном порядке. Каро и четверти часа не потребовалось, чтобы убедиться, что тут нет ни письма о смерти Джека Хилла, ни брачного договора.

Но теперь она сообразила, что договор мог оказаться у ее поверенных. Возможно, и письмо там же. Она напишет Хамблдону.

Сэм Скеллоу вернулся.

– Что-нибудь серьезное, дорогая?

Каро подняла глаза:

– Нет, маленькое семейное дело, которое я надеюсь выяснить. Бизнес, как всегда, в безупречном порядке.

Он склонился в глубоком поклоне. Сэм все еще говорил с местным акцентом, но его сыновья окончили хорошую школу и жили как местные дворяне. Возможно, их дети будут танцевать на балах в Йорке с детьми, которые родятся у нее и Эйама.

Каро повернулась к Сэму:

– Если мне придется продать свою долю, вы ее купите, дядя Сэм? Или вы хотите кого-то еще в партнеры?

Его глаза расширились, на щеках выступил легкий румянец.

– Вы хотите продать долю?

Смахнув грязь с накидки, уставшая от бесконечного шума Каро твердо сказала:

– Да.

– Но вы можете выйти замуж. Ваши сыновья…

– …скорее всего будут джентльменами, ничего не смыслящими в деле. Вы ведь не захотите, чтобы они здесь болтались?

Он не спорил. Наверное, он считал это наваждением. Но все равно покачал головой:

– Это будет печальный день, когда здесь не останется Фроггатов. Но если вы решительно настроены, я найду деньги. Муж моей Элизабет, вероятно, присоединится к нам.

Каролайн об этом не подумала. Старшая дочь Сэма – ее ровесница, четыре года назад она вышла замуж за владельца небольшой компании по производству ножей.

– Скеллоу и Брамли. Хорошая пара.

– Да, но обдумайте это тщательно, чтобы потом не жалеть.

– Я это сделаю, обещаю, но мои интересы лежат в другой области.

– В прекрасном баронете? – спросил Сэм, сверкнув глазами.

Каролайн знала, что покраснела.

– Возможно.

Дверь из конторы вела в смежный дом, войдя туда, Каро почувствовала, будто один груз у нее с плеч упал. Да, независимо от результата с непонятным браком она приняла правильное решение и закончит это дело как можно скорее. Если, сохрани Господь, Джек Хилл жив и попытается потребовать ее долю, бизнес будет в безопасности.

Этот дом она тоже включит в свою долю. Трое слуг поддерживали его в приличном состоянии, но тут кто-то должен жить постоянно. Идя по узкому мрачному коридору к парадному холлу и лестнице, ведущей в спальни, она задавалась вопросом, захочет ли мастер жить здесь.

Каро уже собралась подняться по лестнице, когда стукнул дверной молоток.

– Я открою! – крикнула она горничной, возившейся в кухне.

За дверью стоял мужчина.

Высокий, модно одетый, на боку шпага. Но Каро видела только глаза – с яркими зелеными и золотыми крапинками.

Захлопнув дверь перед его носом, Каро привалилась к ней, сердце ее неистово застучало.

Тетя Абигейл лгала.

Джек Хилл не умер.

Словно демон, вырвавшийся из ада, он стучал в ее дверь!


Глава 4


Мужчина у дверей не в мундире, напомнила себе Каро. Он высокий и крепкий, а не тонкий и юный.

Но она узнала те глаза.

Она не могла думать.

Не могла…

Он узнал ее? С чего? В накидке и чепце она, должно быть, похожа на служанку, а черты ее лица ничем особенным не отличались. Посмеет ли она взглянуть еще раз? Каро несколько раз глубоко вздохнула, взяла себя в руки и снова открыла дверь.

Мужчина все еще стоял у порога, подняв брови в надменном удивлении.

Белокурые волосы. Тогда на нем был напудренный парик.

Решительные черты лица мужчины, а не юнца. Но прошло время.

Высокий. Тот молодой солдат был настолько высок?

Но глаза, глаза! Она их не выдумала.

Нужно что-то сказать.

– Да, сэр? – спросила она, изображая, как могла, местный акцент.

Он уставился на нее, но это из-за ее странного поведения, а не потому, что узнал.

– Я желаю поговорить с мисс Фроггат.

Он говорил решительным тоном, как и Джек Хилл, насколько она помнила. Голос выдает уроженца юга и верхних слоев общества, где обитают могущество и власть.

– Она умерла, – сказала Каро и попыталась закрыть дверь.

Он протянул руку, мешая ей.

– Когда?

– Два года назад.

– Тогда я хочу поговорить с теми, кто живет здесь сейчас.

– Здесь никто не живет. – Каро толкнула дверь, но не могла сдвинуть ее с места. – Я позову рабочих! – крикнула она, сильнее толкая дверь. – Уходите.

Он сжал губы, но отстранился, когда из гостиной появилась Эллен.

– Что здесь происходит?

Каро повернулась к ней, отчаянно гримасничая.

– Какой-то джентльмен, мэм, хочет видеть мисс Фроггат, мэм. Я сказала ему, что она умерла и тут никто не живет, но он не уходит.

Эллен стояла в полном недоумении, но правила приличия взяли верх.

– Это правда, сэр. Мисс Абигейл Фроггат, увы, скончалась. Чем могу помочь?

– Спасибо, мэм. Моя фамилия Грандистон.

Каро без размышлений повернулась к нему. Не Хилл? Она торопливо отвела взгляд, прежде чем визитер заметил ее удивление.

– …хотя, по правде говоря, я ищу ее племянницу, Доркас Фроггат.

Заморгав, Эллен посмотрела на Каро. Та снова состроила гримасу. Не Хилл, но кто?

– Ее здесь тоже нет, – к счастью, покривила душой Эллен.

– Тоже умерла?

«Скажи «да», скажи!»

Откровенная ложь, однако, была выше сил Эллен.

– Прежде чем ответить, я должна знать, какое у вас дело, сэр.

– Тогда, возможно, мы могли бы обсудить это в доме, мэм?

Все трое стояли у открытой двери. Проходящие мимо женщины задержались посмотреть, не произойдет ли что-нибудь интересное.

Эллен беспомощно взглянула на Каро, но потом повернулась и проследовала в гостиную. Визитер пошел следом за ней, и Каро закрыла входную дверь. Ее подмывало сбежать, но если она будет вести себя странно, он это заметит и задумается, кто эта служанка.

Он сказал, что его зовут Грандистон, не Хилл.

Но глаза? Она не посмела внимательнее рассмотреть их, но первое впечатление вряд ли ошибочно.

Единственное логическое объяснение – он родственник. Радости мало, но это не муж вернулся за ней. Чего он хочет? Она поспешила к двери в гостиную.

– …ваш интерес к семейству Фроггатов? – говорила Эллен.

– Личное дело, мэм.

Каро шагнула ближе, чтобы видеть.

Эллен сидела на диване, Грандистон – в кресле напротив. На нем были коричневые кожаные бриджи для верховой езды, сапоги, коричневый сюртук, более светлого тона жилет и мягкий галстук без кружев. Весьма обычный костюм, но не обычный джентльмен. Он знатного происхождения, как и Хилл, и он искал ее.

Наверное, она шевельнулась, потому что он оглянулся и увидел ее.

Эти глаза!

Эллен проследила за его пристальным взглядом.

– О, Ка… Карри! Чай готов?

Каро вздохнула с облегчением и вместе с тем с досадой. Эллен ловко объяснила, почему Каро болтается рядом, и вывернулась с именем, но теперь придется идти за чаем, и она пропустит разговор.

Сделав реверанс, она поспешила на кухню. Одиннадцатилетняя Сьюки Грабб, только что взятая из Дома подкидыша, скребла горшок под недремлющим оком старой Ханны Ловетотт, сидевшей в кресле-качалке. Ханна работала здесь тридцать лет, и ее нынешнее положение экономки было скорее почетной пенсией, чем работой. Обе служанки уставились на наряд Каро.

– Я разыгрываю гостя, – сказала Каро. – Поднос с чаем, пожалуйста, я его подам.

Старуха закатила глаза к потолку, но велела девочке налить в чайник кипяток. Каро положила на тарелку бисквиты, пытаясь обдумать ситуацию.

Грандистон явился от имени Джека Хилла? Или он и есть Джек Хилл, но скрывается за вымышленным именем? Если имя фальшивое, оно ему подходит. Великолепие сквозит в каждой линии его крупного тела, в том, как он садился, носил шпагу, в прямом взгляде его глаз. Он казался законным хозяином даже здесь, в чужом доме.

Она посмотрела на черный ход. Можно сбежать.

Но это вызовет у него вопросы, и она не могла оставить Эллен.

Нет, он не мог быть ее мужем, и у него нет причин прикрываться фальшивым именем. Сила и могущество на его стороне.

Каро подняла поднос. Она собирается выяснить, что происходит, но пока она не убедится, что она вдова и свободна, высокомерный мистер Грандистон не узнает, кто она.


Эллен Спенсер вошла в комнату, всем существом ощущая идущего следом мужчину. Она не была склонна к фантазиям, но сейчас спиной чувствовала опасность. Может, у нежданного гостя и нет титула, но он из самых высших слоев общества, или она вдова епископа.

Почему Каро ударилась в такую панику?

Есть в ней какая-то необузданность – только подумать о ее юношеской выходке! Это все кровь Фроггатов.

Напрасно Даньел Фроггат хотел, чтобы дочь поднялась в высшие круги, там лишь безделье и грех.

Эллен села и указала мистеру Грандистону на кресло.

– Так что у вас за дело, сэр?

Но когда он взглянул прямо на нее, она увидела совершенно необыкновенные зелено-золотые глаза. Ангелы милосердные… Это давно пропавший муж Каро? Но имя…

– Как я сказал, мэм, это личный вопрос. Поэтому я должен знать ваше имя, мэм, и вашу связь с Фроггатами.

Эллен не видела никакого способа увернуться.

– Я миссис Спенсер, компаньонка миссис Хилл. Миссис Хилл была когда-то Доркас Фроггат.

– Миссис Хилл, – повторил он. Его глаза расширились, и у нее по спине холодок пробежал. Жаль, что в доме нет мужчины, которого можно призвать на помощь, когда гость рассвирепеет.

«Каро, вернись и скажи мне, что делать!»

– Вы и миссис Хилл живете здесь? – спросил он. – Служанка сказала, что в доме никто не живет.

Эллен открыла было рот, чтобы объяснить, но нельзя говорить ему о Латтрел-Хаусе, иначе он постучится и туда. Придется солгать.

Моля Бога о прощении, она сказала:

– Вы, должно быть, неправильно ее поняли, сэр. Она наверняка имела в виду, что миссис Хилл нет дома. Так какова ваша цель?

Эллен пыталась говорить требовательно и внушительно. Она даже попробовала копировать Абигейл Фроггат, которая этого человека на порог бы не пустила. Его не укротить, и Эллен готовилась к нападению.

Однако он просто сказал:

– Я прибыл, чтобы обсудить с леди некоторые юридические вопросы, вытекающие из ее брака с лейтенантом Джеком Хиллом.

Юридические вопросы. Должно быть, завещание. Воля Джека Хилла. То, как гость это сказал, подразумевало, что он не Джек Хилл. Лгала ли Абигейл Фроггат или нет, Каро теперь свободна. Она в безопасности и может выйти замуж за сэра Эйама. Эллен перевела дух.

– Поэтому я должен поговорить с миссис Хилл, – напомнил ей визитер.

Что делать, что сказать? Невозможно выдать присутствие Каро без ее разрешения.

– Боюсь, сейчас это невозможно.

– Почему?

У Эллен не было ни одной мысли.

– Поскольку я не знаю, где она.

Это была правда. Каро могла подняться наверх, спуститься вниз или уже убежала куда-нибудь.

Мужчина поднял брови. О Господи! Снова придется лгать.

– Она путешествует, – сказала Эллен.

– Где?

– Точно не знаю. Она любит блуждать.

Брови поднялись еще выше.

«Каро, помоги!»

Внезапно он улыбнулся, улыбка у него была почти ребяческая.

– Я не хотел тревожить вас, миссис Спенсер. Пожалуйста, простите меня. Но у меня мало времени, чтобы исполнить поручение. Будьте добры, вы можете помочь мне?

Эллен таяла, ее охватило странное чувство, подвигавшее сделать что угодно, лишь бы угодить незнакомцу. Вдруг она сообразила, что он на это и рассчитывал!

– Конечно, сэр, – сказала она холодно, – но я могу лишь обещать, что как только получу известия от миссис Хилл, я сообщу ей о вашей просьбе. Какое направление я должна ей указать?

– Я остановился в «Ангеле».

– Здесь? В Шеффилде? Я хочу сказать… вы говорили, что у вас мало времени.

– Я могу позволить себе подождать несколько дней. Контакт с миссис Хилл займет больше времени?

– Как я могу сказать? – Эллен попыталась улыбнуться. – Вы не можете намекнуть мне на обстоятельства дела, сэр? В конце концов, миссис Хилл давно вдова и, насколько я понимаю, ничего не знает о семействе ее мужа. Это был, кажется, глупый тайный побег.

Поскольку она пристально наблюдала за ним, то кое-что заметила – какое-то мерцание в глазах, не более.

– Значит, ее известили о его смерти, – сказал визитер.

– Конечно. Его полковник.

– А-а-а… И все же она не сделала никакой попытки связаться с его семьей.

– Она была очень молода, когда вышла замуж, и союз был печально краток.

– Верно, но потребность поговорить с леди остается. Блуждая, она должна иметь какую-то цель. – Даже улыбаясь, он походил на охотничью собаку, идущую по следу.

Эллен хотела отправить его как можно дальше.

– Лондон, – сказала она. – Она собирается навестить там подругу.

– Как я могу связаться с ней там?

Единственный лондонский адрес, который знала Эллен, это адрес леди Фаулер.

В этот момент Каро, все еще в пыльной накидке, внесла большой поднос, съехавший чепец оборкой шлепал ее по лицу.

– Вот вы где, мэм! – сказала она, переусердствовав в роли бестолковой служанки. – Куда мне это поставить?

Эллен, похоже, была готова в обморок упасть.

– На стол рядом со мной… э-э-э… Карри. – Она улыбнулась Грандистону, надеясь, что улыбка не напоминает гримасу. – Извините, сэр. Карри недавно прибыла из э-э-э… местного учреждения. Мы обучаем ее службе в доме.

Стоя к гостю спиной, Каро бросила на Эллен насмешливый взгляд.

Та почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она чуть не сказала «из Дома подкидыша», но Каро для этого слишком взрослая. Ее заминка и слово «учреждение», вероятно, навели гостя на мысль, что служанку спасли от грешной жизни!

– Из местного бедлама, – энергично поправила Эллен. Потом сообразила, что это еще хуже.

Каро, кусая губы от смеха, двинулась обратно, но вместо того чтобы выйти, заняла место у стены за стулом Грандистона. Отчаянная смелость! Но Эллен понимала, что Каро необходимо знать, о чем здесь говорят. Взявшись за чайник, Эллен обдумывала, как поделиться новостями.

– Молоко, сэр? Сахар?

По просьбе гостя она добавила в чай немного молока. Потом предложила ему пирог со смородиной. Он взял кусочек.

– Поскольку Джек Хилл мертв, – сказала Эллен для Каро, – ваш визит связан с его волей?

– Вопросов много, – ответил он, отпив чай. – Поскольку леди все еще миссис Хилл, полагаю, что она так и не вышла замуж?

– О нет.

Эллен рискнула мельком взглянуть на Каро, которая была вся внимание, и решила выжать из визитера больше информации.

– Вы кузен, сэр?

– Один из родственников. Лондон, вы сказали. Вы знаете, где она там остановится?

– Она должна сообщить. Вы приехали с юга?

– Возможно, я разминулся с миссис Хилл в пути. – Он откусил пирог, показав ровные крепкие зубы.

– Возможно, – согласилась Эллен. Она посмотрела на Каро, надеясь, что та откроется, но Каро этого не сделала.

– Тогда воспользуйтесь тем, что вы здесь. – Эллен перечисляла список местных достопримечательностей, не давая ему возможности вставить слово. Как только он допил чай, она поднялась. – Если вы оставите мне ваш адрес, мистер Грандистон, я сообщу миссис Хилл, как связаться с вами. Когда я получу известие от нее, конечно.

Он также поднялся, но она забыла, как он высок и широк в плечах. Казалось, он заполнил собой всю комнату, взгляд его был властным.

– Имя подруги, которую миссис Хилл собирается посетить в Лондоне?

Эллен подмывало сказать «маркиза Ротгар», чтобы отпугнуть его. Каро действительно знала эту даму, занимавшуюся благотворительностью, но Эллен сомневалась, что это имя заставит его вздрогнуть.

– Я не знаю, – сказала она.

– В это трудно поверить.

– Нечего меня пугать, сэр! Пожалуйста, уходите.

Вместо этого он шагнул вперед.

– Я не оставлю свою миссию. – Эллен попыталась отстраниться, но прямо за ней стоял диван. – Вы, мэм, скрываете от меня местонахождение миссис Хилл, и я этого не позволю.

– Нечего меня пугать! – повторила Эллен, чувствуя неуместность фразы.

– По какой причине?

– Причина? – воскликнула Эллен. – Учитывая вашу манеру запугивать, сэр, причины могут быть какие угодно. Когда я получу известие от миссис Хилл, я предупрежу ее, чтобы она избегала вас любой ценой!

Грандистон сжал челюсти.

– Возможно, у вас есть причины для сдержанности, мэм. Мне давали понять, что у леди… ммм… несколько ограниченные способности. Если так, я действительно понимаю, но…

Эллен разинула рот, а потом взвизгнула:

– Как вы смеете? – Она строго объявила: – Уходите!

На мгновение ей показалось, что он бросится на нее, но он взял шляпу и перчатки и вышел из комнаты. Мгновение спустя хлопнула входная дверь.

Эллен, близкая к обмороку, рухнула на диван, Каро, подавив победный возглас, бросилась к окну.

– Он действительно уехал! – Она села в кресло, которое он освободил. – Вы были великолепны, Эллен! Я не знала, что вы на такое способны.

– Я тоже. – Эллен прижала руку к колотящемуся сердцу. – Не знаю, что на меня нашло. Какая несдержанность. Но что за ужасный человек. Я уверена, что он как раз из тех, кого описывает леди Фаулер. Такие вращаются в свете и совращают девиц. Слава Богу, что он не ваш муж.

Каро напряглась.

– Вы в этом уверены?

– О да, да. Имя. И он тоже сказал, что Хилл мертв. Какая хорошая новость.

– То, что человек мертв?

– Да, его смерть должна опечалить нас, но это было давно, и вы свободны. Свободны!

Каро, нахмурившись, взяла кусочек пирога.

– А глаза?

– Не ешьте над столом, дорогая. – Эллен подвинула ей тарелку. – Зачастую глаза – семейная черта.

Каро откусила пирог.

– Не назвал ли он фальшивое имя во время церемонии?

– Конечно, нет.

– Никто не мог его уличить.

– Это ложь на присяге. Брачные клятвы приравниваются к ней.

– Он только что убил человека.

Эллен вздрогнула.

– Мерзкий тип. Вы не должны угодить в его руки.

– Прекрасно, но как этого избежать? – Каро взяла второй кусок пирога. – Если Он станет наводить справки в городе, то скоро узнает, что миссис Хилл никуда не уезжала. Он узнает о Латтрел-Хаусе и будет преследовать меня там.

– О Боже! Но если он не ваш муж, он не имеет над вами никакой власти.

– Но тогда почему он здесь? Спустя десять лет?

– Возможно, Хилл только что умер. Или его семейство только что узнало о свадьбе. Как вдова Хилла вы имеете право на часть его состояния.

– Это было бы ужасно!

– Странно, что вы находите это ужасным.

– Унаследовать деньги семейства или собственность просто потому, что того бедного юношу вынудили жениться на мне?

– Послушайте, Каро…

Но Каро хмуро смотрела вдаль.

– Мне следовало горевать. Нет, я горюю. Джек Хилл спас меня, он казался благородным юношей, и теперь он мертв.

– Но теперь вы свободны и можете выйти замуж за сэра Эйама. Вам следует встретиться с этим Грандистоном и все выяснить.

Каро снова откусила пирог.

– А если он наследник Джека Хилла? Вы сказали, что как вдова я могу иметь права, но муж также имеет права на собственность жены. – Она чуть пирогом не подавилась. – Боже милостивый, муж владеет собственностью жены! Его наследник может получить все!

– Все? – разинула рот Эллен. – Вы предполагаете, что если Грандистон – наследник Хилла, он может унаследовать все, что вы имеете? Может выселить нас из Латтрел-Хауса?

– Может получить мою долю «Фроггат и Скеллоу».

– Вы должны немедленно отправиться к сэру Эйаму, Каро. Расскажите ему все. Вы нуждаетесь в совете мужчины.

– Я нуждаюсь в совете адвоката! – Каро бросила недоеденный пирог. – Я еду в Йорк, к мистеру Хамблдону.

– О да. Именно. Пусть немедленно подадут фаэтон.

– Нет. – Каро, подойдя к окну, оглядела окрестности. – Грандистон может наблюдать за домом.

– Конечно, нет.

– Что скажете, если фаэтон проедет мимо него?

– О Господи!

– Если мы уедем отсюда вдвоем, он немедленно вычислит правду. Он, похоже, способен взять меня в плен и увезти на юг.

– Этому не бывать.

Каро хотела в это верить, но она помнила ситуацию маркизы Ротгар. Она в какой-то мере подружилась с этой знатной йоркширской леди, занимаясь благотворительными делами в пользу женщин. До замужества у маркизы был титул, она была графиней Аррадейл и сама себе хозяйка. Это один из немногочисленных титулов, который мог перейти к дочери. Однако высокое положение ее не защитило.

– Помните Диану Аррадейл? – спросила она Эллен. – Ее вынудили поехать в Лондон и грозили упрятать в сумасшедший дом только за то, что она не хотела выходить замуж за человека, которого выбрал король.

Эллен прижала руку ко рту.

– И это одна из самых могущественных женщин в Англии. Но тогда что можем сделать мы?

– Уедем порознь. Вы идите через парадный подъезд, я – через мастерские. Я сначала отправлюсь в Донкастер, к Филлис. Это по дороге в Йорк.

– Да, – кивнула Эллен. – Мы можем быстро уехать.

– Не мы, Эллен. Я же сказала: нельзя, чтобы нас видели вдвоем. Кроме того, мне нужно, чтобы вы вернулись в Латтрел-Хаус и держали оборону.

– Каро, вы не можете путешествовать одна!

– Я поеду почтовой каретой.

– Каро!

Но Каро схватила лежавшее на столике у двери расписание. Оно открылось на странице «Шеффилд».

– Карета в Донкастер отправляется от «Ангела».

– Но этот человек остановился в «Ангеле».

– Вот прохвост! Но он не знает Каро Хилл в лицо.

– А все остальные знают, – напомнила Эллен.

Каро огорченно вздохнула:

– Кто-нибудь наверняка заговорит со мной, обратившись по имени… – Медленно повернувшись к зеркалу, она оглядела себя. – А Карри никто не узнает.

– Что вы хотите сказать?

– Я собираюсь путешествовать под видом горничной.

– В таком виде? Каро, вы не можете.

– Никто не будет знать, что это я. В этом суть.

– Но… но что, если тот мужчина спросит вас?

– Мне нужно ехать. Вы вернетесь в Латтрел-Хаус, но сначала отправьте одежду, которую я упаковала, в Донкастер, к Филлис.

– Но этот человек снова появится. И опять будет мучить меня.

– Вы прекрасно с ним справились, и в Латтрел-Хаусе вполне достаточно слуг. Дайте мне немного денег.

Вытащив вязаный кошелек, Эллен достала несколько монет, но все еще приводила доводы.

– Если тот мужчина – Хилл, спасения нет. Иногда нужно отдаться на волю Божью.

– Нет, без борьбы я не сдамся, – сказала Каро. – Я богатая женщина с превосходными советниками, а не рабыня. – Снова взглянув в зеркало, она ниже надвинула чепец и пошла к двери. – Я уйду через мастерские.

– О Боже! О Господи! Будьте осторожны, Каро. В карете, я имею в виду. Одна, без компаньонки…

– Поездка в карете самая меньшая для меня опасность, – мрачно сказала Каро и выбежала.


Глава 5


Кристиан шел по грязной улице, гудящей от шума окрестных предприятий. Наверное, тут изготавливают клинки или столовые приборы, но здешние заведения совсем не походят на деревенские кузницы, к которым он привык, и даже на армейские, где в звоне и грохоте постоянно ремонтировали оружие и прочие металлические изделия.

Задержавшись, он оглянулся на дом Фроггатов и стену рядом, на которой белой краской было написано «Фроггат и Скеллоу». Точнее, серой, поскольку весь Шеффилд был в серых и черных разводах от бесконечного дыма, который окрестные холмы, казалось, поймали в ловушку. Какое адское место, и в какой адской ситуации он оказался.

Он женат.

Он вошел в дом, чтобы собрать информацию, и был ошеломлен фактом, что его жена жива. Он мог усомниться в словах сумасшедшей горничной, но не другой женщины – компаньонки, миссис Спенсер.

Он женат на Доркас Фроггат, обитательнице этого уродливого узкого дома. На женщине, которой нравится жить в грязном воздухе и постоянном грохоте молота по стали. Она, должно быть, превратилась в копию своей наводящей страх тетушки с воинственными манерами и скрипучим голосом.

Зашагав быстрее, Кристиан вышел на более широкую улицу с магазинами и экипажами. Хотя он знал, что воздух тут не чище, Кристиан глубоко вздохнул, и его голова прояснилась. Он начал оценивать полученную информацию как военный тактик, а не как запаниковавший зеленый новичок. Факты есть факты, и их отклонить столь же невозможно, как пушечное ядро.

Факт: Доркас жива.

Факт: она живет в том доме.

Но есть и тот факт, что у нее платная компаньонка. Чопорная женщина средних лет. К тому же Доркас не без образования, Мур увел ее буквально из школы.

Миссис Спенсер возмутилась при предположении, что Доркас слабоумная. Но после того страшного события десятилетней давности это вполне возможно, а правда иногда может разгневать сильнее, чем ложь.

Безумие в известном семействе от общества не спрячешь. Несмотря на убогий дом, ясно, что Фроггаты имеют здесь некоторый вес. Вернувшись в «Ангел», Кристиан решил поручить Барлиману сунуть нос в это дело. У него настоящий дар разговорить простых людей.

Слуга, не дожидаясь приказа, начал работу. Кристиан оставил его за этим занятием и поднялся в свою комнату. Бросив перчатки и треуголку в кресло, он отстегнул шпагу, обдумывая, что делать дальше. Секретарь Торна дал ему имя здешнего поверенного. Нужно пойти туда и расспросить о Фроггатах.

– Удачный визит, сэр? – вошел Барлиман.

– Не слишком, черт побери. Моя жена жива.

– Не повезло, сэр. Вы видели леди?

– Нет. Она или безумна и ее прячут, или она, как мне сказали, блуждает.

– Что значит – блуждает, сэр? Как дурак на пустоши?

– Путешествует, – пояснил Кристиан. – Вероятно, в Лондон, но без определенного маршрута. Все это очень подозрительно. Я говорил с миссис Спенсер, утверждающей, что она ее компаньонка. Определенно леди, хотя они живут в скромном доме, примыкающем к мастерским Фроггатов.

– Возможно, поэтому ваша жена путешествует, сэр.

– Более разумно куда-нибудь переехать. Эта Спенсер что-то скрывает.

– Возможно, не без причины, когда на пороге внезапно появляется муж, сэр.

– Я представился мистером Грандистоном, родственником, и сказал, что ищу миссис Хилл по юридическому вопросу.

– Юридические вопросы всегда тревожат слабый пол, сэр.

– Слабый пол, – фыркнул Кристиан. – Ты слишком стар для подобных заблуждений.

– Никаких шансов, что леди, с которой вы говорили, ваша жена, сэр?

Кристиан задумался лишь на секунду.

– Ни единого. Ей по меньшей мере за сорок. Робкая особа, пока не превратилась в тигрицу и не велела мне убираться из дома.

– В самом деле, сэр? – имел наглость поинтересоваться Барлиман.

– Я не сделал ничего дурного, а пытался одолеть ее баррикады.

– Возможно, это не лучший подход, сэр.

– Конечно, но у меня был шок, и она меня из терпения вывела. Однако ближе к делу! Доркас Фроггат – моя жена, и я должен найти ее.

– Леди Грандистон, – поправил Барлиман, словно мучитель, загонявший иголки под ногти.

Кристиан впился в него взглядом.

– Прошу прощения, сэр, но если леди жива, она виконтесса Грандистон.

– Дьявол! – Кристиан подошел к окну, его так и подмывало разбить стекла.

Во дворе пассажиры загружались в карету. У Кристиана возникло абсурдное желание купить билет и уехать. Сбежать… или попытаться преследовать жену.

Он отошел от окна.

– Что ты узнал внизу?

– Немного, сэр. Не имея ваших инструкций, я не хотел выдавать свой интерес.

– Умен, ничего не скажешь.

– К счастью, «Фроггат и Скеллоу» – известный и процветающий бизнес.

– Тигельная сталь. – В ответ на потрясенный взгляд Барлимана Кристиан признался: – Я читал о Шеффилде, готовясь к поездке.

– Фроггат, тот, кто начал использовать такую сталь, не имел сына. Его единственная дочь, которая нынче известна как миссис Хилл, в юности сбежала с офицером и вскоре овдовела.

– Никакого намека на убийство и прочие неприятности?

– Ни единого, сэр.

– Это работа наводящей страх тетушки Фроггат. Значит, Доркас не вступила в повторный брак. Есть намеки, что у нее не все в порядке с головой?

– Ни одного, сэр, но люди в таких вещах осторожны. Фроггаты, похоже, весьма уважаемое семейство. Они – патроны множества благотворительных заведений в округе: больниц, домов подкидыша и приютов для умалишенных женщин.

– Ага!

– Сомневаюсь, что они поместили члена семьи в такое место, сэр.

– Нет, но они могли взять оттуда служащих. Никаких упоминаний о том, где леди?

– Нет, сэр, но мне в голову пришел вопрос. Если леди путешествует, почему ее компаньонка осталась дома?

Кристиан шлепнул себя по лбу:

– У меня от шока совсем мозги отшибло. Доркас, возможно, все время была в доме. Покрутись там, может, что-нибудь сумеешь выяснить.

Барлиман взял шляпу.

– Мне вернуться или прислать сообщение?

– Сам решай. Если стоит последить, оставайся и следи. А я наведу справки здесь.

Барлиман остановился у двери.

– Бармен назвал Фроггатов богатыми, сэр. Возможно, брак не будет таким уж невыносимым.

– Ни один человек с реальными деньгами не станет жить в таком доме. Если он, конечно, не безумец. Иди.

Барлиман поспешно вышел, а Кристиан нашел карточку с адресом поверенного. Он спустился вниз спросить дорогу и заодно выяснить что-нибудь о Фроггатах.

Не обнаружив никого в зале, он вышел во двор. Там царила суета. Карета, посадку в которую он наблюдал из окна, под стук копыт и звуки рожка выезжала сквозь каменную арку на улицу. Другая недавно прибыла, пассажиры высаживались, требуя свой багаж, конюхи спешили к лошадям.

В дальнем углу двора слуги грузили багаж на частную карету, мужчина в кожаном фартуке с беспокойством осматривал колесо.

Кристиан приготовился ждать, но с улицы во двор торопливо вошла женщина. Она была просто одета, в чепце и переднике. Кристиан тут же узнал служанку из дома Фроггатов. Как ее зовут?

Карри.

Она встала в короткую очередь перед билетной кассой, и Кристиан придвинулся поближе. Подойдя к клерку, она попросила билет до Донкастера.

Это название врезалось в его сердце. Там он делил дом с Муром и шестью другими молодыми офицерами, оттуда он отправился в Недер-Гризли с благородной целью спасти девицу.

Почему горничная Доркас купила билет в один конец до Донкастера?

Для компаньонки, чтобы она встретилась там с Доркас?

Или для самой Доркас?

Купив билет, служанка отошла в сторону. Кристиан ожидал, что она отправится доставить билет. Вместо этого служанка встала у стены. Ждет свою хозяйку? В Кристиане забурлила энергия, как это бывало перед схваткой. До победы несколько мгновений? Он окинул взглядом двор, планируя, как приблизится к жене, не даст ей убежать, не вызвав негодования.

Им нужно поговорить и прийти к определенному соглашению.

Под арку въехала другая карета, груженная багажом.

– Донкастер, – крикнул клерк. – Посадка на Донкастер. Пять минут!

Девушка не оглядывалась в поисках хозяйки, а шагнула к карете.

Она купила билет для себя?

Подобная служанка не могла позволить себе путешествовать каретой. Однако ее могли отправить с важным сообщением. Он не поручил бы это такой дурехе, но, видимо, у миссис Спенсер выбор небогатый. Возможно, Доркас в Донкастере, и горничная приведет его к ней.

Кристиан поймал проходящего конюха:

– Мне нужна моя лошадь.

Вид шиллинга гарантировал быстроту исполнения, и Кристиан промчался в свою комнату. Наскоро нацарапав записку Барлиману, он велел слуге продолжать расследование, пока не появится многообещающий след. Взяв шпагу и пистолеты, Кристиан вернулся во двор, как раз когда раздался новый крик:

– На посадку! Все на посадку на Донкастер.

Кристиан решил, что нет необходимости следовать за каретой по пятам. Пункт назначения и так известен.

Оказавшись в Донкастере, Кристиан удивился, как мало изменился город. Та же булочная, которую облюбовали вечно голодные юные офицеры, а чуть дальше гостиница «Белый лебедь», где, как он помнил, в баре работала очень симпатичная буфетчица. Бетси, вероятно, теперь дородная мамаша пятерых ребятишек.

Они обогнули рыночную площадь и свернули во двор гостиницы «Джутовый мешок». Кристиан этого заведения не помнил, оно выглядело весьма новым. Въехав за каретой под арку, он обрадовался, что двор переполнен. Кристиан спешился позади фургона и вытащил монету, на блеск которой мгновенно появился конюх.

– Вы останетесь, сэр? – спросил парень.

– По крайней мере на ночь.

Парень кивнул и увел лошадь. Кристиан нашел удобное место для наблюдений и принялся ждать с бьющимся от нетерпения сердцем. Он мог в ближайший час столкнуться лицом к лицу с Доркас и судьбой.

Служанка вышла третьей, выделяясь среди пассажиров затрапезным видом. Следовавшая за ней женщина фыркнула и поспешила отстраниться. Карри наградила ее недовольно-удивленным взглядом и не мешкая направилась сквозь арку на улицу.

Улица была не больше четырех футов шириной, так что Кристиан сдержал шаг, но девушка не оглядывалась. Он поспешил догнать ее и оказался на красивой современной улице с высокими зданиями по обеим сторонам, с оградами у фасадов и лестницами, ведущими в помещения для слуг.

Тут жили преуспевающие горожане или даже местное дворянство. И миссис Доркас Хилл, член богатой семьи Фроггатов? А дом в Шеффилде вообще не ее дом?

Девушка пересекла улицу и направилась к одному из домов, но вместо того чтобы спуститься в подвал по лестнице для слуг, подошла к парадному входу и решительно постучала дверным молотком.

Значит, сообщение настолько срочное, что непритязательная горничная имела право воспользоваться главным входом. Кристиана подмывало вторгнуться в дом, но Доркас могла сбежать через черный ход.

Лучше наблюдать и ждать, но на таких улицах из окон вечно выглядывают любопытные, поэтому он прошел вперед, будто в поисках нужного дома. Дойдя до угла, он нашел название улицы, аккуратно выложенное белой плиткой, – Силвер-стрит. Он пошел назад, высматривая изображение, которое укажет нужный дом.

У него был адрес поверенного: Силвер-стрит, на эмблеме пара голубков. Но он по-прежнему слишком заметен. Как полезны бы сейчас оказались заурядная внешность и рост.

Кристиан замер, надеясь увидеть какое-то действие. Вместо этого из переулка на улицу свернула хорошо одетая женщина с двумя маленькими детьми. Когда она подошла ближе, Кристиан шагнул вперед и поклонился:

– Прошу прощения, мзм. Могу я позволить себе смелость попросить вашей помощи?

Женщина была мила и с хорошими манерами, но явно осторожна.

– Помогу, если смогу, сэр.

– Я ищу дом мистера Боллингера, ученого. Вы не знаете его дом?

– Сожалею, сэр, но я не знаю такого имени.

– Вы живете на этой улице, мэм?

– Да.

Кристиан вздохнул и наморщил лоб, надеясь, что выглядит растерянным и безобидным.

– У меня задание от деда доставить бумаги этому Боллингеру. Я однажды уже выполнял подобное поручение и положился на свою память. Я был так уверен, что помню дом, и не записал деталей. На вывеске были какие-то птицы. Это точно. Возможно, эти? – Он указал на голубей.

Женщина взглянула на эмблему.

– О нет, сэр. Здесь живут Оссингтоны, мистер Оссингтон – поверенный, а не ученый. Приятная молодая пара недавно переселилась сюда из Шеффилда. Они-то и изменили эмблему, – добавила она с улыбкой. – Раньше тут красовалась черная свинья.

Такие подробности Кристиана не интересовали.

Миссис Оссингтон – это Доркас? Ну и путаница будет.


Глава 6


– Ну и как? – воскликнула Каро, выглянув на улицу.

– Что? – спросила Филлис Оссингтон, миниатюрная блондинка, чему Каро всегда завидовала.

– Он там? – спросила Каро.

– Кто?

– Грандистон!

Филлис поспешила к окну:

– Где?

– Стой сзади, – прошипела Каро, потянув подругу в сторону. – Он смотрит сюда.

– Почему ты шепчешь?

– Не знаю. Я боюсь! Как он здесь оказался? Я ведь едва успела рассказать тебе основное.

– Не гони меня от собственного окна. – Филлис подошла ближе. – Мужчина, который разговаривает с Сарой Доусон? Да-а… Если бы он был моим мужем, я бы не сбежала.

– Сбежала бы. Вообрази, что ты собралась замуж за Фреда, а вынуждена была выйти за этого.

– Ах да. Но ты не можешь отрицать, что он красив и кажется безупречным джентльменом. Только посмотри на этот поклон!

Взглянув, Каро проворчала:

– Мне он не кланялся.

– Ты изображала горничную. Слава Богу, что ты сняла накидку и чепец. Они просто ужасны!

– Он и Эллен не кланялся. По крайней мере не так. Он двуличный притворщик…

– Великолепен, – почти промурлыкала Филлис.

– Неподходящее высказывание для замужней женщины.

Отвернувшись от окна, Филлис покачала головой:

– Успокойся, Каро.

– Успокоиться? Этот человек вторгся в мой дом и мучил мою компаньонку. Преследовал меня, и теперь он здесь.

– Если он попытается войти сюда, он получит достойный отпор.

– Слова его не остановят, – предупредила Каро и двинулась назад наблюдать за врагом.

Женщина с детьми ушла, Грандистон смотрел на дом. Каро знала, что ее нельзя заметить, но все равно вздрогнула.

Филлис вернулась к окну. Она всегда имела решительность и… глаз на мужчин.

– Смотри, он уходит. Никаких признаков, что он вышибет дверь.

– Ты хочешь, чтобы он это сделал?

– Я не хочу, чтобы он здесь болтался. Зачем он тут? Ты думаешь, он знает?

– Что горничная Карри – это Каро Хилл? Откуда? Я тебя едва узнала, а он вообще тебя не знает. А вот и чай. Сядь и успокойся, и мы решим, как лучше действовать.

Филлис снова уселась на диван, горничная поставила поднос на стол. Выпрямившись, она бросила любопытный взгляд на Каро, и неудивительно. Это была та самая горничная, которая открыла ей дверь. Если не сочинить какую-нибудь историю, то от репутации останутся одни клочки.

– Твоя служанка, должно быть, удивляется, почему я была так странно одета, – беспечным тоном заметила Каро.

Глазами задав безмолвный вопрос, Филлис поддержала игру:

– Да, пожалуй.

– Нужно рассказать ей историю. – Каро заговорщически улыбнулась горничной: – Мне докучает назойливый поклонник, он подстерегает меня у моего дома, надеясь увезти. Поэтому я решила уехать. Я надела эту одежду и улизнула, но, увы, он последовал за мной. Высокий белокурый мужчина в коричневом сюртуке и бриджах для верховой езды.

– Так что не впускай его, Мэри, – проинструктировала Филлис.

– И пожалуйста, – сказала Каро, – попроси, чтобы другие слуги не говорили, что я здесь.

– Я знаю, что никто из вас не станет сплетничать с незнакомцем, Мэри, – добавила Филлис. – Особенно с южанином.

– Так он южанин, мэм? Тогда не волнуйтесь. Он ничего от нас не узнает.

Как только горничная вышла, Каро сказала:

– Мастерски сделано.

– Все мы знаем, что южанам нельзя доверять, – улыбнулась Филлис. – А теперь попытайся придать больше смысла своей истории. С одной стороны, ты считала этого человека своим мужем.

Взяв чай и блинчик, Каро думала, что сказать. Филлис не знала всей правды о ее свадьбе, только историю тайного побега с молодым военным, вскоре погибшем в бою.

– Это из-за его глаз. Когда я увидела его, меня паника охватила. Я ведь думала, что Хилл мертв. Считала его мертвым, – поправилась она. – Но как сказала Эллен, глаза могут быть фамильной чертой.

– И ты думаешь, что неожиданный визитер хотел поговорить с тобой о завещании твоего мужа? Странно, что он последовал за служанкой в другой город.

– Точно.

– Чего ты боишься, Каро?

Каро взяла второй блинчик.

– Я боюсь, что Грандистон – наследник Хилла и получит часть моего состояния. Или даже все. И возможно, к нему даже перейдет право мужа управлять моими действиями.

– В этом я сомневаюсь, но собственность – это серьезно. Как жаль, что Фред далеко, он бы смог помочь. Но здесь ты в безопасности.

Каро улыбнулась. Ей бы такую уверенность. Поднявшись, она зашагала по комнате.

– Как все так быстро усложнилось? Я встала сегодня утром, меня ждал совершенно обычный день, и вот, посмотри на меня: выгнана из собственного дома, даже из города, и прячусь, страшась нового визита властного негодяя, у которого, я уверена, низкие цели.

– Не нужно…

Но Каро было не остановить.

– Он загнал меня, как мышь в щель. Что бы сказала тетя Абигейл?

Филлис улыбнулась:

– Нужно противостоять ему, но вооруженной до зубов.

– Диана Аррадейл сказала бы то же самое. Жаль, что нельзя кинуться на него и зареветь.

– Восхитительно, – хихикнула Филлис, – но невозможно.

Каро обдумывала план.

– Возможно, не с ревом…

– Каро, что ты задумала?

– Небольшой маскарад. – Каро снова села напротив подруги. – Мне нужно добраться до моего адвоката в Йорке, так что завтра я должна отправиться первой каретой. Почему бы мне не переехать сегодня в гостиницу? В ту самую, где остановился Грандистон.

– Но он узнает тебя.

– Как? Он не знает, как выглядит Каро Хилл, и не заподозрит во мне горничную Карри, поскольку я буду в своей нормальной одежде. Но если мне удастся завязать знакомство с ним, я смогу выяснить, с какой целью он здесь.

– Завести знакомство с мужчиной в гостинице?

– Почему нет? Можно даже пытаться флиртовать. Вращаясь в йоркширском обществе, я этому хорошо научилась. По моему опыту, когда мужчина хочет обаять леди, он говорит, говорит, говорит. Я через час узнаю все его тайны.

– Когда мужчина хочет обаять леди, с которой только что познакомился, – сказала Филлис, – наверняка у него постыдные намерения.

– Весьма вероятно, – рассмеялась Каро. – Но ничего не случится. Мне действительно нужно знать, где он остановился. Вероятно, в «Джутовом мешке», поскольку туда прибыла карета. Ты могла бы доверить кому-нибудь из слуг это выяснить?

Филлис закатила глаза, но сказала:

– Энн, моей горничной. Пойду поговорю с ней.

– И мне нужно позаимствовать кое-какие вещи для поездки. Эллен послала мой багаж, но он еще не прибыл. Мне нужны шляпа, перчатки, кое-какое белье, длинная ночная рубашка и запасное платье.

– Хорошо, – ответила Филлис. – Но платье тебе будет узко и коротко.

– Мне не придется его надевать. Спасибо.

– Не уверена, что следует помогать тебе в этом деле.

– Филлис, у меня нет выбора. Я должна ехать в Йорк. В гостинице я буду чувствовать себя в большей безопасности. Мне нужно больше информации, чтобы отправиться к Хамблдону.

– Ты будешь осторожна?

– Конечно. Мне есть что терять.


Кристиан вернулся в «Джутовый мешок» и послал с конюхом записку Барлиману, чтобы тот немедленно ехал в Донкастер со всем имуществом. Инстинкт подсказывал ему, что или его жена была на Силвер-стрит, или живущие там люди знают, где она.

Однако он не мог ничего сделать, пока не приедет Барлиман, поэтому последовал солдатскому правилу: ешь, когда есть возможность.

Сев за длинный стол, он приветствовал обедающих. Одни заняты супом, другие явно сидели здесь дольше и уже переходили к ростбифу. Четверо поспешно атаковали пирог с черносливом, поскольку уже объявили, что карета в Йорк отправится через три минуты.

Юнец лет пятнадцати и сопровождавший его полный священник в черном, похоже, наставник, стремились поговорить. Кристиан скоро узнал, что Грей – младший сын лорда Гарфорта, чьи владения находятся около Уэйкфилда в Северном Йоркшире.

Кристиан уже назвался Грандистоном и уповал лишь на то, что ни юноша, ни наставник не знают о титуле. Похоже, так, но и местной информацией они не владеют.

– Вы были в университете, сэр? – спросил Грей, когда принесли суп Кристиана.

– Нет, но я уверен, что для вас это огромная возможность.

– Вы с юга, сэр? Никогда не бывал южнее Линкольна. Думаю, это будет грандиозно.

– Разница не так уж велика, – предупредил Кристиан. Его позабавил пыл юнца, но он узнавал себя в таком же возрасте.

– Вы дразните меня, сэр. Разве нет?

– Ну-ну, Грей, – пробормотал наставник. – Прекратите болтать.

Юноша покорно затих, и Кристиан занялся куриным супом, поглядывая на пару средних лет, занятую ростбифом. Они казались какими-то обособленными, хотя по одежде это были обычные проезжающие. У женщины на лице многовато краски, но она казалась болезненной и, возможно, пыталась скрыть это.

Мужчина заметил внимание Кристиана и после паузы кивнул.

– Грандистон, – снова сказал Кристиан. – В Донкастере по делу.

– Силкок, – представился мужчина. Снова небольшая пауза, будто он взвешивал слова, прежде чем говорить. – Из штата Пенсильвания.

Кристиан едва не сказал, что бывал там, но лучше помалкивать о военной карьере.

– Тогда вы проделали длинный путь от дома, сэр. Вернулись в Англию, чтобы остаться?

– Я родился там, сэр, и горд этим. – По его торжественной манере трудно было судить, задели ли его слова Кристиана. – Моя жена, однако, с севера Англии. Именно поэтому мы здесь.

Кристиан, улыбнувшись, поклонился женщине. Она в ответ кивнула, но с таким видом, будто предпочитала, чтобы он прекратил болтать.

Кристиан искал подходящую тему, чтобы разговорить странную пару, когда в комнате появился новый посетитель. Вошедшая женщина заколебалась, что неудивительно, поскольку она, похоже, без сопровождения.

Кристиан вместе с другими мужчинами поднялся и ободряюще улыбнулся.

– Мест достаточно, мэм, а еда превосходная.

Она улыбнулась в ответ и слегка покраснела, потом оглядела пустые места, в том числе и те, что рядом с ним. Выбрав стул на противоположной стороне стола, она бросила на Кристиана заинтересованный и нервный взгляд.

Черт, она из тех, кто от любого мужчины ждет нападения?

Незнакомка пожелала всем доброго дня.

– Как я понимаю, непринужденность в таких ситуациях естественна, и возьму на себя смелость представиться. Я миссис Хантер из Йорка, оказалась здесь одна из-за затруднительного положения.

– Что случилось, мэм? – спросил священник Продеро.

Служанка убрала пустую суповую тарелку Кристиана, а другая поставила полную перед миссис Хантер. Она улыбкой поблагодарила служанку и взяла ложку.

В целом она была обычной, с немного длинным лицом и без всяких особенностей, кроме превосходного цвета лица, обычного на севере. Говорят, это результат влажного воздуха и нехватки солнечного света. Дорогая цена, по его мнению. Ее волосы, выбивавшиеся из-под кружевного чепца, надетого под соломенную шляпку, были мышино-блондинистыми. И все же она немедленно стала центром внимания, Кристиан чувствовал ее привлекательность. Очень интересная женщина.

Она огляделась.

– Видите ли, мы с мужем ехали сюда, но недалеко от Йорка наша карета потеряла колесо. Муж пытался помочь кучеру справиться с лошадьми и повредил спину. Ничего серьезного, – заверила она слушателей, – но доктор запретил ему продолжать поездку.

– Вы не остались ухаживать за ним, мэм? – спросил Силкок с явным осуждением.

Ее щеки с прелестной естественностью зарумянились.

– Сэр, это было моим самым горячим желанием, но мистер Хантер вез в Донкастер важные документы. Когда проезжающий экипаж предложил помощь, муж попросил меня выполнить его обязанности, а сам тем временем отправился домой. Я вернусь к нему завтра первой же каретой.

– Восхищен вашей силой духа, мэм, – сказал Продеро.

– Это долг жены, сэр, – скромно ответила она и занялась супом.

Наслаждаясь превосходным ростбифом и историей о дорожном несчастье, Кристиан наблюдал за миссис Хантер. Румянец на ее щеках, может быть, и настоящий, а вот история вряд ли. Он не мог сказать почему, но у него нюх на подобные вещи.

Она высматривает подходящую жертву? Обнаружит, что забыла кошелек, и попросит ссуду, которую никогда не вернет? Или она просто воровка? Он присмотрит за своим кошельком и карманами, но готов был позабавиться, тем более что миссис Хантер, кажется, им особенно заинтересовалась. О, она обращала должное внимание и на мрачную американскую пару, и на елейного наставника, и на подавленного юношу, но Кристиан часто ловил на себе ее взгляд.

В следующий раз, когда их глаза встретились, она на мгновение задержала взгляд, потом, зарумянившись, отвернулась.

Неужели это всего лишь добропорядочная жена, сорвавшаяся с привязи в поисках приключений? Черт, он на это надеялся. Он устроит ей такое приключение, которого она прежде не знала.


Глава 7


Кристиан заказал бутылку вина. Когда миссис Хантер подали мясо, он предложил ей бокал.

Ее глаза снова многообещающе задержались на нем.

– Спасибо, сэр. С удовольствием.

Наливая вино, он ответил ей взглядом.

Она пригубила вино, потом одобрительно кивнула:

– Превосходный кларет.

– Как вы сказали, мэм, вы из Йорка. Это ваш дом?

– Да, сэр.

– Вы жили там всю жизнь или родились в провинции?

– Вовсе нет, – уклончиво ответила она. – А вы, сэр? Не с севера, я думаю.

– Родился и вырос в Оксфордшире.

Кристиан забыл о других, но тут вмешался юноша:

– Оксфордшир, сэр! Вы можете рассказать о тамошнем спорте? Отец сказал, что если я буду там учиться, он станет держать для меня лошадь, и у меня с собой оружие.

Мысль о подростке с оружием тревожила, но он сам использовал оружие со смертельной целью приблизительно в том же возрасте. Кристиан любезно обсуждал спортивные возможности близ университета, но вполглаза присматривал за миссис Хантер.

Она изображала лестный интерес к его оксфордширскому детству. И часто встречалась с ним взглядом. Она сознавала, как распахнуты ее глаза?

Возможно, да, поскольку повернулась с вежливыми вопросами к Силкокам. И этим открыла дефект. На линии подбородка, чуть ниже левого уха, был бледный зубчатый шрам. Рваная рана, а не ровный порез. Ей повезло, что шрам не на видном месте, но, как это часто бывает, маленький недостаток усилил ее очарование.

Обаяние миссис Хантер вытянуло из Силкоков больше ответов, чем его собственные попытки. Миссис Силкок призналась, что родилась в графстве Дарем, а не в Йоркшире, и что Силкок собирается стать фермером. Миссис Хантер снова повернулась к юноше.

Ни один поэт не стал бы воспевать в сонете ее обычные губы, но когда она сдерживала смех, в уголках появлялись очаровательные ямочки. Поскольку юный Грей пытался произвести на нее впечатление храбростью, ямочки появлялись часто, но она была нежна с ним.

Продеро поднялся, сославшись на расписание, но скорее из-за интереса своего подопечного к миссис Хантер, что весьма мудро. Силкоки тоже ушли. Кристиан остался. Нельзя же бросить леди в одиночестве.

– Вы родились и выросли в Йорке? – спросил он.

Она огляделась вокруг, словно занервничав, но потом снова улыбнулась ему:

– Да. А вы? Оксфордшир, вы сказали? В Оксфорде?

– Нет, в провинции, Йорк известное место. Следует посетить?

Она смотрела на него сквозь ресницы:

– О конечно, сэр. Жаль, что я не могу быть вашим гидом.

Он ободряюще улыбнулся:

– Возможно, сможете. Вы искушаете меня отправиться туда.

– Увы, мой муж потребует всего моего внимания и заботы.

Жакет с неглубоким вырезом полностью скрывал ее грудь, но она казалась полной, что Кристиану нравилось. Длинные рукава привлекали внимание к тонким бледным кистям рук. Он мог вообразить их прохладу на своем разгоряченном теле. Она, конечно, носила обручальное кольцо, но это дело ее совести.

Но Кристиана кольнула мысль, что он тоже женат.

Миссис Хантер смотрела на него поверх края бокала:

– Итак, мистер Грандистон, что привело вас из Оксфордшира в Донкастер?

– Семейное дело, мэм.

– У вас здесь родные?

– Очень дальние.

– Я отвлекаю вас от вашего дела?

– Нисколько. Я жду кое-кого. А я отвлекаю вас от дел вашего мужа?

– Нет, я задержалась на случай, если понадобится забрать какой-нибудь документ. Думаю, это наследственное дело.

Горничная принесла ей пирог с черносливом. Миссис Хантер осушила свой бокал, умышленно слизнув с губ пурпурную капельку. Кристиан шевельнулся на стуле.

– А ваше дело наследственное? – спросила она.

– Почему вы так думаете, мэм?

– Простите. Я люблю играть в предположения. Ваше дело надолго задержит вас в Йоркшире?

– Это зависит от многого.

Трепещущий взгляд и усилившийся румянец свидетельствовали, что она поняла намек. Не выказав оскорбления и не пытаясь уйти, миссис Хантер занялась пирогом.

Как восхитительно.

Прожевав, она снова подняла глаза:

– Пирог замечательный. Закажите себе.

– Вы отвлекли меня от других сладостей, миссис Хантер.

Фиолетовый сок чернослива запятнал ее губы. Она слизнула его.

– Позвольте мне смелость предположить, сэр, но я чувствую в вас военного. Я не ошибаюсь?

– Не знаю. А вы?

– Мы ведем поединок, сэр? – хихикнула она.

Он улыбнулся:

– Пока нет.

Ее веки опустились, показывая, что она поняла скрытый смысл ответа.

– Простите, если сочли мой вопрос дерзким.

– Мне любопытно ваше любопытство.

– Но вы очень интересный мужчина.

– А вы очень интересная женщина, – ответил Кристиан ожидаемой фразой. – Не хотите прогуляться после обеда?

– Спасибо. Это замечательно для пищеварения, но я не хотела бы гулять по такому шумному городу одна.

Она положила в рот последний кусочек пирога, вытерла губы салфеткой и поднялась. К этому времени Кристиан уже обошел стол, чтобы помочь ей.

Он восхищался изящным изгибом ее шеи и округлостью ягодиц под простыми юбками, но заставил себя учесть опасность этой сирены. Он сомневался, что она воровка. Но возможно, она планирует затащить его в постель, и в самый неподходящий момент ворвется ее разгневанный муж, требуя компенсации. На эту уловку попадались многие путешественники.

Нужно оставить записку Барлиману. Извинившись, Кристиан спросил бумагу и перо.

«Первым делом отправляйся на Силвер-стрит, в дом «Два голубка», и посмотри, что можно выяснить у слуг, особенно о сегодняшних приездах и отъездах. Миссис Хилл в доме? Она была там недавно или ее ждут? Кто-нибудь уехал сегодня? Выуди ее описание, если сможешь. Есть вероятность, правда небольшая, что миссис Оссингтон – это она.

Служанка Фроггатов вошла в дом около двух часов. С какой целью? Что было в сообщении, которое она доставила? Где она теперь?

И все, что угодно, еще. К.Г.».

Растопив воск, он капнул на письмо, но не стал запечатывать его перстнем. Вряд ли кто-нибудь здесь узнает герб Грандистона, но лучше не рисковать. Надписав «Джозефу Барлиману», он оставил записку владельцу гостиницы и присоединился к интригующей леди.

Кристиан заметил, что она хмуро смотрит из входной двери на улицу. Повернувшись, он увидел, что Силкоки садятся в ждущую карету. Не в экипаж для долгих путешествий, а в открытую коляску, запряженную одной лошадью.

– Американцы вас раздражают? – спросил Кристиан.

– Что? О нет, нисколько. – Она взяла предложенную руку. – Иногда незнакомцы привлекают наш интерес без всякой причины, вы не находите?

– В некоторых случаях это совсем не странно, – ответил он.

Ее ресницы затрепетали. Могла ли она быть более откровенной? Или обещающей.

Когда они вышли из гостиницы, миссис Хантер сказала:

– Случалось вам думать, что вы узнали кого-то, совершенно вам незнакомого?

– За границей я встретил человека, которого на мгновение принял за одного из своих самых близких родственников. Он даже не говорил по-английски. Но, поговорив, мы выяснили, что есть отдаленная семейная связь.

– Как интересно. Вы похожи на своих родственников?

– Было бы очень странно, если бы я на них не походил.

Мисс Хантер, покраснев, рассмеялась:

– Конечно, как глупо с моей стороны. Я имела в виду всех ваших родных. Я знаю одно семейство, где есть и блондины, и брюнеты, и цвет глаз разный. Я не могла не заметить цвет ваших глаз, сэр. – Она посмотрела ему в глаза. – Это фамильная черта?

Кристиан потянул ее в сторону от спешившей к гостинице очередной партии пассажиров.

– Грейт-Норд-роуд – плохое место для прогулки, мэм. Мы можем выбрать более тихую улицу?

Она замялась, но потом сказала:

– Конечно, превосходная идея.

Еще один признак энтузиазма. Кристиан выбрал направление, которое должно было привести их на Силвер-стрит. Теперь он чувствовал себя свободнее и хотел еще раз взглянуть на дом.

Через несколько шагов миссис Хантер сказала:

– Ваши глаза, сэр? – И снова посмотрела в них. – Как вы сказали, это фамильная черта. У всех ваших родственников такие?

– У некоторых из моих братьев и сестер.

Если это лучшее, что она могла сделать в кокетливой беседе, возможно, лучше потихоньку вести дело к постели.

– А у других? – спросила она. – У кузенов и тому подобное?

– Глаза у нас в семье передаются по материнской линии и рассеяны по Дейлам.

– Дейл? – нахмурилась миссис Хантер.

Он усмехнулся:

– Дейл – девичья фамилия моей матери.

– О, – рассмеялась она вслед за ним. – Какое облегчение.

Каро искренне забавлялась, но, похоже, переусердствовала. Она, должно быть, кажется полной идиоткой.

С другой стороны, возможно, именно такую он хочет. Он, кажется, считает, что может совратить ее на многолюдной улице средь бела дня. Такое впечатление, что он только и ждет, когда она вернется в гостиницу и отправится с ним в постель.

Впрочем, если у него будет надежда, он продолжит говорить. Подобно Шехерезаде она должна удерживать его внимание, пока он не выболтает все свои истории.

Они разняли руки, чтобы заглянуть в окна магазина, торгующего фарфором, а когда пошли дальше, Грандистон коснулся ее спины. Жаркие искорки побежали по ее спине и даже пробрались в мозг, и думать стало так трудно.

Он превзошел ее в этой игре, но она улыбнулась и задала новый вопрос:

– Ваши родственники живут в Донкастере, мистер Грандистон, или поблизости?

– Толком не знаю. Я ищу их.

– Они Грандистоны? Это необычное имя.

– Нет, их фамилия Хилл.

Ее словно молнией ударило.

Дрожь охватила ее от его тона, от его взгляда. Ей пришлось отвести глаза. Каро видела, что они привлекли внимание трех женщин, сплетничающих в дверях и приглядывающих за играющими поблизости детьми. Вернее, их внимание привлек Грандистон. У женщин был такой вид, будто они прыгнут в его постель, едва он пальцем поманит!

Перехватив направленный на нее взгляд одной из женщин, Каро поняла его значение: «Что такой красавчик делает с такой невзрачной особой?»

Каро сознавала собственную заурядность и красоту Грандистона, но пронзила женщину взглядом: «Невзрачная я или нет, но сейчас он мой».

Теперь она знала, что они привлекают внимание, и это никак не связано с ней. Дело не только в его внешности. Его осанка и естественная уверенность – признаки воспитания и знатного происхождения.

Как у Хилла. Даже в то ужасное время она поняла, что Хилл знатного происхождения, а Мур – нет.

– Вы очень смелы, мистер Грандистон, – игриво поддразнила она. – И почти барственны в своих ожиданиях. В вашем семействе есть титул?

– Это послужит моей пользе или моему позору?

– Кто может стыдиться титула?

– Дарьен сомнителен, а новому графу Феррерзу есть от чего краснеть.

– Дарьен?

– Просто кладезь мерзости.

– Феррерз?

– Казнь его предшественника за убийство осталась на севере без внимания?

– Ах, это! – сказала Каро, сообразив, что от волнения совсем растерялась. – Нет. Этот случай часто упоминается как доказательство, что все равны перед законом.

– Вы говорите цинично, миссис Хантер. Вероятно, так и есть.

– Просто я думаю, что аристократов, наказанных за преступления, несколько меньше, чем нищих.

– Ваши доводы верны, признаю. Но эта несправедливость распространяется на всех людей, обладающих собственностью. Уверен, что с вами закон обошелся бы мягче, чем с какой-нибудь оборванкой.

Каро посмотрела на старую горбунью, суетливо собиравшую в ведро навоз. Она продаст свой трофей садовнику за несколько пенни.

– Увы, сэр, вы правы, и эта бедняга должна быть в богадельне.

– У вас доброе сердце.

– А вас это не волнует?

– Я редко замечаю подобное. И это, несомненно, подтверждает ваше низкое мнение об аристократии.

Вот оно, доказательство. О Господи, они свернули на Силвер-стрит. Никто здесь ее не знает, и все-таки это опасно.

– Я не имею низкого мнения относительно всех аристократов, – сказала она. – Графиня Аррадейл известна в Йоркшире своей благотворительностью… теперь она маркиза Ротгар. Но есть и другие примеры. Эти истории все слышали. Они весьма отвратительны.

– А низшие классы всегда добродетельны?

– Нет, конечно. – Что, если появится кто-нибудь из слуг Филлис и узнает ее?

– Я вижу хорошее и плохое на всех уровнях, – сказал Грандистон. – Например, многие аристократы праздны, но некоторые ответственно работают в правительстве и управляют своими владениями. Но у них есть и другие интересы. Есть мода на науку, промышленные разработки и даже изобретения типа точных часов. Множество аристократов – Ашарт, Иторн, Ротгар и даже новый граф Феррерз – увлечены транзитом Венеры.

Они приближались к дому Филлис. Все спокойно, Филлис на пути к Фреду. Каро задавалась вопросом, почему ее жизнь не может быть столь же простой. Она такой станет, как только ей удастся разобраться со своими проблемами, и она выяснит, почему Грандистон ищет жену Джека Хилла. Если бы можно было спросить его прямо.

– Вы собирались больше рассказать мне о ваших поисках, – улыбнулась она своему спутнику:

– Разве? Думаю, Венера намного интереснее.

– Вы дерзите, сэр. Я этого не позволю.

– Тогда я не стану удовлетворять ваше любопытство.

Каро надулась. По каким-то причинам Грандистон не говорит о том, что ей интересно. Мужчины обычно без умолку болтают о новых лошадях, улучшении каретных рессор или о том, как, на их взгляд, должны управляться финансы страны. Но Грандистон не таков. И он действительно слишком опасен, чтобы заигрывать с ним дольше. Бой церковных часов подсказал ей выход.

– О Господи, думаю, мне следует вернуться в гостиницу.

– Да, я тоже думаю, что пора.

Они уже повернули к гостинице, а Каро узнала очень немного.

– Мне очень интересна одна деталь, – постаралась беспечно сказать она.

– Не сомневаюсь.

– Если девичья фамилия вашей матери Дейл, откуда появились Хиллы?

– Какой географический вопрос. Возможно, они созданы гигантскими наносами.

– Мистер Грандистон!

– Вы ожидаете, что я серьезно отнесусь к такому скучному вопросу? Почему бы вместо этого вам не сказать, с какой целью вы здесь?

Каро двусмысленно ответила:

– По делам мужа.

– Как по-христиански. Не забывайте о страшных последствиях аварии.

– Мистер Грандистон, не заигрывайте с кощунством.

– Куда приятнее заигрывать с вами.

Они остановились, и Каро попала в ловушку его улыбающихся глаз, внезапно атакованная невозможной сладостью этой реальности: наслаждения игривой чепухой с невиданно красивым мужчиной, который способен одним взглядом играть ее эмоциями, возбуждать тело одним прикосновением…

Эйам!

Она отстранилась:

– Не забывайте, сэр, что я замужем.

– Замужние женщины Йоркшира не флиртуют?

– Не с серьезным намерением.

– Разве я серьезен? – спросил он. – А вы?

– Конечно, нет. – Она торопливо направилась к гостинице.

– Значит, мы просто развлекаем друг друга в праздный час, – сказал Грандистон, без усилий догнав ее, – что совершенно безопасно. Подождите.

Она без размышлений остановилась. Он подозвал цветочницу, купил букет полевых цветов и вернулся к ней.

Грандистон поднес цветы к ее носу:

– Сладкие?

Каро вдохнула:

– Левкой, вербена, розмарин…

Цветы коснулись ее щеки, а его глаза… те глаза… не отрывались от ее глаз.

Взгляд, запах, легчайшее прикосновение. Только это, но у нее внутри все оборвалось.

– Хорошо? – мягко спросил он, и она знала, о чем он спрашивает.

Надо ответить «нет», но можно зайти чуть дальше. Испытать больше этой грешной забавы и в то же время узнать, что нужно. Какой в этом риск? Будь он смел, как Вельзевул, а она слаба, как Ева, за час он не достигнет своей цели, а это самое большое, что она ему уделит. После этого она отступит в свою комнату и запрет дверь.

Она взяла букет.

– Возможно, вас ждут долгожданные новости.

– Это будет большая досада.

Она скользнула по нему взглядом:

– Долг важнее удовольствия, сэр.

– Как добродетельно. А если долг можно отложить?

– Ваш?

– Вы снова хотите поиграть в предположения? Я отвечу вам на обычные десять вопросов, но в моей комнате, за вином.

Она подняла на него глаза:

– Это крайне неприлично, мистер Грандистон.

– Выпить днем вместе по бокалу вина? Может быть, немного неприлично, мэм, но не «крайне».

Каро сглотнула. Обычно она о таком и думать бы не стала, но никто не узнает, сейчас белый день, и Грандистон собирается ответить на десять вопросов. Они вошли в зал гостиницы и прошли мимо горящего камина, огонь сейчас казался особенно жарким.

– Как жаль, что вы едете в Йорк, а не в Лондон, миссис Хантер. Мы могли бы встретиться там снова.

– Лондон – грешное место.

– Но полное удовольствий, которые я представил бы вам.

Каро растерялась.

О чем она думает?

Она не может ехать в Лондон. Не хочет! По крайней мере не теперь.

Он внезапно коснулся ее щеки.

– От чего это?

Каро отстранилась, прикрыв пятнышко рукой.

– Ах, шрам? – Она опустила руку. – Я споткнулась в детстве… – Она едва не сказала «в мастерских».

– Что-то острое, зубчатое. – Он снова коснулся шрама, и на этот раз она позволила ему.

– Зазубренный кусочек металла, – тихо выдохнула она.

– Какая жалость, но это не умаляет вашего обаяния. Поедем со мной на юг.

– Не может быть, что вы говорите серьезно. – Она нервно огляделась, но в зале было только два человека, и они не обращали на них никакого внимания.

– Не может? – спросил он.

– Нет. И если бы вы говорили серьезно, ответ все равно был бы отрицательный. Мой дом здесь.

– С вашим мужем.

– С моим мужем, – согласилась она. – Я благодарю вас за приятную прогулку, мистер Грандистон.

– Рад, что вам понравилось, – поклонился он. И тут же добавил: – Вы все еще не знаете, зачем я здесь. Я мог бы сказать, но вам придется заплатить.

– Заплатить? – У нее сердце затрепетало.

– Открыв свои тайны…

– Тайны? У меня нет никаких тайн.

– …слой за слоем.

Он придал этим словам вкус горячих поцелуев и соскальзывающей одежды.

Словно подкрепляя это впечатление, Грандистон добавил:

– Мы можем в конечном счете перейти к голой правде.

Каро онемела.

– Вина? – спросил он.

Каро знала, что должна отказаться, бежать в свою комнату и запереть дверь, но не могла просто так оставить это. Она никогда не воображала ничего подобного. И это не могло зайти слишком далеко. Гостиничный номер днем – это не оргия в Лондоне, а непринужденная обстановка даст большие возможности. Конечно, ей, возможно, придется позволить ему некоторые вольности. Несколько поцелуев, может быть, даже какие-то неподобающие прикосновения…

В неподобающих местах покалывало, торопливо стучавшее сердце предупреждало об опасности, но она должна сделать это.

– С удовольствием. Похоже, это будет забавно, – сказала она как можно спокойнее.

– Будет так, как вы пожелаете, мэм. – Повернувшись к пробегавшей служанке, он велел подать вино в свой номер.

Когда они поднимались наверх, Грандистон снова положил руку ей на спину, но на сей раз ниже, на поясницу. Почему это кажется таким грешным?

Он открыл дверь и жестом пригласил войти. Каро увидела большую кровать и замерла.

«Не будь дурочкой. Тебе не четырнадцать, а Грандистон, при всех его недостатках, не похож на Мура. Во всяком случае, тогда ты отправилась в «Бараний хлев», ожидая брака и всего, что с ним связано, хотя и не подозревала, что это будет так жестоко. А этот случай больше походит на чаепитие в гостиной».

И все равно, войдя, Каро держалась как можно дальше от кровати. Это было нетрудно – комната весьма просторная, здесь еще обеденный стол, а у камина два обитых материей кресла, рядом с каждым маленький столик.

– Кстати, о тайнах, как ваше имя? – спросил он, расстегивая пояс, на котором висела шпага.

Черт, он раздевается! Каро собралась бежать, но он положил шпагу в ножнах на стол и подошел к ней.

– Ну?

– Кэтрин, – сказала она сухими губами.

– Ах да, фамильное имя. Вы действительно замужем?

– Почему вы в этом сомневаетесь? – Она сдернула перчатку, чтобы показать кольцо.

Он взял ее руку, как будто осмотреть золотой ободок. Если он ожидает увидеть, что оно новое, то будет разочарован. Но он поднял ее руку и легко коснулся губами суставов, чего никогда не делал Эйам. Касаясь губами ее руки, Грандистон смотрел на нее, его глаза были полны греховного обещания.

Ей действительно нужно уйти, но что-то бурлило в ней… желание наслаждаться этим грехом, узнать об этом больше. Она флиртовала, но всегда так безопасно и с безопасными мужчинами. Этот мужчина не таков.

Каро высвободила руку, пытаясь сделать это игриво.

– А вот и вино. Пожалуйста, садитесь, мэм.

Он пошел к двери взять поднос, Каро села в кресло и положила перчатки на столик под рукой. Заметив заглянувшую горничную, она улыбнулась ей. Девушка увидит, что здесь все пристойно.

Словно чтобы подчеркнуть это, Грандистон оставил дверь чуть приоткрытой. Он налил вино, принес ей бокал, затем сел напротив, улыбаясь совершенно безопасно.

Возбужденное ожидание раздувалось, как пузырь. Тут нет никакой опасности, только рискованная игра. Он всего лишь дразнит. Несмотря на внутреннюю дрожь, Каро сказала себе, что это ей вполне подходит.


Глава 8


Кристиан понимал, что ему надо заниматься другим, но его жена куда менее интересна, чем жена мистера Хантера. Он снова задумался о муже, готовом вмешаться в любой момент. Если так, это неутешительно, но тоже своего рода развлечение.

– Как далеко место отдыха вашего мужа? – спросил он.

– Сэр, вы говорите будто о могиле.

– Извините, но мы можем надеяться, что он отдыхает?

– Почему вы хотите знать? – спросила она.

У нее действительно есть тайны, и он надеялся узнать их.

– Тайны, – напомнил он ей. – Слой за слоем.

Она покраснела.

– Как я сказала, несчастный случай произошел рядом с Йорком, и муж, возможно, уже потихоньку возвращается домой.

– Но вы намерены остаться здесь на ночь. Как восхитительно.

Ее румянец стал гуще, вино в бокале чуть заплескалось.

– Я только хотел сказать, что позже мы можем провести время вместе, поиграть в карты, например. Милая леди, не оставляйте меня на растерзание Силкокам.

– Возможно, они возвратятся из поездки в лучшем настроении.

– Я чувствую в них непробиваемый мрак, но по натуре я оптимист. Как видите.

Вдруг в уголках ее губ появились ямочки, сопровождаемые игривым взглядом.

– Порой оптимизм неоправдан, – сказала она.

– И все же вы здесь.

– Чтобы задать вопросы.

– Ах да. Вы авантюристка?

– Я? – Она рассмеялась, казалось, искренне. – Я самая банальная из женщин.

– Я в этом сомневаюсь. В конце концов, вы здесь, – снова напомнил он.

Она потягивала вино.

– А вы злодей, сэр. Вы заманили меня сюда, чтобы украсть мои безделушки?

– Простите, если обидел, но ваши безделушки не стоят виселицы. В отличие от колец миссис Силкок. Возможно, я просто убиваю время, ожидая возможности завладеть ими.

– Ваши шансы заманить миссис Силкок в комнату весьма призрачны, мистер Грандистон, несмотря на все ваше обаяние.

Он усмехнулся:

– Ах, значит, вы заметили мое обаяние.

– Конечно. Вы его так откровенно демонстрируете.

Он рассмеялся. У леди есть зубки.

– Только вам, – заметил он.

– Это сейчас. Но если мои безделушки не стоят риска…

– Его стоите вы.

Ее глаза расширились.

Он редко так поступал в подобных случаях, но все же предупредил:

– Рискуете в значительной степени вы, миссис Хантер.

– Я?

– Ваша репутация.

– О, нет нужды об этом волноваться.

Грандистон отставил бокал и поднялся, чтобы закрыть дверь. Забрав из ее податливой руки вино, он не поставил бокал на стол, а поднес к своим губам и, глядя на нее, отпил.

Почему она от этого задрожала? Он бросил пустой бокал, и тот покатился по ковру. Ее взгляд с тревогой последовал за бокалом, и затем она оказалась в объятиях Грандистона.

Каро уставилась на плотный узор ткани его коричневого сюртука, ошеломленная незнакомыми ощущениями. Он поднял ее подбородок, и ей пришлось смотреть в его глаза. Он был так близко, что она видела яркие зеленые и золотые крапинки вокруг черного зрачка.

Потом Грандистон поцеловал ее.

Каро позволила это. Она не способна на большее, но и на меньшее не согласна. Она хотела почувствовать вкус того, о чем думала многие годы.

Ее первый настоящий поцелуй.

Эйам пока целовал только ее руку. Несколько других джентльменов украли поцелуи с ее губ, но в шутку, под ветвью омелы. Этот мужчина взял в плен ее губы. Именно так. Он взял их, требовал их, захватил их, и его захват был мастерским.

Он словно говорил с ней на жарком языке, который она едва могла понять. Дразнил, соблазнял, уговаривал. Его язык…

Ее пронзили воспоминания о Муре.

Грандистон отступил, настойчиво глядя на нее:

– Нет?

Нужно ответить «нет».

– Извините. Я не знаю… Мы незнакомы. Нам не следует…

Она шевельнулась в его руках. Он не отпустил ее, но и не притянул к себе.

– Не следует, – согласился Грандистон. Он повернул ее лицо к себе, его большая рука, нежная и теплая, легла на ее щеку. – Но вы хотите?

Нет. Нужно это сказать, но он ничем не напоминал Мура, его заботливость, его мягкость так отличаются, и все ощущения совсем другие. Ожидание вместо страха, восхищение вместо отвращения.

– Тогда расслабьтесь, дорогая, и позвольте доставить вам удовольствие.

Он прижал ее к себе. И снова поцеловал. Казалось, Грандистон мог делать с ней все, что пожелает. Когда они целовались, он сел и усадил ее к себе на колени. Прижавшись теснее, Каро положила руку ему на затылок и зарылась пальцами в его волосы.

Невероятно. Опьяняюще! Она могла делать это вечно и умереть счастливой.

Его рука легла на ее ногу. Под юбками! А она целовалась, целовалась, целовалась!

Каро напряглась, следя за вторжением: теплая рука скользнула вверх мимо подвязки к нагому бедру.

А он все еще целовал ее… скользя рукой там и тут и – о Боже! – между… Дрожь охватила Каро, пробираясь в душу. Она сейчас должна запротестовать, отпрянуть, бежать…

Она не могла…

По крайней мере, не сейчас.

Их рты все еще слиты, но теперь его губы лишь дразнили, будто в преднамеренном контрасте со смелостью его другого исследования, его прикосновения к столь чувствительному месту, что все ее тело дернулось.

Его пальцы скользнули глубже, и любые следы бунта рухнули. Каро прильнула к нему, словно чтобы удержать. Ее сердце галопировало, она задыхалась.

Это было шокирующе. Греховно.

– Вы хотите, чтобы я остановился?

Каро только сейчас сообразила, что Грандистон замер и озадаченно смотрит на нее. Но его рука все еще лежала между ее бедрами, его пальцы все еще обладали ею. Но так мягко, так нежно.

Так сладко, порождая и одновременно успокаивая интенсивную боль.

– Да или нет? – Пальцы закружились, и Каро вздохнула, теряя способность говорить.

Она хныкнула, но это был не протест, и он знал это. Он двинулся глубже. Ее внутренние мышцы сжались с голодным трепетом.

– О Боже! О Господи! – выдохнула она.

Он улыбнулся – улыбкой дьявола, улыбкой ангела, улыбкой уверенного в себе соблазнителя – и поцеловал ее шею – такую чувствительную! – и шрам под ухом.

Его губы скользнули к вырезу жакета, лаская кожу над грудью, а его пальцы все кружились и кружились между бедер, и Каро дрожала и таяла.

Потом он двинулся глубже, и ее бедра распахнулись шире, поощряя его. Его рука задвигалась решительнее и быстрее. Закрыв глаза, Каро с криками и безумно бьющимся сердцем погрузилась в темный жаркий водоворот. Волны наслаждения захлестывали ее все сильнее, а потом оборвались, разрывая ее на части.

Она обмякла, осознавая все еще пульсирующую дрожь наслаждения, жар и испарину. И его рука была все еще там, между ее бедрами.

– Если бы мы немного разделись, милая леди, то могли бы взлететь до еще больших высот.

Каро открыла глаза и заморгала, пытаясь постичь смысл его слов. Какая-то отдаленная, слабая часть ее сознания пыталась восстановить здравомыслие и благопристойность.

Его пальцы двинулись снова, заглушая подобные мысли. Теперь она была всецело во власти чувств.

– Я не думаю…

– Прекрасная идея, – сказал он, занявшись застежкой ее жакета.

Она сжала его руку.

– Доверьтесь мне, милая, вам понравится то, что я могу сделать с вашей грудью.

– С грудью? – Каро, как никогда прежде, вдруг ощутила свою грудь, ее полноту, жар, покалывающие соски. От желания испытать, что он может сделать?

– Ваш муж хороший любовник? – Грандистон расстегнул на ее жакете первый крючок снизу. – Позвольте мне показать вам блеск и восхищение.

Второй крючок расстегнут.

– Я по крайней мере должна знать ваше имя, – без задних мыслей выговорила она.

– Грандистон.

Еще крючок.

– Имя. – Она сжала его руку.

– Не понимаю, зачем это вам, но меня зовут Кристиан. – Он высвободил руку.

– Правда?

– Если оно слишком святое для этого момента, зовите меня Язычником.

Каро толкнула его.

– Я требую правду.

Он рассмеялся, великолепный, расхристанный, с голой шеей. Когда она успела распустить его галстук?

– Зачем? – спросил он.

– Что зачем? – сказала она в ответ, не представляя, о чем они говорят.

– К чему эта одержимость правдой? Но если вы так ее хотите, вы ее получите. Меня крестили именем Кристиан, но иногда я называюсь Язычником. А ваше имя действительно Кэтрин?

Каро была столь одурманена, что едва не проговорилась, но вовремя спохватилась.

– Да.

– Кто-нибудь зовет вас Кэт?

Она хотела быть Кэт.

– Да.

Его улыбка стала лукавой.

– Вы царапаетесь? Мне бы это понравилось. – Он сдвинул с ее плеч жакет. Когда он его расстегнул?

– Вы бессовестный! – запротестовала она, но позволила ему спустить жакет с безвольных рук, хотя это открывало ее корсет и сорочку.

Одну из ее самых простых сорочек.

Почему она не надела отделанную кружевом?

– У язычников нет совести. Во всяком случае, так нам говорят священники. – Он бросил жакет на пол. – Все они блудники. Даже людоеды. – Его взгляд опустился ниже. – Вы действительно выглядите очень аппетитной, Кэт.

Глянув вниз, Каро увидела, что ее полная грудь поднимается над корсетом. Повернув ее лицом к стене, Грандистон занялся шнуровкой.

– Ваши формы восхитительны. – Он стремительно провел рукой вниз по ее боку, бедру, сжал ягодицу.

– Сэр! – задохнулась она.

– Если вы чувствуете необходимость протестовать, – со смехом сказал он, – не лучше ли использовать имя?

– Кристиан? Более нехристианскую вещь трудно вообразить!

– Не глупите.

Он снова поднял глаза, улыбнулся ей, потом наклонился и проложил дорожку легких поцелуев по ее шее и спине. Как она могла не знать, что ее спина так удивительно чувствительна?

Каро выгнулась, шумно дыша, но все-таки ухитрилась слабо запротестовать:

– Сейчас белый день.

– Вы слишком много думаете.

Взяв за талию, он поднял ее. Прежде чем Каро успела возразить или запаниковать, он положил ногу на скамью перед туалетным столиком и усадил ее спиной к себе.

– Что вы делаете? – задыхаясь, сказала Каро его отражению в зеркале, встревоженная и возбужденная твердым давлением в особенно чувствительном месте.

Она шевельнулась, но стало только хуже.

– Отвлекаю вас, заканчивая ваше возвращение к природе. Наклонитесь вперед.

Когда она уставилась на его отражение, он оторвал ее руки от корсета и положил ладонями на столик, его тело все сильнее давило на нее снизу, не позволяя сбежать.

– Ангелы милосердные! – Задохнувшись, Каро закрыла глаза. Но стало еще хуже.

Она снова посмотрела на его отражение:

– Вы слишком умелый!

– Вы жалуетесь?

– Это грешно!

– Это язычество, и это удовольствие. – Он чуть шевельнул бедром, чтобы ее логика испарилась. – Языческие удовольствия. Зачем отказывать себе в них?

Каро не могла найти ответа.

Грандистон выпрямился. Он положил руки на ее прикрытую сорочкой грудь. Большие пальцы задели твердые соски, и Каро тряхнуло. Она и представить себе не могла, что такое возможно.

Каро застонала от сладкой муки. Как же она не знала, что такое возможно?

Он подался вперед и коснулся ее сосков. На миг Каро напряглась, но потом сладкая волна прошила ее до потаенного места, вызвав отчаянное желание.

Грандистон коснулся зубами ее плеча. Это прикосновение окончательно довершило ее капитуляцию.

Не успела она прийти в себя, как он поднял ее и положил на кровать. С жаркими, все еще улыбающимися глазами он снова взял в плен ее губы, проникая вглубь, приказывая сдаться.

Ненужная команда. Она хотела целовать его. Ей это необходимо. Открыть рот и исследовать его, как он исследовал ее. Они почти пытались съесть друг друга.

Людоеды.

Грандистон медленно отстранился. Задыхавшаяся, покрытая испариной Каро смотрела, как он выпрямился, как взгляд этих грешных языческих глаз прошелся по ней, словно она роскошное блюдо, которое он собирался съесть.

Он начал раздеваться.

– Моя прекрасная Кэт. Юбки смяты, корсет распущен, восхитительная кожа пылает. – Сюртук и жилет сняты. Он высвободил рубашку и расстегнул отделанные кружевом манжеты. – Губы красные, как спелые вишни… облизните их снова. Вот так. И ваши соски все сильнее напрягаются от желания.

Каро инстинктивно прикрыла их, чувствуя правоту его слов. Он засмеялся, но не над ней. Казалось, его переполняло восхищение.

Он желает ее.

Ее!

Он сбросил с себя рубашку, и у нее во рту пересохло, когда она увидела совершенный скульптурный торс с сильными мускулами. Потом она заметила грубый белый шрам.

– От чего это? – задохнулась она, в ужасе приподнявшись на локте.

– От топора.

– От топора? Как?

– Меня хотели убить, в руках у нападавшего был топор.

– Вероятно, оскорбленный муж? – спросила Каро, проблеск здравомыслия мелькнул в ее голове. Он повеса.

Каро отодвинулась.

Он поцеловал ее снова, вжимая спиной в подушки. Каро сопротивлялась лишь миг.

Когда он прервал поцелуй, в ней осталось одно желание. Даже его размер, его мускулы, ширина плеч теперь не пугали.

Но шрам все еще потрясал ее. Какая уродливая отметина на совершенстве. Она положила на него руку, чувствуя твердые края.

– Должно быть, было очень больно получить его, – сказала она, – и залечивать.

– Верно. Как, должно быть, и этот. – Он поцеловал ее шрам.

– Нет никакого сравнения. Так это был разгневанный муж?

Опираясь на одну руку, Грандистон играл ее правой грудью.

– Ваш может напасть на меня с топором?

Она подумала о бедном Хилле.

– Нет.

– С пистолетом?

– Нет.

– Со шпагой?

Хилл сражался шпагой. И весьма ловко, несмотря на юный возраст. Рисковал жизнью ради нее.

– Нет, – сказала она печально. Они говорили о его родственнике, и он этого не знал. Это почему-то казалось постыдным.

– Тогда он слабак, – отмахнулся он.

Она покачала головой:

– Не говорите о том, чего не знаете.

Он поднял руку.

– Мои извинения. Говорить о муже в такой момент – ужасное нарушение этикета.

– А есть специальный этикет?

– О да. Сложный и важный. – Он притянул ее ближе, взяв в ладонь ее грудь. – Например, как сказать, что вы хотите большего.

Он улыбался настолько уверенно, что Каро вдруг устыдилась себя и высвободилась.

– Для вас все женщины легкая добыча? Все мы теряем достоинство и силу воли от ваших умелых прикосновений?

Он лежал не двигаясь.

– Нет, если вы этого не хотите.

– Вы думаете, что я хочу…

– Вы здесь, Кэт, – перебил он, – и наслаждались тем, что мы делали. Отрицайте это, если посмеете.

Она хотела его умелых прикосновений, его поцелуев, хотела, чтобы именно он проводил ее в неведомую страну. Она хотела знать, касаться и научиться большему. Коснувшись губами сильных мускулов его груди, она провела языком по выступающим ребрам.

Испытать больше.

Узнать эти тайны.

Все.

Теперь.


Глава 9


Подняв глаза, Каро увидела, что он знает ее желания. Возможно, эта прелюдия предназначалась для того, чтобы она им не противилась.

Новое умелое прикосновение. Грандистон мягко толкнул ее на подушки и снова коснулся ее тела. Но положил руку не на грудь, а на бедро.

– Согласны на большее?

Каро облизнула сухие губы.

– Я не должна зачать ребенка.

– Этого не случится.

– Тогда мы немного можем сделать.

– Больше чем немного. Гораздо больше. Показать вам?

Он искушал – как змей в раю, а она – глупая Ева – готова ответить «да, пожалуйста». Она хотела узнать все.

Его рука все еще дразнила ее бедро, словно огонь, поддерживающий кипение. Улыбаясь, он уверял ее, что бояться нечего.

Ложь, все ложь, но она хрипло сказала:

– Возможно, немного больше.

– Постепенно, – согласился Грандистон, но когда убрал руку, Каро потянулась за ней.

Он расстегнул бриджи и высвободил фаллос.

А она еще думала, что картинки в книгах преувеличивают.

Каро взглянула в глаза Грандистона, и ее взгляд тут же метнулся к зеркалу, которое, слава Богу, ничего такого не отражало.

Взяв ее руку, он сомкнул ее ладонь вокруг горячего подрагивающего копья.

Жар иссушал ее, но спустя миг она снова перевела взгляд. На пурпурном кончике мерцала влага.

– О Господи…

Но потаенное место между ее бедрами не ведало, что «он» слишком длинный и массивный.

Грандистон двинул ее руку вверх-вниз по своему твердому мужскому естеству.

– Вы ведь не делали этого прежде? Ваш муж болван. Или его слабо одарила природа? Знаю-знаю, говорить о муже – ужасное нарушение этикета, но преступно оставлять любознательную леди столь малообразованной. Исследуйте, как вам нравится, милая Кэт, а я поиграю в каннибала.

Убрав руку, он повернулся и коснулся губами ее груди.

От нового интенсивного ощущения Каро коротко вскрикнула, но продолжала ласкать его, пока прилив страсти не сокрушил ее, закружив в бурном удовольствии.

Потом он погрузился в нее, огромный и твердый, заполняя ее, растягивая…

Память пронзила ее словно удар молнии.

Мур!

Она яростно пыталась оттолкнуть Грандистона:

– Нет! Стоп!

Он зажал ей рот рукой:

– Черт побери, мэм!

Официальное «мэм» встряхнуло Каро и заставило рассмеяться. Это безумие, но оно загнало мрачные воспоминания в глубины памяти.

Каро полностью сознавала собственное положение.

Погублена.

Внимательно глядя на нее, Грандистон убрал руку.

Каро сглотнула, почти ослепленная их глубоким интимным слиянием.

– Вы сказали, что не будете делать этого. Есть риск зачать ребенка.

– Я отступлю вовремя. Ну, Кэт, до небес рукой подать. – Он чуть отступил, потом снова вошел. Новые ощущения взорвали ее.

– Язычники не попадают на небеса.

– У них есть собственные небеса, – ответил он, продолжая медленные движения. – Куда более волнующие, чем звуки арфы.

– Это ересь… или что-то в этом роде.

– Это грех. Но восхитительный, правда?

Он двигался медленно, почти мягко, словно поглаживая потаенные места, и тело Каро познало то, чего больше всего хотело.

– Правда? – повторил Грандистон глубоким мягким голосом, прижимая ее к себе, пленив ее ради своего удовольствия.

Ради их взаимного удовольствия.

– Восхитительно, – повторил он снова, – правда?

Он хотел ее согласия, требовал его.

Странный булькающий звук вырвался из ее горла, но Каро сумела выговорить:

– Да. Я думаю… – неопределенно добавила она, но конец фразы потерялся в поцелуе и ритме их слияния.

Каро сдалась. И не сопротивлялась, пока галопирующий ритм их соития не увел ее в другое измерение, о существовании которого она не подозревала.

Казалось, прошло много времени, прежде чем она снова смогла думать… времени объятий, поцелуев, жаркой испарины. Заморгав, она открыла глаза, удивленная, что солнечный свет заливает комнату, а слабый шум, доносящийся с улицы, свидетельствует, что жизнь идет своим чередом.

Такая греховная страсть, конечно, предназначена для тихой ночи.

Каро прижалась к его сильной груди. Грандистон обнял ее.

Ее женское естество все еще горело и пульсировало, протестуя и, казалось, требуя, чтобы она делала это снова и снова.

Каро восхищалась крепкими мускулами его груди и маленькими твердыми сосками. Интересно, испытывают ли мужчины то же, что и женщины, при умелом прикосновении? Но…

– Вы сделали, как сказали?

– Конечно.

Он сказал это так высокомерно, что она улыбнулась.

– Вы опытный повеса, – вздохнула Каро.

– Практика приводит к совершенству?

Она услышала в его голосе смех.

– Не сомневаюсь, вы очень умелы.

– Ну-ка, воздайте мне должное, Кэт, – сказал Грандистон, повернув ее лицом к себе. – Я не только умелый, но благодаря практике совершенный. Вы сами это признали.

Она смеялась вместе с ним от настоящего счастья. Глупышка, попавшаяся на удочку повесы-авантюриста, но в этот миг она радовалась, как никогда в жизни.

Он наклонился поцеловать ее в щеку, потом коснулся ее волос.

– Никогда не видел, чтобы волосы дамы после бурной стычки остались в таком порядке.

Толпы похотливых женщин двинулись через воображение Каро.

– Волосы надежно заколоты, – сказала она.

– Почему?

– Они склонны к мятежу.

– Как и вы.

– Я?

– Что это, если не бунт, Кэт? – Он погладил ее щеку. – Надеюсь, вы из-за этого не потеряете голову.

– С чего вы взяли?

– Ваш муж может узнать. Вы должны это понимать. Но вы, кажется, уверяли, что он не склонен к насилию?

– Я в этом уверена. Вам нечего бояться.

– Я не боюсь его, – сказал Грандистон, весь юмор пропал. – Я опасаюсь лишь вашего неудовольствия, если мне придется убить вашего супруга.

Каро вдруг продрогла до костей.

– Зачем вам это делать?

– Только если он попытается убить меня.

– Этот шрам. Топор. Вы убили человека, который сделал это?

В его ответе не было никакого сожаления.

– Да.

Это холодком пролегло между ними, прогоняя сладость.

Каро выбралась из кровати, вернувшись с небес на землю, потрясенная осознанием того, что совершила. Как она могла забыть резкого и сильного человека?

Она поправила лиф сорочки, пытаясь восстановить благопристойность, и прежде чем поднять с пола юбки, оглянулась посмотреть, не представляет ли Грандистон угрозы.

Он лежал неподвижно, подложив руку под голову, и смотрел на нее.

Повернувшись спиной, Каро надела юбки и завязала шнурок на талии. Услышав движение, она обернулась.

Грандистон направлялся к ней: бриджи уже застегнуты, но грудь еще нагая.

Она схватила корсет.

– Вы не сможете снова зашнуровать его, – сказал он.

Черт, это правда.

– Вы это сделали, сэр, так что вам и исправлять!

– Не вижу в этом необходимости. Ваш глухой жакет скроет отсутствие корсета.

По его лицу медленно растекалась улыбка, глаза потеплели, и Каро почувствовала, как ее гнев тает, словно масло.

– Тогда какой в нем смысл?

– Я узнал, и вы – тоже.

Каро чувствовала, как вспыхнуло ее лицо, не давая ответить отрицательно.

Ужасный, возмутительный человек…

И тем не менее она таяла.

– Мне воткнули нож в плечо, – невпопад сказал он – У меня есть некоторое оправдание.

– У этого человека, несомненно, были для этого основания!

– В любви и на войне все честно?

Он протянул ей жакет. Каро надела его и застегнула, потом повернулась к зеркалу. Отражение показало, что Грандистон прав: никто ничего не заметит.

Но она-то знает.

Грандистон встал, и Каро увидела в зеркале его голые плечи и уродливый шрам.

Как он смотрит на нее, как улыбается. Она услышала его хриплый голос.

– Спасибо.

Потом он отошел. Повернувшись, она смотрела, как он надевает рубашку и застегивает пуговицы. Было что-то невероятно интимное в том, чтобы наблюдать, как мужчина делает это.

Он встретился с ней взглядом.

– Нам не нужно сейчас расставаться, если вы этого не хотите.

Каро резко повернулась к зеркалу.

– Мы расстанемся.

Ее волосы лишь немного растрепались. Вытащив несколько шпилек, она привела прическу в порядок. Если бы с такой же легкостью можно было привести в порядок ум.

Каро схватила шляпку, но не стала тратить время и надевать ее.

– Я должна идти, – объявила она, но заколебалась, решив, что нужно еще что-то сказать.

Ничего здравого в голову не приходило. Каро вышла, прежде чем Грандистон попытался остановить ее. Слава Богу, коридор пуст, она незамеченной проскользнула в свою комнату. Там волшебство рассеялось. Каро снова стала собой и ужаснулась.

Что она наделала?!

Если кто-нибудь узнает, она погибла, окончательно и бесповоротно. Нужно исчезнуть. Кэт Хантер должна перестать существовать. Она торопливо собрала немногочисленные вещи.

Потом застыла. Господи, она забыла корсет!

Каро подумала вернуться за ним, но это была минутная слабость. Схватив сумку, она пошла к двери.

И остановилась, огорошенная новой проблемой. Она могла выйти из гостиницы с багажом, только чтобы сесть в карету, направляющуюся в Йорк. Есть ночные рейсы? Нужно узнать расписание.

Поставив багаж, она приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никаких признаков Грандистона.

Каро прокралась по коридору и прошла половину лестницы, когда сообразила, что зал полон людей. Пятеро вели переговоры с измотанным владельцем гостиницы, а двое богато одетых мужчин стояли в дверях, громко требуя внимания сновавших туда-сюда слуг. У Каро возник соблазн вернуться в свое укрытие, но она заставила себя спуститься вниз.

Один из мужчин, подняв лорнет, нахально разглядывал ее. Это Каро не слишком беспокоило, но сердце заколотилось от нового страха. Тут могли оказаться люди, которых она встречала в Харрогейте или Йорке.

Почему она об этом не подумала?

Билетная касса во дворе. Каро повернула к столовой. Там есть дверь во двор. Но в столовой тоже много народу. Спрятавшись за дверью, Каро убедилась, что в комнате знакомых нет. Только Силкоки пили чай за столиком у камина. Их день, должно быть, прошел так же ужасно, как и у нее, поскольку они еще больше помрачнели.

Слуги сновали из кухни в столовую, так что Каро пришлось обойти длинный обеденный стол и пройти мимо американской пары. Она взмолилась про себя, чтобы они не задержали ее.

Миссис Силкок поставила чашку и, смазав пальцы маслом с блинчика, сняла четыре кольца. На каждом пальце осталась вмятина. Бедная женщина. Такой отек плохой признак.

Отвлекшись, Каро услышала донесшийся со двора голос:

– На посадку. Скоростная в Эдинбург! Все на посадку!

Эта карета ведь идет через Йорк?

Люди торопливо поднялись. Кто-то задел Каро стулом, толкнув ее к столу Силкоков. Стол спас ее от падения на пол, но посуда зазвенела. Мужчина, отодвинувший стул, извинился и умчался к карете.

Каро, задохнувшись, придержала покачнувшийся стол.

– Извините. Я…

– Это не ваша вина, мэм, ничего страшного, – ответил Силкок без улыбки, но искренне.

Улыбнувшись ему, Каро повернулась извиниться перед его женой и увидела в глазах женщины вспышку ярости.

Она в самом деле безумна?

У Каро не было времени на новые неприятности. Она поспешила во двор, опасаясь, что не успеет купить билет. Спину словно огнем жгло. Каро оглянулась. Да, миссис Силкок все еще смотрела на нее.

Повернувшись, Каро увидела, как дверца кареты захлопнулась. Мгновения спустя экипаж выкатился со двора. Каро расстроилась, но взяла себя в руки. Будут и другие кареты.

Посторонившись, она пропустила двух слуг, несущих коробку, и украдкой взглянула на американскую пару. Оставив гнев, миссис Силкок разговаривала с мужем. И все равно она неуравновешенная.

Каро снова толкнули. Она удержалась на ногах, поймав налетевшую на нее девочку. И услышала крик:

– Держите вора!

Кричала вскочившая на ноги пунцовая миссис Силкок, указывая на девочку распухшим пальцем. Все в столовой повернулись к ним.

– Попалась! Я видел, как она болталась в столовой, – крикнул вбежавший из холла слуга.

– Я ничего не сделала! – заверещала девочка и так вцепилась в Каро, будто от этого зависела ее жизнь.

Это вполне возможно.

– Она украла мои кольца! – вопила миссис Силкок. – Обыщите ее, обыщите!

Каро застыла: колец на столе не было. Она взглянула на девочку, с мольбой смотревшую на нее.

Она не такая маленькая. Каро было подумала, что девочке лет десять, такая она худенькая, но на самом деле ей четырнадцать, а то и больше. Если она украла кольца, в таком возрасте ее повесят.

И она не местная. Ее пронзительный акцент не похож на северный выговор, а это значит, ее сочтут бродягой. Возможно, это правда, но Каро не могла оставить беднягу на съедение волкам. Занимаясь благотворительностью, она знала, как часто за преступлением стоит страшная нужда.

Она схватила костлявые запястья девочки:

– Идем, я сделаю для тебя что смогу.

Лукавое удовлетворение мелькнуло на остреньком лице, но Каро не поменяла своего решения. Беднягам приходится хитрить, чтобы выжить. Это не значит, что ребенка следует повесить.

Каро повернулась к миссис Силкок и как можно спокойнее сказала:

– Вы уверены, что кольца не упали на пол, мэм?

– Абсолютно! – Ее глаза снова метали огненные стрелы в Каро.

Как миссис Силкок могла думать, что она имеет к этому какое-то отношение?

Потом миссис Силкок, покачнувшись, рухнула на стул.

– Мои кольца, мои кольца. Одно подарок моего дорогого брата!

Она действительно не в себе. Возможно, у нее приступ.

Каро хотелось сбежать, но она не могла выйти из комнаты, пока все не уладится. В дверях, ведущих в холл и во двор, толпятся зеваки.

И если кто-нибудь узнает ее…

Ей самой хотелось рухнуть на стул.

– Может быть, кто-нибудь посмотрит, не лежат ли кольца на полу? – предложила Каро, но публика была настроена против нее.

Одни с любопытством уставились на миссис Силкок, ожидая, что она вот-вот испустит дух, другие смотрели на бродяжку, как голодные собаки на добычу. Они не спускали глаз со своей цели, хотя у девочки не было никакого шанса сбежать. Они повесили бы ребенка прямо сейчас, если бы закон позволял это, или привязали бы к телеге и таскали по городу, хлеща бичом.

– Я ничего не сделала! – снова закричала девочка. – Обыщите меня, если хотите. – Она бросала вызов своим противникам с поразительной уверенностью. – Ну же! Обыщите! Только следите за своими руками.

– Обыщите негодяйку, – рыкнул Силкок стоявшим рядом слугам.

– Я ее обыщу, – сказала Каро и принялась за работу.

Она ощупала грубые юбки девочки в поисках карманов. Девчушка была очень худа, кожа да кости. В карманах оказались три полупенсовика и веточка мяты.

– Ну, видите! – объявила девочка, оглядевшись вокруг.

– Она сунула их за лиф платья, – крикнула горничная.

– Я там пошарю, – хихикнул один из слуг.

Каро окинула его ледяным взглядом и повернула девочку к себе. Она была почти плоскогрудая и не носила корсажа, так что кольца там спрятать негде. Немного зная уловки воров, Каро опустилась на колени, ощупав ноги девочки в поисках потайных мешочков. Она ничего не нашла, но, чтобы довершить дело, сказала:

– Ботинки.

С развязной ухмылкой девочка сбросила разбитую пару. Каро подняла ботинки, проверила их, но, как и ожидала, ничего не нашла. С нарастающим ощущением, что девочка насмехается над ней, Каро сдернула с нее неряшливый чепец и заставила себя переворошить сальные волосы.

Ничего.

Каро положила руки на плечи девочки.

– Колец при ней нет. Я предлагаю обыскать весь пол. Такие вещи могут закатиться.

– Она взяла их, – сказал Силкок. – Возможно, она бросила их на пол, когда обнаружили пропажу, но она взяла их. Она налетела на стол, как и вы.

Миссис Силкок вдруг вытянулась в струнку.

– Как и вы! – вскрикнула она. – Вот воровка. Обыщите ее!

– Я?! – задохнулась Каро. – Я не крала ваши кольца! Вы должны были видеть их после того, как я отошла.

– Я их не видела!

– Это смешно. – Каро старалась сохранять спокойствие, но чувствовала, как враждебность публики переключилась на нее. Вокруг слышался ропот.

Миссис Силкок, похоже, даже улыбнулась.

– Кто-нибудь может поручиться за вас? – потребовала она ответа.

– Я из Йорка, – сказала Каро. – Вы это знаете. Мой муж, несчастный случай…

– Мы эту историю уже слышали, – сказал Силкок. – Кто-нибудь может подтвердить ее?

С пересохшим ртом Каро осознала, в какой рискованной ситуации оказалась.

Здесь она не миссис Хилл из семейства Фроггатов, состоятельная и респектабельная. Здесь она такая же незнакомка, как эта малолетняя бродяжка, к тому же без сопровождения. История, которую она сочинила, рассыплется в прах, как только начнут разбираться. Она окажется лгуньей, и это сочтут доказательством того, что она затеяла что-то недоброе.

Если она назовет свое подлинное имя, никто не сможет поручиться за нее. И что еще хуже, Грандистон узнает, кто она.

Она увидела, что он появился позади толпы, глазеющей из холла. Их глаза встретились, но она не заметила в них никакого беспокойства, никакого предложения помощи. Он повернулся и ушел.


Глава 10


А чего она ожидала? Галантного рыцаря?

– Посмотрите на нее, – проревел Силкок. – Вы когда-нибудь видели более ясную картину вины?

Грубые руки схватили ее сзади.

– Нет! – запротестовала Каро. – Это возмутительно. Я порядочная женщина. Жена поверенного из Йорка. Я говорила вам…

Но чужие руки рылись в ее карманах. Потом женский голос крикнул:

– Они здесь! Посмотрите!

Коренастая женщина шагнула вперед и протянула натруженную руку. В раскрытой ладони лежали четыре кольца.

Силкок, шагнув вперед, схватил их.

Каро вырывалась из державших ее рук.

– Их, наверное, бросила мне в карман девчонка!

Где бродяжка? Сбежала, конечно, при первой возможности змеей скользнув сквозь толпу, переключившую внимание на новую жертву.

– Позор! – закричала женщина, нашедшая кольца. – Сваливать вину на бедную бродяжку.

– Бедная бродяжка?! – запротестовала Каро.

Но все подхватили:

– Позор! Позор!

Это походило на лай гончих.

– А что касается порядочности, – сказала горничная, – то скажите, что респектабельная жена поверенного делала в комнате того странного джентльмена? – Это была та, что принесла вино. – Они наверняка заодно, – продолжала служанка, наслаждаясь главной ролью. – Да он разбойник с большой дороги, такой грозный, со шпагой и пистолетами. А с ним еще один, только что прибыл. У того зловещая черная повязка на глазу.

Каро покачнулась, едва не потеряв сознание. Если откроется ее настоящее имя, то скоро весь Йоркшир узнает о ее позоре. Ее ни в одно приличное место не пустят. Даже рабочий люд Шеффилда будет косо смотреть на нее.

Лучше умереть.

– Вызовите констебля!

– В тюрьму ее!

– В колодки!

– Правильно, в колодки!

Чьи-то руки яростно потащили ее.

– Нет! Я невиновна!

– Вы хотите отдать ее под суд, сэр? – спросил кто-то Силкока.

У Каро мелькнула надежда. В случаях воровства судебное преследование зависит от желания пострадавшего. Но Силкок смотрел на нее с той же недоброжелательностью, что и его жена.

– В полном соответствии с законом.

– Нет! – снова запротестовала Каро, но ее тянули по двору, под арку, на улицу, где, казалось, собрался поглазеть весь Донкастер.

Слезы текли по ее лицу, но она не могла вытереть их. Ее крепко держали за руки. Какой-то ребенок бросил в нее камень. Каро с ужасом посмотрела на малыша.

Если ее посадят в колодки, добропорядочные люди Донкастера будут вправе бросить в нее что угодно: гниль, грязь, даже камни.

Она больше не заботилась о репутации, Эйаме, Грандистоне, ни о чем.

– Остановитесь! – крикнула она. – У меня здесь есть знакомые, Фред… Филлис… – Она выдала самое влиятельное имя, которое знала: – Диана!

Фамилии.

Титулы.

Ее мозг лихорадочно работал.

– Аррадейл! – кричала она. – Оссингтон.

Ее заглушил раздавшийся слева рев. Повернувшись, она увидела, что к ней мчится чудовище в развевающемся черном пальто. На грязном лице сверкали глаза. Огромный кулак отшвырнул одного из державших ее мужчин, потом другого. Каро схватили, вскинули на плечо и куда-то понесли.

– Спасите меня! – кричала она. – Спасите кто-нибудь!

Подпрыгивая на мужском плече так, что едва могла дышать, Каро бессильно колотила похитителя по спине. Он свернул в переулок, толпа с воем преследовала его.

Каро услышала грохот.

Что это?

Завывания толпы остались позади. Похититель кинулся вперед, колотя в ворота ногами и локтями. Ворота поддались, он влетел в какой-то вонючий двор, пересек его и метнулся под навес.

Внезапная тишина ошеломила ее.

– Тихо, дорогая. Тихо.

Голос джентльмена? Каро сквозь слезы увидела зеленые и золотые блики.

– Вы?!

Широкая улыбка открыла крепкие ровные зубы.

– Я. Не знаю, как вы угодили в эту заваруху, но я решил, что вы хотите из нее выбраться.

Каро искала, что сказать, но, услышав животные крики толпы, вцепилась в Грандистона.

– Нас заманили в ловушку!

– Это заблуждение. Прислонитесь сюда. – Он поставил ее к грубой каменной стене и, подойдя к двери, прислушался.

Каро подняла трясущиеся руки к лицу, потом полезла в карман за носовым платком и сдавленно рассмеялась. Когда Грандистон повернулся к ней, она сказала:

– Кто-то украл мой носовой платок. И кошелек!

– Этот мир полон опасностей, – улыбнулся он. Он тоже безумен.

Ей бы залиться слезами, но ее вдруг охватило легкомысленное состояние.

– Что это был за шум? Похоже на раскаты грома.

– Мой слуга уронил несколько бочек, перекрыв переулок.

Ноги у Каро подогнулись, она скользнула на пол.

– Меня повесят, если поймают, – прошептала она. – Я никогда не смогу показаться в приличном обществе.

– Особенно если вас повесят, – без всякого сочувствия сказал Грандистон. Подойдя, он опустился рядом с ней. – Встряхнитесь, Кэт. Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось.

– Как? – спросила она. – Вы чудотворец?

– Я вас довольно далеко увел.

Каро огляделась:

– В мышеловку.

– Но это наша мышеловка.

Каро закрыла глаза и покачала головой, однако открыла их снова и посмотрела на него:

– Как вы сделали это? Замаскировались, спасли меня?

– Одежда бродяги, сажа и внезапность.

– За несколько минут?

– Это было дольше, чем вам кажется, но я способен думать и действовать быстро.

Он встал, и Каро увидела, что он босой.

– Ваши ноги!

– Переживут. Мои сапоги вряд ли соответствовали маскировке.

Грандистон возвратился к двери. Она тоже услышала перекликающиеся голоса в переулке.

– Никаких организованных поисков, – тихо сказал он, – один гвалт и суета.

– Но в конечном счете нас найдут.

И она, если переживет грубую месть толпы, предстанет перед судом за воровство. Даже ее подлинное имя не спасет. Кольца нашли у нее в кармане. Ах, эта негодная оборванка!

Каро закрыла глаза и, обхватив себя руками, раскачивалась. Это, должно быть, кошмар. Весь этот день.

Никакого письма из Конногвардейского полка. Никакого Грандистона. Никакой поездки в Донкастер. Никакой Кэт Хантер…

– Пора изменить облик.

Никакой оборванки. Никакой толпы…

– Кэт!

Распахнув глаза, она залепетала:

– Меня повесят или отправят на каторгу! Станут бить хлыстом. Я не могу выйти отсюда. Не могу!

Грандистон схватил ее за плечи:

– Можете. Вы правы, они организуют поиски, но если вы будете храброй, я уведу вас далеко.

– Я не храбрая. Я никогда не была храброй!

Он быстро и решительно поцеловал ее и поднял на ноги:

– Я храбрый. Доверяйте мне. Толпа приближается. Мы можем ускользнуть…

– Нет-нет! – шептала Каро. – Нас сразу поймают. Все знают, как мы выглядим.

– Поэтому мы изменим внешность. Начнем с вашей шляпки. – Он снял ее, смял и сунул в карман пальто, потом начал вытаскивать шпильки из ее волос.

– Ой! – Каро оттолкнула его.

– Вы должны выглядеть столь же сомнительно, как и я. Ну же, Кэт.

Вызов в его словах как-то проник в ее сознание. Шумно втянув воздух, она пыталась думать. Изменить внешность.

Каро вытащила шпильки и расплела косы, пока он снимал пальто и прятал его под дровами в углу.

Повернувшись, Грандистон уставился на нее.

– Вы совсем не похожи на миссис Хантер. Но жакет нужно снять, – сказал он, вытирая лицо рубашкой. Его лицо теперь выглядело просто грязным, да и рубашка больше не казалась чистой.

Каро хотела возразить, жакет ей нравился. Но Грандистон прав. Корсета нет!

– Жакет, Кэт.

– Нет.

Грандистон нахмурился:

– Не глупите. Он выдаст вас, как маяк.

– А это не выдаст? – Расстегнув, она распахнула жакет. – Помните вашу блестящую идею?

– Ах да. – Он улыбнулся.

Каро замахнулась, но он, смеясь, поймал ее руку и обезоружил поцелуем.

– Жаль потерянной ночи. – Он сдвинул жакет с плеч ошеломленной Каро.

Она прикрылась руками:

– Я не могу! Даже чтобы спасти свою жизнь…

Ее голос затих.

Грандистон воздержался от высказывания.

– Даже самая простая женщина носит корсет, – сказала она.

– Вы правы. – Он вывернул жакет наизнанку. – Наденете так.

– Спасибо.

Потом он вытащил нож и обрезал рукава.

– О нет!

Каро знала, что ее протест смешон, но это был ее любимый жакет. Когда Грандистон вытер пол тем, что осталось от жакета, она лишь кусала губы. Когда он подал ей жакет, она с благодарностью надела его, грязный, измятый, обезображенный.

Застегивать крючки изнутри было неудобно, но она с этим справилась. Оглядев себя, Каро увидела, что теперь ее жакет похож на деревенский корсаж, рукава сорочки закрывали руки до локтей.

Слезы навернулись на глаза, но Каро отогнала их и даже попыталась улыбнуться. Он спас ее.

– Спасибо. За все.

– Странствующий рыцарь к вашим услугам. – Грандистон оглядел ее, – Снимите обручальное кольцо, оно слишком красивое, И станьте погрязнее. Ваша юбка чересчур чистая.

Каро не был ясен план, но она цеплялась за уверенность Грандистона. Сняв кольцо, она сунула его в карман, упала на землю и перекатилась. Встав, она провела по лицу грязными руками.

Он вымазал свои белокурые волосы и снова посмотрел на нее:

– Лучше. Вы сможете идти босиком?

Каро хотела сказать «нет».

– Это лучше, чем болтаться на виселице.

Она стащила коричневые кожаные ботинки и тут же с отвращением ощутила грязь под ногами. Чулки тоже придется снять. Бедняки часто ходили босиком, но не в чулках.

Ей хотелось крикнуть, что все это нечестно, невыносимо, неправильно и должно прекратиться.

– Подождите, – сказал Грандистон, словно услышав ее. Взяв ее башмак, он сильно потер его о каменную стену и вернул ей. – Для бедняков это, вероятно, подойдет.

Каро схватила ботинок.

– Спасибо, спасибо! – Она, как могла, отряхнула чулок, прежде чем сунуть ногу в ботинок, Грандистон тер о стену другой.

– Вы могли сделать это со своими сапогами, – сказала она.

– Времени не было, да и сапоги вроде моих привлекли бы внимание независимо от поношенности. – Он подал ей второй ботинок. – К тому же я не могу позволить себе погубить мою лучшую пару.

– Возможно, и я не могу позволить себе испортить мои лучшие ботинки.

– Они стоят больше, чем ваша жизнь?

Она состроила примирительную гримасу:

– Нет. Почему вы делаете это для меня?

– Дурной тон позволить, чтобы любовницу повесили.

Повернувшись, он разглядывал проулок сквозь дырку в доске. Каро, разинув рот, уставилась ему в спину.

– Все тихо. Идем. – Открыв дверь, Грандистон оглянулся.

Каро, отбросив глупые мысли, поспешила к нему. Они скользнули через маленький двор, на стене зашипела кошка. Когда они подошли к воротам, Каро словно веревками потянуло назад, подальше от врагов, жаждущих ее крови.

Она вздрагивала от каждого звука: от криков толпы, близких шагов. Залаяли собаки. Их привели, чтобы выследить беглянку? Люди выглядывали из окон домов и, перекликаясь, выясняли, что случилось.

Слава Богу, ни одно окно не выходило на этот мрачный угол.

Грандистон распахнул ворота, выглянул в переулок и потянул ее за собой.

Никого.

Он схватил ее запястье, и они побежали. Каро спотыкалась на скользкой грязной земле, отчаянно стремясь убраться подальше. Но потом уперлась.

– Это неправильный путь! Мы столкнемся с преследователями.

– Я знаю. – Он дернул ее за руку, и она снова побежала, едва переводя дыхание и превозмогая боль в ногах. Скоро, как она и боялась, они наткнулись на преследователей.

– Уже поймали? – крикнул Грандистон, стараясь подражать северному говору.

– Какая отвратительная женщина! – подыгрывая ему, выпалила Каро с местным акцентом. – Хотела бы я видеть, как ее повесят.

– Да, – прохрипел старик. – Но я не могу бегать быстро и держусь сзади, чтобы быть наготове, когда ее потащат по этой улице. – Он прищурил слезящиеся глаза. – А вы что тут делаете, молодые люди?

– Свернули не в тот переулок. – Грандистон все еще храбро пытался говорить с местным акцентом.

– И заблудились, – пожаловалась Каро. Она дернула Грандистона, как он дергал ее. – Идем, болван. – Взяв инициативу на себя, она двинулась вперед, напуганная дерзостью его плана.

Притвориться частью толпы? От собственной смелости у нее дыхание перехватило, но не успела она усомниться в здравости рассудка Грандистона, как они оказались среди тыловой стражи.

На сей раз разговор повела она, поинтересовавшись, поймали ли воровку. Грандистон мудро помалкивал. Каро играла роль так развязно, как могла, но внутри вся дрожала от страха. Если хоть один человек узнает ее или его…

Грандистон притянул ее к себе. Каро не нужно было притворяться.

– Эй, не приставай! – оттолкнула она его.

У нее, конечно, не было шансов отодвинуть его, но вместо того, чтобы поцеловать ее, он прошептал:

– Не волнуйтесь. Стражники, вероятно, не видели начала инцидента. И присоединились к толпе, чтобы поразвлечься.

Он прав. От облегчения Каро привалилась к нему, и он поцеловал ее. Его рот был столь сладкий и горячий, что она ответила на поцелуй. Свист и крики заставили ее высвободиться, но Грандистон рассмеялся вместе с толпой.

Боже милостивый, теперь они в центре внимания!

Не имеет значения. Отдаленный крик звал к новой цели. Толпа ринулась прочь, Каро и Грандистон двинулись следом.

– Я кое-что заметил! – вскоре крикнул он и потащил ее в узкий проход. В конце она увидела открытую местность.

Спасение.

Она нетерпеливо бросилась вперед, но пронзительный голос позади них крикнул:

– Что это вы тут делаете?

– Чума вас забери, – пробормотал Грандистон и оглянулся.

Три юнца спешили за ними.

– Тут что-то есть, – сказал он, разглядывая стену.

Хорошая попытка, но парней она не убедила.

Каро не думала, что юнцы считают ее и Грандистона беглецами, но они что-то заподозрили и не отстанут. Был только один способ справиться с этим. Повернувшись к ним, она уперла руки в бока.

– Проваливайте. Разве не видите, что у нас есть занятие поинтереснее, чем искать карманников?

Грандистон поднял кулак. Парни бросились наутек.

– Какая вы распутница, моя милая Кэт, – улыбнулся он, – но, прогнав их, давайте выручим и вас.

– О да, пожалуйста.

Они быстро пошли по узкому проходу и оказались на утоптанной тропинке, которая вела из города к деревне. Каро пошла вперед, но Грандистон поймал ее за жакет и потянул в сторону, так что они прижались к грубой каменной стене последнего дома.

– Что вы делаете? – прошептала она. – Нам нужно уйти.

– Некоторые окна выходят сюда. Если кто-то заметит двух убегающих, то поднимет тревогу.

Каро привалилась к стене, у нее ноги подгибались.

– Мы попали в ловушку! Это безнадежно.

Он, улыбаясь, притянул ее ближе и поцеловал.

– Вы на попечении Пирата-язычника, моя прекрасная Кэт. Есть не только надежда, есть обещание победы.

– О Господи! Неудивительно, что кто-то воткнул топор вам в плечо. Это, вероятно, произошло в похожий момент.


Глава 11


– Наверное, нам надо вернуться, – сказала Каро.

– Назад, к толпе?

Назад на Силвер-стрит, думала она, но не могла пойти туда с ним.

– Нет, – вздохнула она. – Но и здесь мы не можем оставаться. – Каро прислушалась, не преследуют ли их.

– Доверяйте мне. – Грандистон снова быстро поцеловал ее. – Мы можем остаться здесь до темноты, а потом улизнем. Идем. Нам надо держаться как можно дальше от дорожки.

Каро колебалась. Память о грубых руках и жестоких лицах, о брошенных камнях и плевках заставила ее пробираться вдоль стен домов и садовых оград на окраине города. Земля здесь густо заросла щавелем и одуванчиками. Приходилось то и дело уворачиваться от крапивы. Споткнувшись, Каро оперлась рукой о стену и тут же зашипела от ожога.

Он обернулся:

– Что случилось?

– Крапива.

Сорвав лист щавеля, он потер место ожога. Это помогло, но она посмотрела на него с негодованием:

– Если бы не вы, меня бы здесь не было.

– Вы предпочитаете оказаться в чутких руках толпы? – спросил Грандистон, явно задаваясь вопросом, не сумасшедшая ли она.

– Нет, конечно, нет. Извините. Просто это худший день в моей жизни.

Каро замолчала, борясь с подступившими слезами. Грандистон отпустил ее руку и обнял.

– Я совсем забыл, что день начался с несчастного случая с каретой, травмы вашего мужа и превратился в этот кошмар. Но теперь вы в безопасности.

Грандистон повел ее за чахлые низкие кусты, где нет крапивы, и помог ей сесть. За спиной был холодный грубый камень ограды, впереди расстилалось открытое пространство. Каро обхватила колени, замерзшая и словно пришпиленная к стене у всех на виду.

– Там на поле люди, и кто-нибудь в любой момент может войти в переулок.

Он повернул ее голову к себе.

– Тогда нам надо соответствовать вашей версии.

– Какой?

– Вы тем парням намекали…

Она попыталась отпихнуть его:

– Нет!

– Правда? – Ни на йоту не сдвинувшись, Грандистон обвел языком контур ее уха.

– Да. – Но ее толчок был слабым. – Мы не можем. Я не могу…

Он поцеловал ее щеку, уголок рта.

– Не здесь по крайней мере…

Он поцеловал ее в губы.

– Это обещание на будущее и в другом месте. Но пока мы здесь и здесь должны остаться.

Каро хотела было возразить, но Грандистон заставил ее замолчать умелым поцелуем, да и вся ее натура не стремилась бороться. Она всей душой хотела все забыть.

Она упала в тепло его тела, в сладость его поцелуя, защиту его сильных рук, застонала… и этот звук дал ей силы попытаться высвободиться. Их могут увидеть.

– Стоп. Это неправильно.

– Неправильно?

– У вас нет чувства добра и зла.

Грандистон резко отстранился, и Каро увидела, что ее слова задели его.

Она хотела извиниться, но вместо этого отодвинулась.

– Я отличаю честность от непорядочности, – сказал он. – Вы украли кольца?

Каро уставилась на него:

– Что?! Конечно, нет. Как вы могли подумать? И если вы действительно так думали, почему…

Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать.

– Если у нас ссора влюбленных, милая, лучше ругаться на местном диалекте.

– Который вы так скверно изображаете, – прошипела Каро.

– Я могу хорошо изобразить кокни и провинциальный оксфордширский выговор.

Она проигнорировала его иронию.

– Вы ведь не считаете меня воровкой?

– Вы не та, за кого себя выдаете, вот что я считаю.

– Та несчастная девочка сунула кольца мне в карман. И это после того, как я пыталась защитить ее.

– Я это пропустил. Расскажите, что произошло. Все. – Когда она замялась, Грандистон добавил: – Но если это будет очередной букет лжи, пощадите меня.

Единственной возможной реакцией было возмущение.

– Почему вы себе это позволяете? Потому что я попала в глупую историю из-за желания помочь бродяге? Потому что позволила э-э-э… повесе затащить меня в постель?

Ее резкие слова не произвели никакого впечатления.

– Я не знаю, почему вы лжете, Кэт, но вы это делаете.

Каро открыла рот, но снова промолчала.

– Я скажу правду, – наконец ответила она и объяснила, как все произошло. – Я видела, что вы на меня смотрите, – закончила она, – но потом вы исчезли. Я думала, вы меня бросили.

– Возможно, мне следовало оставить вас, – сказал он. – Вам достаточно было известить деловых партнеров вашего мужа, и вас бы освободили. А вместо этого Кэт Хантер разыскивается законом.

Что она могла сказать на это?

– Попытаемся вернуться в город, чтобы найти друзей вашего мужа?

Катастрофа!

– Они не друзья. Я не уверена, что мой муж встречался с ними. С чего они станут вытаскивать меня из пасти закона, если полгорода видело, как меня поймали с поличным?

– Я подумал, что они по крайней мере смогут добиться хорошего обращения с вами.

– Я не осмелюсь это проверить. – Когда Грандистон недоверчиво поднял бровь, Каро сказала: – Не понимаю, почему вы постоянно подвергаете сомнению мои слова. Вы сами явно не тот, кем кажетесь.

– Конечно, я не босоногий бродяга, – согласился он.

– Но вы стали им быстро и ловко. Прекрасный навык для джентльмена.

– Мне нравятся приключения, у меня их было много. Помните Язычника?

– Вы утверждаете, что действительно были пиратом? – усмехнулась она. – Тогда что вы делаете здесь?

– Даже пират порой оставляет побережье.

– Не думаю, что в Великобритании до сих пор остались пираты.

– Ну, контрабандист.

– Это больше похоже на правду. Я знаю, по вас виселица плачет. Что станет со мной?

Перекатившись, он закинул ногу на ее ноги и попытался прижаться к ней.

– А чего вы хотите, милая Кэт?

Каро оттолкнула его:

– Не то, что у вас на уме. Я хочу вернуться к своей обычной жизни.

– И какова она?

Она взглянула в его недоверчивые глаза:

– В высшей степени респектабельная.

– В самом деле?

– Вы снова пытаетесь уличить меня во лжи?

– Если я закончу жизнь с петлей на шее, то хотел бы знать из-за чего.

– Честное слово, я не сделала ничего дурного, – устало произнесла Каро, – не считая греха с вами.

– Хорошо, – помолчав, сказал Грандистон. – Как только мы выберемся из Донкастера, я доставлю вас к мужу в Йорк.

Каро собиралась найти другой выход, но задумалась, сможет ли это сделать. Привести врага в свое убежище? Не к самому Хамблдону, конечно, но в Йорк?

Она вздрогнула при мысли о юридической конторе, но Хамблдон крайне осторожен и чрезвычайно компетентен. Он поможет ей снова стать Каро Хилл и разберется с ее браком.

– Это очень любезно с вашей стороны, – искренне сказала она, – поскольку у меня нет денег на карету.

Грандистон рассмеялся:

– И у меня тоже. Я оставил их в кармане сюртука.

Каро привалилась к стене.

– Тогда все безнадежно.

– Никогда не говорите «никогда». Пока мы преуспели.

– Вы – да. И часто вы спасаете дам от разъяренной толпы?

– Это моя первая попытка. И я ей горжусь… Тихо.

Она тоже услышала голоса.

– Никакого шума и криков, – пробормотал он ей на ухо. – Просто люди уходят из города после рабочего дня.

– Но они могут нас заметить, – выдохнула она. – Весь Донкастер, должно быть, уже знает о нас.

– Тогда пришло время сыграть нашу роль.

Каро оказалась на спине, большое тело Грандистона расплющило ее, его губы заглушили ее крик. Она мгновенно все поняла и попыталась подыграть. Тайные любовники…

Но едва он подтянул ее юбку и сильно надавил своим твердым копьем, похороненные воспоминания молнией пронзили ее. Гостиница «Бараний хлев». Краткое болезненное нападение Мура.

Отброшенная назад, в давно загнанный в подсознание ужас, Каро запаниковала. Она пыталась кричать, сопротивляться, но была бессильна, как и тогда, десять лет назад. Голова закружилась от отвращения.

Грандистон скатился с нее, но по-прежнему зажимал ей рот рукой. Прежде чем она успела ударить его или оцарапать, он сильно прижал ее к себе.

– Крикнете, и они услышат, черт бы вас побрал.

Каро все равно бы крикнула. Крикнула бы, обращаясь к небесам, если бы могла дышать. Она пыталась укусить его, но он слишком сильно прижал ее к себе. Когда Грандистон наконец ослабил хватку, она лишь шумно втягивала воздух, задыхаясь от отчаяния.

Снова! Это случилось снова.

Она пыталась заглушить рыдания кулаком, но слабые звуки прорывались сквозь океан боли в надежде разжалобить небеса.

– Кэт, Кэт, прекратите. Ну что такое? – Он снова притянул ее к себе, и она была не в силах сопротивляться. – Услышат. Черт возьми, женщина…

Он снова навалился на нее, едва не придушив.

– Я лишь притворялся, сумасшедшая, для меня это тоже было болезненно. Я, наверное, на несколько недель вышел из строя.

– Ну и прекрасно, – пробормотала она.

– Я должен был что-то сделать. Чтобы объяснить, почему мы здесь прячемся, помните?

Грандистон осторожно отстранился. Она не закричала, и он ослабил хватку.

Высвободившись, Каро вытерла губы.

Она не знала, что воспоминания о жестокости Мура готовы в любой миг свирепо наброситься на нее. Обхватив руками колени, она раскачивалась, пытаясь снова похоронить эти воспоминания. Как можно глубже.

Положив теплую руку ей на спину, Грандистон гладил ее, пытаясь успокоить. Наконец она разомкнула руки и уронила голову на колени.

– Извините. Обычно я…

– Обычно вас не принимают за воровку и не гонятся за вами по городу. – Но потом он добавил: – Предположительно.

– Говорю вам еще раз, – устало вздохнула Каро, – до встречи с вами я была респектабельной леди.

– Но которую изнасиловали, полагаю?

Каро напряглась, потрясенная этим словом. Она никогда так не думала. Она по доброй воле сбежала с Муром. И сопротивлялась только потому, что они еще не поженились. Он был груб. Возможно, только сегодня днем она узнала, что это может быть совсем по-другому.

– Взята силой, – прошептала она.

– Мужем? – Кристиан старался говорить спокойно, но ярость забурлила в его жилах.

– Нет, – поколебавшись, ответила Каро.

– Тогда кого я должен убить?

Она уставилась на него:

– Что? Почему вы должны?

– Потому что он погубил вас.

– Это было давно, – устало сказала она, – и в любом случае он уже мертв.

– Кто имел честь? Ваш муж?

Помолчав, она сказала:

– Да. Вы действительно совершили бы хладнокровное убийство из-за меня?

– Моя кровь не была бы холодной.

Ее глаза расширились, потом она опустила веки. Он притянул ее к себе, и она не возражала.

– Вы жесткий человек.

– Мир жесток.

Она напряглась и шевельнула головой:

– Я слышу людей.

– Не двигайтесь.

Они сидели обнявшись. Мимо шли люди.

– Хотел бы я получить награду, но, думаю, они уж теперь далеко, – сказал мужчина.

Послышались согласные возгласы, люди прошли, и ничего нельзя было расслышать.

– Награда? – спросила Каро, подняв глаза.

– Наверное, от Силкоков.

– Почему? Они получили свои кольца.

– Некоторые люди мстительны, но это странно.

Каро, нахмурясь, выпрямилась:

– Эта женщина ненормальная. Она смотрела на меня с такой яростью, а я всего лишь задела их стол. А потом… казалось, она готова собственными руками накинуть петлю мне на шею.

Грандистон погладил ее затылок, поцеловал в лоб.

– Она никогда вас не тронет. Думаю, мне надо вернуться в город.

Каро отпрянула:

– Нет, я не могу!

– Не вы, только я. – Он приложил палец к ее губам. – Слушайте. Вас могут опознать как миссис Хантер, но во мне никто не признает вашего спасителя-оборванца. Мой слуга спрячет мою одежду в стойле. Переодевшись и приведя себя в порядок, я выясню, что происходит. И смогу раздобыть деньги и приличную одежду для вас.

– Но я буду здесь одна, – прошептала Каро, ее взгляд метался.

– Вам ничего не грозит.

– А лисы, барсуки?

– Они боятся вас больше, чем вы – их.

– Люди…

– Мужчины, вы хотели сказать. Ваш… насильник напал в темноте, или вы знали его?

– Знала. Думала, что очень хорошо знала.

Грандистон коснулся ее плеча:

– Я не оставил бы вас, если бы вам грозила какая-нибудь опасность. Сюда никто не придет, темнота скроет вас.

Обхватив колени, Каро сделала еще попытку:

– Я никогда раньше не оставалась одна на улице в темноте.

Это удивило его. Но почему? Леди не выходят вечером без сопровождения.

Это удивило его, потому что Кэт Хантер иногда демонстрировала необычайную независимость. Была в ней какая-то необузданность. Это заставило его усомниться в ее заявлениях о респектабельности, особенно когда она оказалась в его постели. И вот, пожалуйста, она ведет себя как самая респектабельная женщина.

– Бояться нечего, – повторил он.

– Крысы. Этого вы не можете отрицать.

– Они заняты своим делом в подвалах и складах. Дайте мне уйти, Кэт, и завтра вы будете в Йорке.

Она подняла на него глаза, вглядываясь в его черты:

– Вы вернетесь?

Он поцеловал ее.

– Слово чести.

– Что стоит честь язычника?

– В моем случае она стоит земли и небес.

– Тогда идите. – Каро внезапно сжала его руки. – Но будьте осторожнее. Вы, возможно, думаете, что похожи на слугу, но это не так. В вас есть лоск даже в лохмотьях, и ваш акцент смешон.

Он тихо рассмеялся:

– Это моя Кэт.

– Что?

– Кто бы вы ни были, вы могли бы командовать армией, если бы захотели.

– Нет. Не смогла бы.

– Мне лучше знать. – Он поцеловал ее руки и отстранился. – Я уйду ненадолго, и скоро этот день станет лишь дурным воспоминанием.

Он понял, что ждет от нее слов «не все было так плохо» или чего-то в этом роде, но она только кивнула.

– Жаль, что у меня нет пальто, чтобы оставить вам, – сказал он.

– Тогда принесите мне шаль.

– Слушаюсь, мэм. – Он пошел назад вдоль стены.

Каро осталась одна в темноте.


Глава 12


Еще не совсем стемнело. Небо было серое. Поднимавшаяся луна, прорываясь сквозь хмурые тучи, отбрасывающие жуткие тени, придавала округе зловещий вид. Впереди поблескивали огоньки окон, но и они судорожно мерцали за раскачивающимися на ветру деревьями. От холода Каро обхватила себя руками, мечтая, чтобы Грандистон поспешил назад с шалью. Мечтая, чтобы он торопился назад.

Каро знала, что любые животные больше боятся ее, чем она их, но шелест справа заставил ее вздрогнуть. Кто бы это ни был, но существо убежало.

Где-то поблизости плакал ребенок, чуть дальше лаяла собака. Ритмичный лязг, вероятно, доносился из допоздна работавшей кузницы.

Какая-то пара шумно ссорилась. Потом крики затихли. Парочка рассталась в раздражении или дело уладили поцелуем?

Жизнь продолжалась, но не для нее. Каро снова посмотрела на огни, говорившие о домах и людях, обычных людях, живущих обычной жизнью. В нормальных обстоятельствах она могла подойти к дому, постучать и попросить о помощи. Попытайся она сделать это сейчас, в лучшем случае ее прогонят как бродягу. В худшем – ради награды ее схватят и потащат к констеблю как воровку, укравшую кольца.

За ее голову назначена цена! Она преступница, над ней могут учинить любую жестокость. Каро впала в беспокойство, смутно сознавая сгущающуюся вокруг нее тьму. Где Грандистон? Что, если он оставил ее?

«О, тетя Абигейл, вы были бы мной очень недовольны».

Возможно, не тем, что она прикинулась Кэт Хантер, – тетя Абигейл одобряла атакующие действия. И не историей с маленькой воровкой, хотя тетя посмеялась бы над легковерием Каро.

«Негодяи – это негодяи, и воры – это воры, Доркас, а не бедняжки, которые станут честными от доброго слова и ломтя хлеба».

Но тете не понравилось бы, что Каро ждет мужчину, который ее спасет.

«Я больше не могу ничего сделать, – думала она, обращаясь мыслями к душе тети. – У меня нет денег, я выгляжу как бродяжка, за мою поимку назначена награда. Куда я могу пойти?»

Пронзительный звук заставил ее резко открыть глаза.

Дрожа, она вглядывалась в темные тени кустарника и задохнулась, увидев два огонька.

Звук повторился:

Он отдалено походил на вопрос «Как дела?». Кто это ночное существо? Ведьма? Тролль?

Каро отползла назад, шаря по земле рукой в поисках палки, камня, хоть чего-нибудь.

Темная тень двинулась. Каро не сводила с нее глаз, готовая защищаться.

Тень приблизилась, огоньки вспыхнули снова… Кошка! Просто кошка, хотя и темная, как сама ночь. От облегчения Каро всхлипнула.

Мяяяяаауу.

Кошка ткнулась головой в ее руку, словно прося ласки, и Каро погладила ее.

– У тебя, наверное, блохи, но кто я такая, чтобы привередничать? У меня самой, наверное, уже блохи.

Кошка мяукнула, грациозно взобралась ей на колени и свернулась клубком. У Каро никогда не было домашней кошки.

– Тебя тоже выгнали из дома и несправедливо обвинили в преступлениях? За тобой гонятся? – попыталась она погладить пушистую спинку.

Это, конечно, глупо, но когда кошка в ответ издала что-то вроде «ах-ох», Каро прошептала:

– Тетя Абигейл? – Она тряхнула головой. – Я схожу с ума. Ты кошка. Бродячая кошка. И у меня ничего для тебя нет. Ни еды, ни молока.

Кошка положила голову на лапки.

– Я могу дать тебе имя, – говорила Каро, успокаиваясь от звука собственного голоса. – Табби. Мой отец звал тетю Абигейл Абби, хотя я уверена, что она никогда не сворачивалась на чужих коленях. Прекрати, Каро. Разговаривать с собой верный признак безумия.

Она замолчала, но, возможно, убежище для умалишенных станет ее судьбой. Это удовлетворит Грандистона и семью Хилла. И вероятно, даст им возможность взять под свой контроль все ее деньги.

Нужно что-то делать.

В конце концов, она Фроггат.

Пришло время уподобиться тете Абигейл. Она никогда не стала бы сидеть в укрытии и ждать, когда придет мужчина и спасет ее. Сейчас прекрасная возможность отделаться от Грандистона.

Но что делать?

– Самое время предложить что-нибудь подходящее, – пробормотала она, обращаясь к духу тети.

– Разговариваете с собой?

Подскочив, Каро издала мышиный писк, но это был Грандистон.

– Извините. Я задержался дольше, чем предполагал. – Наклонившись, он взял ее руку. – Вы заледенели. Боялись?

– Нет, – запротестовала она, хотя его не обмануть.

– Никаких свирепых зверей? – поддразнил он.

– Только кошка.

– Кошка?

Каро сообразила, что кошка отпрыгнула, заслышав его голос. Она всматривалась в тень.

– Была кошка. Я с ней разговаривала.

– Разговаривали?

Она, нахмурившись, посмотрела на него:

– Любой может говорить с кошкой.

– Пока она не начнет отвечать.

– Я это не придумала, – возразила Каро.

– Нет, конечно. В любом случае кошка ушла, и нам нужно последовать ее примеру. – Грандистон выпрямился, поднимая ее на ноги.

– Уйти отсюда? Слава Богу!

Вцепившись в него, Каро подняла на него глаза. Она подумала, что он мог бы поцеловать ее. Вместо этого он обнял ее.

После минутного удивления Каро сообразила, что со смерти отца никто ее так не обнимал. Тетя Абигейл не сторонница объятий, и Эллен, конечно, тоже. Каро снова почувствовала себя ребенком в больших, теплых, надежных руках. Слезы навернулись на глаза. Она отгоняла их, но расплакалась.

Она ожидала, что Грандистон отстранит ее, но он гладил ее по спине, приговаривая что-то успокаивающее. Каро старалась взять себя в руки и в конечном счете преуспела.

– Простите, – шмыгнула она носом. – Но я боялась. – Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. – Я рада, что с вами все в порядке.

– А вы думали, что со мной будет не в порядке? – Он вручил ей носовой платок.

Она вытерла глаза и нос.

– Вас могли схватить. Вы взяли свое пальто, – вдруг сообразила она.

– И сапоги. И деньги. – Он накинул что-то ей на плечи. – Помнится, вы просили шаль, мэм.

Каро закуталась в шаль, хотя она немного колола шею. Это была деревенская шаль, связанная из грубой пряжи, но большая и замечательно теплая.

– Спасибо. За все.

– Ваше желание для меня закон, и я уверен, что ваше следующее желание – отправиться в Йорк. Идем. – Взяв ее за руку, он повел ее вдоль стены к дорожке.

– Каков наш план? – прошептала она.

– Нет безопасного способа привести сюда лошадей, так что придется нам с милю пройти пешком. Барлиман встретит нас там.

– Что в Донкастере?

– Объявлена награда.

– Господи, помоги! Сколько?

– Пять гиней золотом.

– Для большинства это целое состояние! Почему Силкоки сделали это?

– Не знаю, но меня это не волнует. Обвиненная в воровстве миссис Хантер уже в прошлом, и даже ее защитник-оборванец вот-вот исчезнет.

– Вы взяли мой чемодан?

– Увы, владелец гостиницы забрал его в уплату вашего счета.

– Великовата плата, я там даже не переночевала.

– Я сомневаюсь, что вы хотите предъявить ему претензии. Барлиман раздобыл для вас кое-что.

Они подошли к дорожке.

– Все спокойно, – сказал Грандистон, взяв ее руку. – Вперед.

Но Каро колебалась.

Грандистон потянул ее, и она пошла со своим врагом в непроглядную ночь.


Глава 13


Каро знала, что дорожка широкая и утоптанная, но не могла разглядеть ее и опасалась, что в любой момент может угодить в яму.

– Жаль, что у нас нет фонаря.

– Не забывайте, что мы беглецы, – напомнил он.

– И если мы кого-нибудь встретим, то станем пробираться ощупью в потемках?

– Нет, если действительно что-то нащупаем, – В его голосе слышалась усмешка, Повернувшись, Грандистон снова поцеловал ее.

Каро оттолкнула его. Он, казалось, не возражал, и это причинило ей боль. Когда они пошли дальше, он взял ее за руку, и Каро снова почувствовала себя лучше. Вспомнив про кошку, она обернулась.

– Что? – внезапно встревожился он.

– Кошка. Могла она пойти за нами?

– Если она тут, то скорее ищет того, кто может угостить ее молоком.

Каро почувствовала себя брошенной и, отвлекшись, споткнулась, Грандистон поймал ее.

– Думаю, вы будете сожалеть о той минуте, когда заговорили со мной.

– Нисколько. Вы принесли мне радостное удивление, восхищение и приключение, и вот они мы, живы и свободны под залитым лунным светом небом. Посмотрите, – указал он, – это Венера.

– Вы безумны, как миссис Силкок.

– Но более дружелюбный.

Кристиан снова обнял Кэт Хантер, ему нравилось это ощущение. Она все еще была загадкой, но ее недавнее поведение указывало, что она именно такова, как утверждает; респектабельная женщина, привыкшая к обычной жизни.

В таком случае она проявила необычайную храбрость и выдержку.

Но обычная жизнь исключала насилие. Возможно, оно может заставить женщину отчаянно цепляться за респектабельное общество.

Но почему она флиртовала с незнакомцем, отправилась к нему в комнату и оказалась в его постели?

Она нравилась ему такой, за кого себя выдает, но на самом деле она другая. Кристиан взглянул на нее, но луна снова скрылась за тучами, а Кэт смотрела под ноги, пытаясь разглядеть дорогу. Он видел копну ее удивительных волос. Непохоже, чтобы такие волосы были у обычной респектабельной леди. Они больше подходят смелой мятежнице с возвышенной душой.

Она обуздывает их сотней шпилек. А свой истинный характер она тоже запирает в тюрьму?

Кристиан подавил мимолетный порыв отпустить ее.

Барлиман побывал на Силвер-стрит, но узнал немного. Слуги были неестественно неразговорчивы и о чем-то умалчивали. Он узнал, что хозяйку дома зовут Филлис, а не Доркас, и хотя она из Шеффилда, она дочь поверенного, а не владельца мастерских.

Внезапно какое-то шестое чувство заставило Кристиана обернуться. Он увидел яркие глаза.

– Черт.

– Что? – повернулась Кэт, а потом сказала: – Я вам говорила, что была кошка.

– Кошка, – повторил он. – И к тому же невидимая.

Каро махнула рукой:

– Брысь, Табби.

– Брысь, Табби? Это какое-то местное заклинание?

– «Брысь» – значит «уходи», а Табби – это имя.

– Старая знакомая? Но это не соответствует вашей истории.

– Что за новая глупость? – уперла руки бока Каро. – Вы видели у меня кошку? Может, она пряталась в моем корсете? Вам лучше знать.

– Я знаю. – Кристиан не мог сдержать улыбку.

Кэт, должно быть, почувствовала это, потому что зашипела, как кошка.

– Она нашла меня в темноте. Я пыталась прогнать ее.

– Дав ей имя.

– Я осталась одна. И была рада компании.

Он обнял ее за талию:

– Идем.

Она не двигалась.

– У нее шерсть слиплась, наверное, на боку рана. Я не хочу бросать ее.

– Вам не придется этого делать, – сказал Грандистон, вынуждая ее двигаться. – Кошка сама решит, идти ей за нами или нет. Барлиман, вероятно, уже ждет, и нам понадобится время, чтобы найти точное место.

– Вы хотите сказать, что мы заблудились? – спросила она, но пошла с ним.

– Пока нет. Но если вы продолжите шипеть и лавировать, я могу потерять вас.

– Извините. Я прекрасно сознаю, как вам обязана, мистер Грандистон.

Кристиан предполагал, что от него ждут смущения, но вместо этого сказал:

– Хорошо.

Она оглянулась.

Он тянул ее вперед.

– Беспризорные кошки созданы играть на чувствах.

– Но не созданы быть раненными и грязными.

– Да? Моя мать говорит, что кошки часто посылаются тем, кто в них нуждается. Жалость – самый легкий способ получить кошку у дверей.

– Старушечьи сказки.

– Моя мать не так уж стара.

– Извините, – подняла на него глаза Каро, – я не имела в виду… – Но потом снова зашипела: – Вы невозможны!

– Уверяю вас, моя мать достаточно взрослая, чтобы иметь такого сына.

– Вы знаете, что я не… Я просто удивилась, что у вас есть мать.

– Ну, это уж совсем смешно.

– У всех есть матери, но по некоторым не заметно, что они провели много времени под материнским оком.

Кристиану самому захотелось зашипеть от этой колкости. Он оставил дом ко всеобщей выгоде, однако ему недоставало материнской заботы. В доме Торна женщин было мало. Нянька юного герцога умерла, когда ему было одиннадцать.

– Я очень люблю свою мать, – сказал он, и это была правда.

– Тогда расскажите мне о ней, – с вызовом бросила она.

– Она пухлая, чудесная и наслаждается своим садом и пчелами.

– В коттедже? – с явным недоверием сказала Каро.

– Спрячьте ваши коготки, Кэт. Кое-что побольше, но место простое. – Кристиан не лгал.

– Воображаю, что такая мать должна быть огорчена вашим выбором занятия.

– Верно. – Кристиан снова стиснул зубы. Мать ненавидела его военную службу.

Они подошли к воротам, это дало ему возможность прекратить разговор. Когда он нащупал веревку, скрепляющую створки, между жердей с презрительным «мяу» проскользнула кошка.

– Очко в твою пользу, – согласился Кристиан, задаваясь вопросом, в своем ли он уме. Он снял веревку, вглядываясь в тени на простиравшемся впереди поле. – Поиграй в разведчика, – сказал он кошке, – и выясни, есть ли там бык.

– Разговариваете с кошкой? – сладко спросила Кэт.

– Возможно, скоро начнут разговаривать деревья. Связанные створки ворот обычно означают, что на поле есть животные. Коровы и овцы не доставят проблем, а вот бык – другое дело.

– Мы могли пойти другой дорогой.

– И действительно заблудиться. Кошка молчит. – Он чуть распахнул створки. – Идем.

Кэт осторожно выбирала дорогу, она явно знала сельскую местность и ожидала, что у таких ворот грязь. Кристиан последовал за ней и уже закрывал ворота, когда дикий визг заставил его обернуться.

Над ухом свистнула дубинка. Он упал на землю, откатившись в сторону. Кошачий крик означал опасность. Снова пролетела дубинка. Что происходит, черт возьми?

Кристиан перекатился, вскочил на ноги и налетел на мужчину. Их было двое, в лунном свете блеснуло лезвие. Выхватив у одного дубинку, Кристиан ударил ею другого, выбив из руки нож. Дилетанты. Браконьеры или воры, собравшиеся поживиться овцами, решили, что нашли лучшую добычу. Их двое или больше?

– Кзт! – крикнул он. – Где вы?

Снова кошачий визг.

– Я не… – крикнул Кристиан, но большие руки душили его.

Вместо того чтобы вцепиться в них, Кристиан обрушил кулаки на голову нападавшего. Взревев, тот отпустил его и рухнул. Оседлав, Кристиан ударом лишил его сознания. Переведя дух, он вскочил на ноги и стал искать взглядом Кэт и другого мужчину.

Сначала он не понял странного танца. В тусклом свете кружились две фигуры, где-то поблизости шипела и кричала кошка.

Кэт была позади мужчины, ее волосы, видимо, как-то прицепились к нему. Кристиан выбрал момент и ударил мужчину кулаком в живот. Тот ничком полетел на землю, Кэт с криком упала на него.

Схватив за жакет, Кристиан поднял ее.

– Вы целы?

Хрипло дыша, она старалась высвободиться.

– Он мертв?

Мужчина зловеще затих, но потом захрипел. Кристиан поставил на него ногу и оглянулся на другого. Все еще и неподвижен. Сняв ногу, Кристиан схватил мужчину за волосы и наткнулся на грубую шерсть. Ощупав мужчину, он обнаружил, что тот полузадушен шерстяной шалью.

– Интересный способ убийства, – сказал Кристиан.

– Убийство? Я пыталась сбить его с толку.

– Смерть сделает это.

– Он мертв? – в ужасе спросила Каро.

– Мертвые не хрипят.

Кристиан снял шаль с головы мужчины и связал ему руки его же грубым галстуком. Этого хватит ненадолго, но больше времени и не нужно.

Сняв собственный галстук, Кристиан подошел к другому мужчине и поднял нож. Нож был старый, но острый. По блеснувшим глазам Кристиан понял, что мужчина в сознании.

– Не пытайтесь что-нибудь затеять, – тихо сказал Кристиан. – Я спешу, и вы легко отделаетесь, если не вынудите меня убить вас.

– Не получится. – Гнусавый голос говорил о сломанном носе.

– Попробуйте проверить. Давайте сюда руки.

Мужчина подчинился. Кристиан крепко связал толстые запястья.

– Вы не лучше нас, – сказал мужчина. – Шныряете в темноте. Сбежали с чужой женой? – Луна, вынырнув из-за облаков, высветила злобное квадратное лицо.

– Точно. – Кристиан встал и швырнул нож в изгородь. – Сомневаюсь, что вы освободитесь достаточно быстро, но если вы это сделаете, не советую преследовать нас. Займитесь кроликами.

Потирая разбитые костяшки пальцев, он повернулся к Кэт, которая держала на руках кошку. Кристиан задавался вопросом, кто кого успокаивает.

– Вы действительно звали на помощь? – спросила она, как будто ожидая выговора.

Кристиан улыбнулся:

– Да. И что вы сделали?

– Набросила шаль ему на голову. А Табби царапала его.

– Мои прекрасные кошки.

– Но он зашел слишком далеко. Платок, я имею в виду. Шаль закрутилась вокруг его шеи, когда он повернулся. Я держала шаль крепко, как могла, чтобы он не мог подобраться ко мне. Вы в порядке?

– В полном. – Кристиан взял ее руку и поцеловал. Кошка пронзительно мяукнула и прыгнула вниз. – Не стесняйся покусать их, – сказал он кошке. – Вас бесстрашной не назовешь, но вы бросились в драку.

– Я испугалась. И до сих пор боюсь. Кто они?

– Судя по всему, браконьеры, но не брезгуют разбоем и воровством, если подвернется случай. Им место в тюрьме, но ваша безопасность важнее.

Он снова обнял ее. Она создана для объятий.

– Большинство людей дрожит от крайнего волнения. Это было захватывающе, правда?

– О, чрезвычайно. – Она подавилась смехом. Он отстранился, держа ее за талию.

– Идем, великолепная Кэт. Барлиман должен ждать за следующей оградой.

Каро пошла за ним, но она совсем не чувствовала себя великолепной.

Они дошли до следующей изгороди, там не было ворот, только ступеньки перелаза, покосившиеся и явно требующие ремонта. Кошка прыгнула на них. Каро подошла погладить ее.

Она задавалась вопросом, что сделал бы Эйам, если бы на него напали в темноте. Конечно, он никогда не оказался бы в такой ситуации, но, возможно, в нем проснулся бы мужской инстинкт. Эйам носил шпагу и брал уроки фехтования. Она предполагала, что он мог выстрелить из пистолета. Он охотился на зайцев и стрелял фазанов.

– Вам помочь перелезть? – спросил Грандистон.

Ну уж нет. Каро подобрала юбки, жалея, что нет булавки, чтобы заколоть их. Тогда обе руки были бы свободны. Она подняла ногу, проверяя дерево. Кажется, прочное…

Грандистон подхватил ее. Прежде чем она успела возразить, он преодолел перелаз и поставил ее на дорогу с другой стороны.

– Вы сумасшедший, – оттолкнула его она. – Ступеньки могли обрушиться под нами.

– Разве мы не в безопасности?

Каро уставилась на него:

– Мы, сэр, неизвестно где, в темноте, бежим от закона, только что отбились от убийц…

– Убийц?

– Хорошо, от браконьеров. Но мы не в безопасности!

Он притянул ее к себе и поцеловал. Она боролась с ним, но безумие вернулось, и она целовала его в ответ.

– Как вы это делаете? – спросила она, прильнув к его груди. – Вы переворачиваете меня с ног на голову.

– Я пока этого не делал. Но если вы желаете…

– Вы когда-нибудь бываете серьезным?

– Я был очень серьезен, когда боролся за свою жизнь, Кэт. Особенно когда не знал, что случилось с вами.

Он не знал, что был причиной всех ее проблем. Он спасал случайно встреченную женщину, затруднительное положение которой не имело к нему никакого отношения.

– Извините.

– Не извиняйтесь. Вы дали мне шанс поиграть в странствующего рыцаря.

– Странствующий? – сказала Каро, оглядывая дорогу. – Вы пешком странствуете? Я не вижу ни человека, ни лошадей.

Он огляделся.

– Черт, вы правы. – Но потом улыбнулся: – Сотворить волшебство?

Каро пристально посмотрела на него:

– Рыцарское колдовство?

– Абракадабра. – Грандистон пронзительно свистнул.

И вдруг из-за поворота появилась лошадь. В лунном свете ее силуэт казался призрачным, как будто это действительно колдовство. Но лошадь мчалась к ним, стуча копытами и позвякивая уздечкой. Каро увидела, что лошадь настоящая.

Каро огляделась в поисках кошки и увидела, что та спокойно сидит неподалеку.

– Какие комментарии по поводу недавних событий, Табби?

Повернувшись, кошка подняла лапу и принялась лизать самое неподобающее место.

– Ну, я не знаю, что с этим делать, – пробормотала Каро.

Грандистон привел лошадь:

– Знакомьтесь, это Бак. Сокращенное от Бакенир.[2 - Пират (англ.).]

– Он отлично выучен.

– Бывают времена, когда полезно иметь лошадь, прибегающую на свист. Барлиман должен быть за поворотом с едой, питьем и одеждой для вас.

Грандистон взял ее за руку и повел. Каро не сразу сообразила, что лошадь сама идет за ними. Она мало знала о верховых лошадях, но это казалось необычным, тем более что кошка шла рядом с лошадью.

– Ворота открыты, – сказал Барлиман.

– Вижу, – ответил Грандистон.

Они стояли достаточно близко, и Каро разглядела коренастого мужчину с повязкой на левом глазу. О Господи! Она вспомнила, как горничная сказала, что это придает ему злодейский вид. Так и есть.

– Я слышал шум, сэр, но он прекратился, прежде чем я успел добраться до вас.

– Два браконьера вообразили себя разбойниками. Я с ними легко справился с помощью двух кошек.

– Двух кошек, сэр?

– Одна двуногая, другая четвероногая. Миссис Хантер, это Барлиман. Жулик, но честный. Ее зовут Кэт, – добавил он, обращаясь к слуге.

– А кошка, сэр? – Он огляделся, но чертовка спряталась где-то в тени. – Она свирепая?

– Они обе такие. Уверяю тебя, миссис Хантер знает смертельный трюк с шалью.

– С шалью, сэр?

– С той самой, которую ты для нее раздобыл.

Слуга повернулся к Каро:

– Я вижу, он в игривом настроении, мэм. Не станем обращать на него внимания. Приятно видеть, что вы в безопасности.

Как же, в безопасности. На пустынной дороге, в темноте, все еще похожая на бродяжку, и теперь еще с двумя безумными мошенниками.


Глава 14


Лунный свет играл на ее буйных волосах и обнаженных до локтей руках. Она была вылитая цыганка, и Кристиан едва верил, что всего несколько часов назад она была опрятной и элегантной миссис Хантер.

Каро повернулась к нему:

– Что дальше?

Он не мог сдержать улыбку. Если бы они были одни, если бы она была той, кем казалась сейчас, он знал бы, что дальше. Он сел бы у изгороди, и она оседлала бы его. Или прислонилась бы к дереву, сомкнув вокруг него ноги. Кристиан встряхнулся.

– Дальше воровка, укравшая кольца Силкоков, исчезнет. Где одежда, Барлиман? – Он снова отпил вина. – Переодевайтесь, и я тоже верну себе приличный облик.

Он отвернулся проверить седельные сумки и привести в порядок мысли.

Кэт Хантер, или кто она есть на самом деле, была воплощением неприятностей. Он не думал, что она преступница, но проблемы следовали за ней, как эта проклятая кошка.

Впрочем, Кристиан обязался доставить ее в Йорк и сделает это. А потом вернется в Донкастер, к другой женщине и другой беде. Если бы Доркас Фроггат по наивности не связалась с Муром, ничего этого бы не случилось. Кристиан вернулся бы в Лондон и пытался бы увернуться от коготков леди Джессинем.

Черт. Нужно отправиться на войну. Куда-нибудь подальше. Можно перейти в полк, отправляющийся в Индию.

Смех?

Он оглянулся. Барлиман – черт бы его побрал! – развеселил ее. Смех был короткий и странный, но все-таки смех.

Кристиан подошел к ним.

– Одевайтесь, – сказал он Кэт. – Мы не можем задержаться здесь на всю ночь.

Барлиман мудро нашел себе какое-то занятие в стороне.

Кэт стояла, сжимая темный узелок. Кристиан думал, что она противится приказу, но потом понял, что она измотана. Неудивительно. Сегодня выдохся бы самый сильный. Ему самому этот день дался непросто.

– Мы найдем гостиницу, – мягко сказал он, – и вы сможете поспать. Но мы должны выглядеть респектабельной парой, особенно появившись поздно ночью.

– Да-да, я понимаю… – Она оглядывала дорогу: – Где?

Кристиан поборол нетерпение.

– Рядом с изгородью глубокая тень. Мы повернемся спиной друг к другу.

Она с сомнением посмотрела на него, но пошла к низкому дереву. Убедившись, что она не рухнет без сил, Кристиан отвернулся и увидел Барлимана, державшего наготове свежий галстук.

Завязав его, Кристиан отвел Барлимана чуть дальше.

– Есть какие-нибудь новости об охоте на нее? – тихо спросил он.

– Нет, сэр. Все бы затихло, если бы не эти Силкоки. Цыпленок, сэр?

– Благослови тебя Господь. – Кристиан откусил холодное мясо. – Почему? Они получили назад свои кольца. Что им еще надо?

– Думаю, они жаждут крови. Ее и вашей, за то, что спасли ее.

– Черт бы их побрал. Но мы их больше не увидим. Я больше никогда не приеду в Донкастер.

– Они упоминали о поездке в Шеффилд, сэр.

– Куда мне нужно вернуться, чтобы больше узнать о Фроггатах. Они нашлют на меня беды?

– Вы завтра едете в Йорк, сэр. Возможно, они уже уедут, когда вы вернетесь. Я завел легкую интрижку со служанкой Оссингтонов, сэр. Могу еще постараться.

– Помни о фатальной хитрости женщин.

– Я этого никогда не забываю, сэр.

Кристиан игнорировал невысказанное предупреждение.

– Тогда можно проверить Недер-Гризли.

– Это давнее событие, сэр.

– В таком маленьком местечке подобные драмы не забывают. Может, и о священнике помнят.

– Я и туда могу отправиться, сэр.

Кристиан отбросил кости цыпленка.

– Правильно. Поезжай туда послезавтра. Мы встретимся в Недер-Гризли и продолжим путь оттуда.

– А если вы не появитесь, сэр? – спросил Барлиман.

– Жди неделю, потом каретой возвращайся в Лондон и сообщи Иторну.

– Я скорее отправлюсь на ваши поиски, сэр.

– Делай, как приказывают. Если я окажусь в беде, Иторн поможет.

– Странно, что вы не оставили это дело его светлости, сэр.

– Не вмешивайся, черт тебя побери. Тут ничего опасного нет.

– Вспомните, сколько хлопот она вам доставила за несколько часов. Если ее узнают, вы оба попадете в переплет. Установили новую награду в двадцать гиней. За такие деньги многие родную мать продадут.

– Черт. Но у меня не было выбора. Любой мужчина поступил бы так же.

– Помнится, многие этого не сделали, сэр.

Барлиман, как всегда, прав.

Большинство мужчин лишь наблюдало за происходящим, некоторые подбадривали толпу.

– Возвращайся в Донкастер. Придется тебе идти пешком. Твоя лошадь нужна для нее.

– Хорошо, сэр.

Барлиман ушел. Кажется, он даже насвистывал.

Кристиан посмотрел на изгородь, Кэт все еще одевалась в тени. Невозможно отрицать, что его дела покатились под откос с тех пор, как он ее встретил.

– Мне нужна помощь.

Кристиан обернулся, понимая, что ей тяжело далось это признание.

– В чем дело?

Тишина. Потом еле слышный вздох.

– Корсет.

– А-а-а… – Кристиан едва сдерживал смех. – Вы его надели?

– Да, но его нужно зашнуровать.

Подойдя, он сообразил, что бледное пятно – это нижняя юбка, сорочка и светлый корсет.

– Вам нужно выйти из тени, чтобы я мог найти петли.

– Вам никогда не приходилось зашнуровывать корсет в темноте? – сухо спросила она, но подчинилась.

– Расшнуровывать – да, Зашнуровывать – нет.

Проклятый лунный свет, он скользил по ее шее над вырезом сорочки, оставляя в интригующей тени впадинку позвоночника. Кристиан аккуратно зашнуровывал корсет, ощущая ее сладкие изгибы и запах – после всех приключений от нее пахло землей, но сохранился след духов с запахом роз.

– Корсет отлично подошел, – сказал он. – Вам повезло.

– Корсет подошел, потому что он мой собственный, – холодно ответила она и повела плечами: – Вы зашнуровали слишком свободно.

– Так удобнее ехать верхом.

– Верхом? – повернулась она к Кристиану.

– Вы предпочитаете идти?

Спустя миг Кэт спряталась в тень, и он деликатно отвернулся. Вскоре она сказала:

– Я готова.

Повернувшись, Кристиан увидел, что она во всем черном. Он велел Барлиману найти что-нибудь респектабельное, а не ханжеское.

Темное платье с длинными рукавами дополняли черные перчатки. Единственными светлыми пятнами были косынка-фишю, заправленная в корсет, и завязанный под подбородком чепец. Она, должно быть, сумела обуздать свои волосы, поскольку ни одна прядь не выбилась. Поверх чепца была надета плоская черная шляпа с широкими полями.

– Никто не узнает кокетливую миссис Хантер, – сказал Кристиан, – но могут поинтересоваться, почему вы в трауре, а я – нет. На вашей шляпе есть лента?

Она потянулась проверить.

– Да.

– Придется пожертвовать ее мне. – Он вынул перочинный нож и срезал ленту. – Булавки есть?

Она вынула одну из скреплявших косынку, и Кристиан прикрепил черную ленту к своему рукаву.

Кэт до сих пор не ела, и он принес ей кусок цыпленка и хлеб. Она нетерпеливо набросилась на еду. Кошка жалобно мяукнула, и Кэт поделилась с ней.

– Видите, кошка знала, что рано или поздно вы ее покормите.

– Вы позволили бы ей голодать?

– Мы теперь от нее не избавимся. И как мы это объясним?

– Я что-нибудь придумаю.

– Не сомневаюсь. Так кто умер? – спросил Кристиан в ответ на ее колючий взгляд.

– Что?

– По какому поводу траур?

Она снова откусила кусок цыпленка.

– Мой дед по матери.

– Почему именно он?

– Поскольку я его не знала.

– Достаточно веская причина. Мы едем в Йорк на похороны.

– Тогда почему мы блуждаем по сельской местности?

– Хороший вопрос. Я воспользовался возможностью заняться по дороге коммерцией.

– Чего я не одобряю, – с некоторым удовольствием сказала она, – как неуважение к покойному.

– Это оправдывает наши пререкания. Очень умно. Каким делом я занимаюсь?

– Продажа дамских шляп.

Кристиан усмехнулся. Кэт обрела второе дыхание.

– Ну уж нет. Торговля лошадьми.

– Неуважаемая профессия. О чем еще вы знаете достаточно, чтобы отвечать на расспросы?

– В приличном обществе?

Она издала звук, который с равным успехом мог быть смешком или возмущенным фырканьем.

– В приличной гостинице, где вы можете столкнуться с представителем любой профессии.

– Сдаюсь. Я буду праздным джентльменом со скромными средствами, который свернул с дороги, чтобы посетить друга. Готовы?

Она доела последний кусочек.

– Да.

Кристиан собрал ее старую одежду.

– Не будем оставлять следов. – Он запихнул все в седельную сумку. – Едем. Завтра в Йорке вы будете в безопасности.

Кэт не двигалась.

– Ночь в гостинице с вами?!

Ему не понравилось, как она произнесла последнее слово.

– Я не злодей. Я сэр Галахад.

– Святой и непорочный?

– Тогда Ланселот. Менее совершенный, но все же герой.

– Прелюбодей?

– Всего лишь неблагоразумный! Это вы заперты в брачную клетку, Кэт, как Джиневра в старых легендах. А я, как Ланселот, волен любить.

Кристиан услышал шипение и не сомневался, что Кэт сжала кулаки. В лунном свете ее чуть вытянутое лицо походило на лик святой девственницы.

– Я спас вас, Кэт, потому что этого требовала моя честь. По той же причине я доставлю вас в Йорк. Как только вы окажетесь в безопасности, вы меня больше не увидите.

Она еще сильнее выпрямилась:

– Тогда почему бы не позволить мне идти своей дорогой?

– Вам, которая никогда не выходила ночью одна?

– Теперь это произошло, и я это пережила.

– Прекратите, Кэт. Я не угрожаю вашей добродетели. – В ответ на ее фырканье Кристиан добавил: – По крайней мере в дальнейшем. Что касается того, что случилось прежде, вы желали этого также, как и я.

– Я скорее…

– Даже если бы вы были настоящей амазонкой, которая ничего не боится, я все равно остался бы обычным мужчиной, который обязан играть роль защитника.

Вместо благодарности эта рассерженная особа явно намеревалась продолжить спор. Взяв Кэт за локоть, он повел ее к лошадям. Увидев лошадь Барлимана, Кэт остановилась как вкопанная.

Она переводила взгляд с Кристиана на лошадь и обратно. Она не в силах это сделать.

Лошадь повернула к ней огромную голову. Каро отпрянула:

– Она меня укусит.

– Что за глупости! Кэт, бояться действительно нечего.

Вырвавшийся у нее смех больше подходил обитательнице сумасшедшего дома. Лошадь не только огромная, от нее резко пахло, Каро знала запах лошадей, но никогда не подходила к ним так близко.

– Встаньте на перелаз, Кэт.

Когда она поднялась на верхнюю ступеньку, лошадь уже не казалась такой громадной.

– Теперь садитесь в седло.

– Она слишком далеко!

Кристиан подвел лошадь немного ближе, и Каро некуда было отступать.

– Я не знаю, что делать.

– Ставьте левую ногу в стремя.

Стремя было на уровне ее колена, так что это оказалось нетрудно, особенно когда она осмелилась взяться левой рукой за седло.

– Хорошая девочка. Теперь перекидывайте другую ногу.

На мгновение Каро решила, что Грандистон говорит с лошадью, и взглянула на него поверх седла:

– Как?

– Поднимитесь в стремени и ухватитесь за луку.

Подняться, ухватиться… Она могла сделать это. Но как только двинулась, стремя качнулось, а седло заскрипело. Лошадь шевельнулась.

Каро обеими руками цеплялась за луку седла, прыгая на одной ноге и отчаянно пытаясь удержать лошадь на месте.

– Спокойно, – сказал Грандистон, вероятно, лошади.

Лошадь по крайней мере повиновалась. Каро не могла. Спокойствие выше ее сил, но она стиснула зубы и поднялась.

Она на лошади!

Но в какой позе: прижалась животом к седлу, одна нога в стремени, другая болтается в воздухе. На мгновение отпустив одну руку, Каро задела Грандистона по лицу.

Он едва сдерживал смех.

– Черт бы вас подрал! – выпалила она.

Он расхохотался, в лунном свете блеснули белые зубы.

– Вот это моя Кэт!

Он поймал ее правое колено и перекинул ногу через седло. Каро наконец оказалась верхом на лошади, но распласталась на седле, уткнувшись в шею лошади. В рот набился конский волос. Отплевываясь, она переводила дыхание. Крепко схватив ее сзади за платье, Кристиан посадил ее вертикально.

И слава Богу, не отпустил руку. Если она начнет сползать вправо или влево, он не даст ей упасть. Но ее правая нога все еще болтается в воздухе.

Силы небесные, ей с этим не справиться!

– Помогите!

Грандистон потянул ее левую руку и заставил отпустить седло.

– Держитесь за гриву. Так вы будете чувствовать себя безопаснее.

Безопаснее! Каро не могла этого вообразить, но ухватилась за гриву. Изо всех сил.

– А вы умеете заставлять женщин садиться в седло, сэр.

– Благодарите Бога, что вы женщина. Будь вы мужчиной, то падали бы до тех пор, пока не научились держаться в седле.

– Вы ужасный человек.

– Как скажете. Держитесь крепче.

С этими словами он отпустил ее платье. Каро цеплялась изо всех сил. Ей казалось, что она соскользнет или лошадь сбросит ее. Грандистон схватил ее лодыжку.

– Что вы делаете? – вскрикнула она. Лошадь дернулась, и Грандистон рыкнул:

– Не кричите! – Успокоив лошадь, он сказал: – Я поправляю стремя. Билли не повезет вас, если вы будете вопить.

– Билли? Лошадь по кличке Билли?

– Да уж, он не Цезарь, – сказал Кристиан, все еще придерживая ее лодыжку. – Но хорош для долгой работы.

Кристиан сделал что-то еще, отчего седло под ней дернулось. Шепотом, как будто это была тайна, она сказала:

– Вы отпустили поводья.

– И Билли не убегает, – прошептал в ответ Грандистон и отошел к собственной лошади.

Каро смотрела ему вслед, потрясенная тем, что он ее оставил. Она слова не скажет. Нет! Лошадь двинулась. Только на один шаг, но, несмотря на всю решимость, Каро взвизгнула.

Грандистон вернулся и, взяв уздечку, успокаивал Билли, потом взглянул на нее. Его лицо, залитое лунным светом, было напряжено.

– Кэт, вы в полной безопасности.

– Он мог встать на дыбы.

– У него достаточно ума.

– Он хочет меня сбросить.

– Сочувствую.

Грандистон снова свистнул. Его лошадь послушно, как дрессированная собака, подняла голову от травы и встала так, чтобы всаднику удобно было сесть в седло.

– Я отпущу поводья, мне нужно подтянуть подпругу Бака, – сказал Грандистон. – Билли не сделает ничего опасного, если вы не заставите его нервничать. О, вот и ты.

Грандистон нагнулся и что-то поднял.

– Вот. Это поможет. – Он посадил кошку ей на колени.

Билли вскинул голову.

– Ну-ну, мы в полной безопасности, – не отпуская гриву, сказала Каро кошке и лошади таким тоном, будто была в этом уверена.

Подтянув подпругу, Грандистон поставил ногу в стремя и сел на лошадь, как будто это было самое естественное движение на свете. Он сидел в седле, как в удобном кресле. Каро припомнила его замечание, что Билли хорош для долгой езды, затем добавила факт, что у Грандистона и Барлимана здесь собственные лошади.

– Вы приехали сюда верхом? Из Лондона?! – наконец сообразила она.

– Я люблю верховую езду.

– Вы безумец.

– Мы уже это выяснили. Давайте поищем гостиницу.

Оцепенев, Каро молилась про себя.

Она вспоминала всех дам, которые уверенно сидели в седле, включая Диану Аррадейл, которая, как она слышала, часто ездила верхом. Наверняка это не так опасно.

– Вы в порядке? – спросил Грандистон.

Нет, она устала, как собака, испугана, ей неудобно.

– В полном, – ответила она и почувствовала поддержку, когда кошка свернулась у нее на коленях.

Расхрабрившись, она оторвала одну руку от лошадиной гривы и погладила кошку. Каро украдкой взглянула на Грандистона, сидевшего на лошади с беспечной непринужденностью, лунный свет серебрил его белокурые волосы и кожу.

Она вдруг почувствовала теплую кошку между бедер и покачивающуюся походку лошади. Это напомнило ей об удовольствии, которое она прежде и вообразить не могла. И не могла вообразить его с сэром Эйамом Коулном.

Какая несправедливость.

– Я вижу впереди свет, – сказал Грандистон.

Каро сделала вдох и сосредоточилась на дороге.

– Деревня?

– Вероятно. Среди деревьев виднеется шпиль церкви. Если нет гостиницы, попытаем удачу в каком-нибудь доме. Помните, что мы муж и жена.

Эти слова, ворвавшись в сознание Каро, заставили ее сказать:

– Это ложь.

– Это простая отговорка, в которую поверят, если вы не станете глупить, – повернулся к ней Грандистон. – Вы надели кольцо?

– Да. Но нам, возможно, придется делить постель!

– Вы беспокойно спите?

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Я знаю, что вы… – Он пропустил обидное слово. – Кэт, я способен спать рядом с женщиной и не набрасываться на нее. Но если вы не возражаете, буду рад служить.

– Не сомневаюсь.

– Я когда-либо изображал обратное?

– Некоторые мужчины могут дождаться брака, прежде чем… наброситься.

– В самом деле? Никогда таких не встречал. Вперед. – Он дернул поводья, и ее лошадь пошла.

Каро боролась со слезами.

Он остановил лошадей перед дверью большого дома без вывески и спешился с той же легкостью, как садился в седло.

– Держите… – Грандистон перекинул поводья на шею Билли.

Открылась дверь, вышел мужчина.

– Могу я чем-нибудь помочь, сэр?

– …поводья, – тихо закончил Грандистон.

Каро подчинилась и снова испугалась, что лошадь, почувствовав свободу, пустится вскачь. Но Билли стоял, понурив голову. Наверное, он тоже хотел спать.

– Нам нужен ночлег, – сказал Грандистон. – Дорога оказалась очень долгой.

– У нас очень просто, сэр, – с сомнением сказал мужчина.

– Думаю, другого места в округе нет. Мы будем благодарны за любую кровать, уверяю вас.

– Тогда входите, сэр. Ваша правда, на три мили вокруг даже постоялого двора нет. Можете поужинать, если хотите, но еда простая.

– Благослови вас Господь.

Мужчины повернулись к Каро, и она сообразила, что должна выглядеть всадницей. Именно поэтому Грандистон отдал ей поводья. Она выпрямилась в седле. Но как спешиться?

Сняв с ее коленей кошку, Грандистон поднял Каро, и она оказалась в его надежных руках.

– Тут безопасно и тепло, милая.

Он осторожно поставил ее на ноги, но придерживал за талию. Каро покачивалась, ноги отвыкли держать вес.

На крик хозяина выбежал парень, чтобы увести лошадей.

– Минуту, – сказал Грандистон.

Убедившись, что Каро твердо стоит на ногах, он пошел снять седельные сумки и кобуры с пистолетами, которые она прежде не заметила.

Каро не хотелось идти, но что оставалось делать? Расправив плечи, она вошла в таверну. Там витал густой запах эля и табака. Это действительно было простое место, несколько человек за столами пили пиво.

Стульями здесь служили лавки, но Каро была рада и этому. Впервые за долгое время она оказалась в приличном убежище. Огонь дарил тепло и ободрял.

Вчера она сочла бы это место захудалым и поискала бы другую гостиницу.

Она изменилась.

Она пробралась к скамье и села.

Очаг и несколько сальных свечей давали мало света, но Каро осмотрела свою новую одежду. Неудивительно, что Грандистон упомянул о трауре. Она во всем черном, не считая белой косынки-фишю из хлопчатобумажной ткани. Черное платье украшали лишь тесьма и мелкие складки.

Даже перчатки черные. Она сняла их, чтобы показать обручальное кольцо. У кольца был такой вид, будто его носили много лет. Так это и есть на самом деле. Кольцо из золота высокой пробы заблестело в отблесках пламени. Оно говорило о богатстве, респектабельности и должно подкрепить их историю.


Глава 15


– Ваша жена спит, сэр, – сказал старик с воспаленными глазами.

Обернувшись, Кристиан увидел, что Кэт уронила голову на стол.

– Мы ехали дольше, чем рассчитывали.

Хозяин принес две большие миски то ли с супом, то ли с тушеным мясом.

– Бедняжка, – сказал он. – Не стоит будить ее ради еды. Жена положила в постель грелку, так что отнесите леди в кровать, сэр.

Кристиан взял Кэт на руки и пошел следом за мужчиной по усыпанному опилками полу. Он ожидал, что придется подняться наверх, но на первом этаже была комната. Вероятно, это спальня хозяев, но они будут рады уступить ее за несколько монет.

Полная жена хозяина окинула его орлиным взором. Она была столь же серьезна, насколько ее супруг приветлив, и явно подозревала, что незваные гости задумали что-то недоброе.

Кэт, однако, не походила на вертихвостку, а ее обручальное кольцо явно не новое. Кристиан добавил к этому свое обаяние.

– От всего сердца благодарю вас, мэм. Как видите, моя бедная жена нуждается в любых удобствах, которые я могу раздобыть для нее.

Женщина растаяла:

– Бедная леди. Как же вы довели бедняжку до такого состояния, сэр? Видно, очень быстро ехали.

– Дело не в скорости, мэм, а в направлении. Проще сказать, я сбился с дороги.

Хозяйка пробормотала что-то неодобрительное о мужчинах, вечно стремящихся срезать дорогу, и откинула покрывало:

– Кладите ее, сэр.

Кристиан думал распустить ее одежду, с корсетом придется повозиться. На щеках грязные полосы, но их не уберешь, не разбудив ее. Он просто мягко коснулся их. А когда выпрямился, то увидел, что от его безотчетного движения хозяйка окончательно растаяла.

– Вы наверняка голодны, сэр, так что идите, ешьте ваш суп, пока он не остыл. Такому крупному мужчине нужна еда.

– Вы ангел, миссис?..

– Барнби, сэр. – Она присела в реверансе и, кажется, даже зарумянилась.


Каро проснулась в темноте, не понимая, где находится. Конечно, не дома, в Латтрел-Хаусе. Все, от грубого матраца до затхлого запаха одеял, говорило об этом. Где-то поблизости пахнет пивом.

И она в постели в корсете.

Потом она вспомнила! Вспомнила – не веря себе, – весь этот невозможный день. Это, должно быть, наваждение.

Но она на грубой кровати, рядом с ней мужчина. Каро быстро проверила одежду. Все на месте, но она спала так крепко, что не заметила, как он лег.

Каро тихо подвинулась ближе и вдохнула. Это типично мужской запах или присущий только ему?

От него пахло землей, теплом, чем-то пряным. Она не могла найти этому названия, но вдыхала, чувствуя успокоение и непринужденность. Это пробудило воспоминания о запахе его разгоряченной кожи в момент слияния, его вкусе в миг поцелуя.

Ее тело напряглось в потаенном месте. Каро изогнулась, будто приспосабливаясь к грубому матрацу, пустота внутри требовала заполнения.

Боже милостивый! Она всегда считала, что это должно происходить только между мужем и женой. Муж и жена.

Могла жена, согретая теплом мужа, проснуться ночью и прошептать: «Муж…»?

И тогда он проснулся бы, повернулся к ней, и начались невиданные удовольствия брачного ложа?

Потянувшись, Каро нащупала прекрасное полотно его рубашки. Лучше бы рубашки не было. Она хотела в последний раз прикоснуться к его горячей коже, грубому шраму, крепким мускулам. Что еще на нем надето? Ее пальцы скользнули вниз и замерли. Ни бриджей, ни белья. Обнаженная кожа. Каро отдернула руку. Но Кристиан, шевельнувшись, повернулся.

Она попыталась отодвинуться, но он обнял ее.

– Моя Кэт снова любопытствует? – пробормотал он, явно улыбаясь.

Каро вздохнула. Она тонула в его жаре.

– Ваша Кэт голодна, – вырвалось у нее.

Он уткнулся в ее шею.

– Вы пропустили ужин.

– И еще не время завтракать, – ответила она с гулко бьющимся сердцем.

– Джентльмен не должен позволять леди голодать.

– Да?

– Именно.

Повернув ее, он коснулся губами ее рта. Она прижалась ближе, и он крепко поцеловал ее. Его руки начали творить волшебство.

Но потом он замер, положив руку на лиф платья.

– Корсет, – сказал он.

Каро села и расстегнула платье, но когда попыталась снять его, Грандистон снова уложил ее на спину.

– Корсет не помеха.

Его пальцы скользили по косынке, и Каро вздрогнула от этого легчайшего прикосновения. Крепкая нога легла поперек ее ног, удерживая на месте, но это воспринималось как ласка.

Кристиан медленно высвобождал заправленную в корсет косынку. Он знает, как уголки ткани задевают грудь, заставляя напрягаться и затаить дыхание в темноте?

Каро повернулась к нему, нашла его губы и, целуя, прижала его к себе. Впервые поцеловала, а не ответила на его поцелуй!

Но он отстранился.

– Медленнее, медленнее. Здесь особое сокровище, Кэт. Позвольте показать вам.

Его пальцы, скользнув по корсету, ласкали сначала один сосок, потом другой. Каро закрыла глаза и закусила губы. Какое сладкое ощущение.

Ее соски выступили над краем корсета.

Корсет сильно давил грудь, но, гранича с болью, это, казалось, усиливало удовольствие.

– Вообразите, как это выглядит, – мягко сказал он. – Тугие розовые почки.

Каро могла вообразить.

– Коснитесь.

Он провел ее указательным пальцем по пику. Сладкая истома, растекаясь от груди, заливала ее тело и ум. Каро убрала руку, но Грандистон заменил ее своими губами и, высвободив второй сосок, ласкал их по очереди.

Каро застонала.

– Вообразите, – бормотал он между сладкими муками, – мы на великолепном балу. Мы познакомились меньше часа назад, сначала просто встретились взглядами. Мы оба здесь с другими партнерами, но нас неодолимо тянет друг к другу. Мы обменялись банальными фразами. Мы танцевали, разговаривая глазами… но наши глаза были красноречивы.

Его рука проникла под ее юбки, но лишь поглаживала колено.

– Мы ускользнули. Как нам повезло, что мы нашли эту маленькую комнату. Здесь нет огня и свечей. Тут холодно и темно, но комната пуста. Мы нашли эту кушетку. Она покрыта мягким бархатом, но вы этого почти не чувствуете. Нет времени раздеваться. И уж конечно, нет времени снять корсет…

Каро сейчас была с ним в той комнате, на бархатной кушетке… но ее рука наткнулась на нагое бедро.

– Хотя вы, сэр, полуголый.

Грандистон, рассмеявшись, ущипнул ее, и она сладостно вздрогнула.

– Вы необузданная и требовательная любовница. Вы сорвали с меня одежду. Она разбросана по комнате. Вы знаете, что это означает. Если нас здесь застанут, нашего греха не скрыть. Они увидят мою наготу и вашу выставленную напоказ грудь.

Каро напряглась, как будто это могло случиться.

– Это безумие, – сказала она, не отличая игры от реальности.

– Безумие с обеих сторон, – согласился он и снова припал к ее рту.

Только когда он оказался между ее широко распахнутыми бедрами, Каро заметила, что он уже поднял ее юбки. Средоточие ее женственности пылало от желания, и когда он начал входить в нее, ей казалось, что он действует слишком медленно. Обхватив его ягодицы, она прижимала его к себе, запрокинув голову и давясь криком.

Он замер и хрипло сказал:

– Правильно. Никакого шума. – Наклонившись, он жарко прошептал ей на ухо: – Бал в самом разгаре. Прислушайтесь. Слышите музыку? И голоса. Они приближаются? Уже у двери?

– Почему вы ее не заперли?

– Может быть, запер. – Его губы скользнули по ее груди к набухшим соскам. – А может… – он посасывал тугой бутон, – и нет.

Каро заткнула рот кулаком, чтобы заглушить стоны, – сладко лаская соски, он снова начал двигаться в ней. Она выгнулась так, что только плечами опиралась на кровать, потом рухнула и снова выгнулась. Он все увеличивал темп.

Она заглушила почти все звуки, но гости бала, весь королевский двор могли ворваться сюда со свечами в руках. Но имело значение лишь их слияние, все сильнее распалявшее ее страсть.

Да, да, да!

Вот так! И так! И еще…

Собственный интенсивный ответ потряс Каро, но это было прекрасное потрясение. Не сравнимое ни с чем.

И снова она ощутила восхитительный союз их тел и сердец.

В жаркой тишине он тихо рассмеялся:

– Готовы вернуться на бал, моя грешница?

Каро уткнулась ему в грудь, заглушая собственный смех, но что-то попало ей в рот. Ее волосы! Она отбросила локоны, вспомнив, что тщательно заправила их под чепец. Значит, Грандистон успел снять его и выпустил их на свободу.

– Извините, – сказала она. – Я всегда заплетаю косу.

– Какой позор. – Он откинул от ее лица пряди и запустил пальцы в кудрявую копну.

– Они непокорные.

– Они великолепны. Как и вы.

Каро пожалела, что не видит его лица.

– Я обычная. И трусиха.

– Трусиха? Мужественно противостоявшая враждебной толпе? Оставшаяся ночью одна под открытым небом? Севшая в седло?

– Не смейтесь надо мной.

– Я не смеюсь. – Он ласково поглаживал ее. – Я езжу верхом с детства, но могу себе представить, как страшно впервые сесть на лошадь. И вы вчера дали отпор разбойникам. Я привык бороться, а вы нет. Вы жили обычной спокойной жизнью, Кэт Хантер, и это делает вашу храбрость еще более удивительной.

Каро пылала от его слов, но ей было жаль, что она не может назвать ему свое настоящее имя. Ах, если бы эта нежность предназначалась ей, Каро Хилл.

Если бы он не был таким сильным и яростным. Если бы он тоже жил обычной спокойной жизнью.

Она прижала его ближе.

– Если бы вы не были…

– Каким?

Она состроила в темноте гримасу.

– Какой есть.

– Я думал, что я вам таким нравлюсь.

– Да по вас веревка плачет.

– Кэт, уверяю вас, я близко подошел к виселице только после знакомства с вами, – усмехнулся он.

– А контрабанда? – возразила она.

– Да… Но я сомневаюсь, что за это меня повесили бы.

Каро играла его рубашкой, лаская сильную грудь.

– Так ваше занятие теперь неопасное?

– Не опаснее, чем многие мужские дела, – ответил он, но краткая заминка сказала ей, что это не вся правда.

Прежде чем она задала следующий вопрос, он поцеловал и обнял ее.

– Мне сейчас опасность не грозит, а вам – да. Поговорим подробнее, когда вы окажетесь в Йорке.

– Хорошо.

Она вернулась к реальности.

В Йорке Кэт Хантер, дерзкая любовница Язычника Грандистона, перестанет существовать. Каро не могла вынести этой мысли.

– Возможно, в будущем?

– На случай, если у нас не будет времени в Йорке… – сказала она, играя пуговицей его расстегнутой рубашки. – Как с вами можно связаться позже?

Он молчал, и весь этот прекрасный мираж начал таять. А что она думала? Конечно, его интересовала лишь краткая связь.

– Письмо, адресованное в гостиницу «Черный лебедь», в Стоутинге, графство Кент, меня найдет.

– Не в Лондон?

Светало, она уже могла разобрать его черты и вглядывалась в лицо, чтобы понять смысл его слов.

– Я путешествую. Но направленное туда письмо всегда мне доставят.

– «Черный лебедь», – повторила она, задаваясь вопросом, нет ли в этом двойного смысла.


Кристиан проснулся, когда уже было светло. Маленькое окно с тяжелыми ставнями пропускало в комнату только узкую полоску света, но было понятно, что утро уже далеко не раннее. Скосив глаза, он увидел, что Кэт лежит на спине и смотрит в потолок.

– Доброе утро.

Повернув голову, она без улыбки взглянула на него:

– Доброе утро.

Ах, классический случай вины. Муж! Он совсем забыл о муже.

Кристиан поднялся и надел бриджи. Он не собирался путаться с респектабельной супругой из Йорка, особенно с такой, за которой беда идет по пятам.

– Я найду воду, – сказал он и вышел.

На кухне у очага хлопотала девушка, уже кипел чайник.

– Доброе утро.

Девушка резко обернулась и уставилась на него так, будто у него три головы. Потом, порозовев, присела в реверансе:

– Доброе утро, сэр. Что вы хотите, сэр? Отец сказал, что я должна дать вам все необходимое, сэр!

Когда она закусила губы, Кристиан сообразил, что отец, вероятно, также предупредил о том, что джентльмену может понадобиться то, что ей не следует давать. Черт побери, когда это он стал насильником?

Боясь улыбнуться, он тоном императора в дурном настроении потребовал воду для мытья. Заметавшись, девушка нашла щербатую глиняную миску и поспешно налила воду из чайника в оловянный кувшин.

– Как насчет мыла и полотенца? – спросил Кристиан.

По румянцу и расширившимся глазам девочки Кристиан понял, что улыбнулся и его улыбка произвела обычный эффект. Проклятие. Еще не хватало, чтобы местные мужланы снова требовали его крови.

Он протянул миску:

– Можно положить это сюда.

Потупив глаза, девочка подчинилась. Он поблагодарил ее и быстро вышел.

Кэт уже оделась и, сидя на кровати, гладила кошку.

– Вы кормили Табби? – спросила она, не поднимая глаз.

– Конечно. – Кристиан поставил кувшин и глиняную миску на грубый стол: – Это вам. Я умоюсь у колодца.

Он вышел из комнаты, повторяя про себя как заклинание: «Доставить ее в Йорк и больше не иметь с ней никаких дел».

Никогда в жизни он не встречал такую опасную женщину.


Глава 16


Каро уставилась на дверь. Какое он имеет право злиться? Сам виноват. Не свяжись он с ней в Донкастере, не попал бы в затруднительное положение! Она оказалась бы в тюремной камере или погубила бы свое доброе имя, но он спокойно шел бы своей дорогой.

Возможно, он сердится из-за кошки. Каро пришлось признать, что в дневном свете животное выглядело весьма непрезентабельно: черная шерсть спутана, в трех местах недавние раны, нет половины уха и почти всего хвоста.

Посадив кошку на пол, Каро налила в миску воды. Не снимая одежды, она вымылась, как могла, потом похлопала по кровати:

– Иди сюда, Табби, я постараюсь привести тебя в приличный вид.

Кошка сердито посмотрела на нее, но без всяких усилий вспрыгнула на постель.

– Ты сильная, – сказала Каро, осторожно стряхивая грязь и запекшуюся кровь. Кошка не сопротивлялась, и она стала действовать решительнее. – В какой войне ты участвовала?

Мяяяаааууу.

– Что бы это значило?

Раны уже заживали, но кошку нужно было вымыть. Кошки обычно сами чистятся, думала Каро, но, возможно, Табби необходима помощь.

– Мы с тобой похожи, – сказала она. – Я могла спокойно остаться до утра у Филлис, а потом поехать в Йорк. Но нет, мне нужно было отправиться на свою охоту. Должно быть, во мне заговорила кровь Фроггатов, но почему она до сих пор молчала?

Каро отпустила кошку, бросила тряпку в таз и решила поправить постель. Аромат того, что они совершили, смутил ее и распалил жажду. Она сама начала ночью любовный бой – это нельзя отрицать, – но Грандистон превратил ее вожделение в пылающий костер, на котором она обуглится.

Каро поспешила распахнуть ставни и впустила в комнату свежий воздух.

Она застыла на месте: Кристиан Грандистон мылся из ведра у колодца. Утро было холодное, но он был с голым торсом. От его великолепного телосложения, выставленного напоказ, ей сделалось больно.

Дверь открылась, и вошел Грандистон. Слава Богу, одетый.

– Завтрак готов, – только и сказал он.

Когда они вошли в кухню, Грандистон представил Каро мистеру Барнби и его жене. Барнби и двое мужчин помоложе сидели за столом: Джим Хоррокс, которого Каро видела у колодца, и Адам, сын хозяина. Дочь, Энни, помогала матери у очага.

Все поприветствовали гостей, но Каро видела на их лицах недоверчивое выражение. Из-за того, что она в глубоком трауре, а у ее мужа только жалкая черная ленточка на рукаве? Она не могла придумать этому объяснения.

Когда они сели завтракать, выяснилось, что проблема в другом.

– Странно, – сказал Барнби, медленно жуя, – леди и джентльмен путешествуют с такой кошкой. Она сегодня утром ловко поймала крысу.

Каро про себя взмолилась, чтобы Грандистон ответил на невысказанный вопрос. Он этого не сделал.

– О, она свирепая охотница, – подтвердила Каро.

– И все-таки странно брать кошку в поездку, да еще верховую.

Почему из всех поводов для подозрения выбран этот?

– Это редкая порода, – сказала Каро.

Все смотрели на Каро, ожидая продолжения.

– Это не английская кошка. Она из… – Какое бы место подальше отсюда выбрать? – Из Гессена. Это гессенская кошка. Из Германии.

– Из Германии? – повторил Барнби и, похоже, сплюнул.

Каро совсем забыла, что многие даже спустя пятьдесят лет не смирились с тем, что на английском троне воцарилась ганноверская династия.

Миссис Барнби нагнулась, чтобы поближе разглядеть «немку».

– Занятная. И довольно странная, сразу видно, что иностранка. В Гессене кошкам хвосты обрезают?

Что сказать кроме «да»?

– Она малость покалеченная, вот и горб на спине.

– Похожа на кролика, – усмехнулся Джим.

– Точно, – согласилась миссис Барнби.

– Скажите добрым людям правду, дорогая, – сказал Грандистон дружелюбной подцепил вилкой очередной кусочек ветчины.

– Думаю, лучше вы, – ответила она.

– Нет-нет, дорогая. Эта кошка – ваша особая забота.

– Вы правы, – сказала Каро. – Гессенская кошка – это наполовину кролик.

Все глаза недоверчиво повернулись к ней.

– Простите, мэм, но никогда не видел, чтобы кошки и кролики… – сказал Барнби.

– Их действительно надо удерживать, сэр, – сказал Грандистон, давая понять, что такие подробности не для семейного застолья.

– А-а… – Прожевав хлеб, Барнби сказал: – К чему это? Зачем беспокоиться?

Грандистон, черт бы его побрал, улыбкой предложил Каро продолжить рассказ.

– Их разводят, чтобы охотиться на кроликов, – сказала Каро.

– На кроликов?! – воскликнула миссис Барнби.

Семь бед, один ответ.

– Да, мэм. На клыкастых гессенских кроликов.

– Клыкастых? – задохнулась дочка. – Господи помилуй!

Барнби, однако, продолжал жевать.

– Не сомневаюсь в ваших словах, мэм, но не проще заманить кроликов в ловушку?

Табби подняла мордочку от тарелки и мяукнула, вступая в спор.

– Тихо, – вырвалось у Каро.

– Как видите, сэр, – сказал Грандистон, – они очень умны. Порой кажется, что они разговаривать умеют. – Он смотрел на кошку с видом любящего отца. – Она могла бы рассказать, что кролики в Гессене умные и хитрые. Их ни в какую западню не поймаешь, они избегают открытого пространства. Их можно только выследить в норах и победить в бою. Вы видите раны нашей благородной воительницы. Увы, многие гессенские кошки проигрывают свою последнюю битву.

Все уставились на «благородную воительницу».

– Но зачем вы привезли сюда такое необычное животное? – поинтересовалась миссис Барнби. – В Англии таких кроликов нет.

Грандистон улыбался:

– Я уверен, что мы можем сказать этим добрым людям всю правду, дорогая.

Каро уставилась на него. Она примет вызов или умрет.

– Поскольку могут найтись желающие завезти клыкастых кроликов в Англию, – объявила она.

– Нет, – воскликнула миссис Барнби.

– Нет, – повторил ее муж, схватив со стола нож. – Нам здесь немецких тварей не нужно.

– Согласна с вами, сэр, – сказала Каро, подыскивая выход. – Но у гессенской кошки, – она понизила голос, – есть еще одна особенность. – Она повернулась к Грандистону: – Скажите им, муж.

Возможно, остальным Кристиан казался встревоженным, но она видела, что он борется со смехом.

– Это большая тайна. – Откашлявшись, он оглядел сидевших за столом, сделал паузу, потом сказал: – Полагают, что жидкость из желудка этих кроликов лечит чуму.

– Чуму?! – задохнулась миссис Барнби. – Ту самую, что сто лет назад опустошила Лондон? О Боже. Тут пятьдесят человек умерло. – Миссис Барнби говорила так, будто это случилось совсем недавно. – Возможно, нам действительно нужны эти кролики, Барнби.

– Но не раньше, чем будет достаточное количество гессенских кошек, мэм, – вмешался Грандистон. – Иначе эти клыкастые твари наводнят наш остров, убивая не только мышей, крыс, но и цыплят, уток и даже ягнят.

– Они убивают ягнят? – недоверчиво сказал Барнби.

– Эти немецкие кролики – свирепые плотоядные животные, сэр. Они убьют и сожрут всех, кого смогут поймать. Если такой кролик одолевает гессенскую кошку, то съедает ее с костями. Но чаще победителем выходит кошка.

Судя по виду Барнби, эта история его не слишком убедила, но он не собирался признаваться в этом и выставлять себя глупцом. Остальные поверили.

– Позвольте дать ей сливок, сэр! – воскликнула миссис Барнби и поспешно вышла.

– Она очень свирепая, сэр? – спросила девочка. – Можно ее погладить?

Грандистон с серьезным видом задумался.

– Только очень осторожно.

Девочка медленно протянула руку и тронула голову Табби. Кошка повернулась к ней и замурлыкала.

– У вас есть подход! – объявил Грандистон. – Именно молодые девушки лучше всего справляются со свирепыми гессенскими кошками. Или это может сделать женщина с добрым сердцем, как моя дорогая жена.

Миссис Барнби вернулась и поставила на пол блюдце густых сливок. Табби, потеряв интерес к девочке, принялась лакать и издала звук, который можно было принять за «Спасибо».

– Боже, никогда такого не слышала! – сказала миссис Барнби, и даже ее муж, похоже, поверил.

Но потом женщина наклонилась и осторожно потрогала живот Табби.

– Да у нее котята! – Она обвиняюще посмотрела на Грандистона: – Как вы можете таскать ее с собой, да еще на лошади?

– Необходимость заставляет, мэм. Драгоценная кошка и котята в опасности. Вы сказали, что нам нужны такие кролики, миссис Барнби. Так же думают в высоких кругах. Самых высоких, – добавил он значительно.

– Но король немец, – возразил Барнби.

– Его величество из ганноверской династии, сэр, но он родился в Англии и любит эту землю. По его указанию было приобретено несколько гессенских кошек и привезено сюда для размножения. Они рассеяны по всей стране, чтобы замаскировать их присутствие, но эту обнаружили.

– Как видите, мистер Барнби, история, которую я рассказал вам по приезде, не совсем правдива. Мы заблудились, потому что скрывались от тех, кто стремится захватить нашу драгоценную кошку и ее редкое потомство. От ревнивых агентов древнего врага Англии.

– Французы, – прорычал Барнби. – Эти еще хуже немцев. – На этот раз он действительно сплюнул.

Грандистон кивнул:

– Мы были вынуждены ехать по проселочным дорогам и заблудились в темноте. Слава Богу, мы нашли здесь честных и добрых людей. Но преследователи могут прийти сюда с расспросами. Надеюсь, я могу положиться на вас независимо от того, какой хитрый рассказ они сочинят?

Все уверили его в этом.

– И не думайте, что они будут похожи на французов или говорить по-французски, – сказал Грандистон. – Они будут выглядеть обычно, хотя чуткому уху их английский покажется странным. Одна пара выдает себя за американцев.

Он выстраивает защиту от Силкоков!

Наивное семейство снова поклялось Грандистону, что никому слова не скажут, но Каро была уверена, что через неделю история разойдется по всему Йоркширу. К тому времени, однако, все уже будет позади и Каро Хилл окажется в своем Латтрел-Хаусе.

Странно, но это ее совсем не радовало.

– Кстати, насчет кролика, – сказал Барнби. – Это должен быть самец или самка?

– Все равно, сэр, – ответил Кристиан.

Теперь она в мыслях называла его Кристианом.

– У нас здесь есть кролики! – нетерпеливо сказала Энни. – И кошки.

Подбородок у Кристиана подрагивал от сдерживаемого смеха, Каро самой хотелось расхохотаться.

– Это очень трудный процесс, – сказал он девочке, – и кошки должны быть исключительно гессенской породы.

Все семейство теперь уставилось на Табби с жадным интересом.

– Мы должны отправляться в путь, дорогой. – Каро встала. – Спасибо за гостеприимство.

– Пойду подготовлю лошадей, дорогая.

Каро смотрела ему вслед с внезапной болью. Конечно, он понимал, что она не в состоянии проехать и четыре мили, не говоря уже о сорока. Но она не могла возразить, иначе разоблачила бы их выдумку.

Когда Кристиан вернулся, Каро пошла за ним как на эшафот, кошка следовала за ней по пятам. Потом Каро увидела, что на Билли два седла, одно из них – дамское.

– Похоже, у Бака обострились старые проблемы, – сказал Грандистон. – Я позаимствовал у миссис Барнби дамское седло. Но не стану просить Билли всю дорогу везти нас двоих. Добравшись до ближайшего города, мы отправимся в Йорк каретой. Там мы и Табби, слава Богу, будем в безопасности.

– Думаю, да.

Каро растаяла от облегчения. Ей придется ехать на лошади, но она сможет уцепиться за сидящего впереди Кристиана.

Но возникло новое опасение.

– Нам придется ехать в Донкастер, чтобы поймать карету, направляющуюся в Йорк?

– К чему возвращаться? – снисходительно сказал Грандистон. – Мистер Барнби говорит, что мы можем сесть в карету, идущую из Адуика, что в трех милях к северу отсюда.

Кристиан сел в седло, а мистер Барнби помог устроиться Каро. Ей было весьма неловко обхватить Кристиана на публике, но она должна была это сделать.

Они забыли про редкую и драгоценную кошку. Каро собиралась попросить кого-нибудь передать ее, но Табби вспрыгнула на корыто, а оттуда – на колени Кристиану. Кристиан, должно быть, вздрогнул, поскольку лошадь сделала шаг и снова встала.

– Милая Табби, – сквозь зубы процедил Кристиан. Тепло поблагодарив семейство Барнби, они тронулись в путь. Бак шел следом.

Каро хихикнула:

– Ну и история. Табби действительно с котятами?

– Проверьте, если хотите, но я доверяю миссис Барнби.

– Господи, только этого не хватало!

– Если бы она носила гессенских кошкокроликов, то мы бы сказочно разбогатели.

Он рассмеялся, и Каро почувствовала это всем телом. Боже, ехать так почти столь же интимно, как оказаться с ним в постели!

– …ваш брак?

Каро не сразу вернулась к реальности.

– Что?

– Ваш брак – это союз кролика и кошки?

Она не могла лгать.

– Не просите меня говорить об этом.

Какое-то время они ехали молча, но потом Грандистон сказал:

– Расскажите мне о своей жизни, Кэт. Что-нибудь.

– Расскажите мне о своей, – возразила она.

– Извините, но… – Каро почувствовала его вздох. – Вы меня с ума сведете, Кэт. Я ничего о вас не знаю. Ничего.

Она хотела было возразить, но лишь сказала:

– Расскажу вам о своем доме. Он находится недалеко от города. У меня есть сад, розарий и зимняя оранжерея.

– Ваш муж хорошо вас обеспечивает.

– А у вас какой дом?

– У меня комнаты в Конногвардейском полку. Я майор в армии.

Каро старалась скрыть свою реакцию.

– Значит, некоторые убийства вы совершили из благородных целей, – сказала она.

– Надеюсь, все.

– Простите. Я не хотела вас обидеть. Топор?

– Стычка с Понтиаком, вождем индейского племени.

– А вы позволили мне думать, что это дело рук мстительного мужа.

– Такое уж у меня чувство юмора.

Это верно, хотя и не соответствовало ее представлениям об офицере.

– Сколько вам лет? – спросила она.

– Вы думаете, что я уже должен перерасти это?

– Вероятно, но я думала, что вы молоды для такого высокого чина.

– Не забывайте о власти денег.

Ах да. Она слышала, что есть школьники, которые числятся полковниками, а армейскую работу за них делают другие. Мур жаловался на стоимость своего лейтенантского чина. Джек Хилл, вероятно, купил его без труда.

– Так, значит, вы богаты? – спросила Каро, возвращаясь к вопросу, с которого все началось. Сейчас, как никогда, ей нужно знать, жив или мертв Джек Хилл и какова природа интереса Кристиана к миссис Хилл.

– Вовсе нет, – весело ответил он.

– А ваше семейство?

– Просто зажиточное.

– Но тогда кто купил вам патент?

– Мой отец. Это была своего рода инвестиция.

– И какова прибыль?

– Я выгляжу роскошно во всех моих галунах и вращаюсь в высших кругах.

– В Лондоне. – Поразительная мысль пришла ей в голову. – Вы бывали при дворе? Вы видели короля?

Ей это казалось столь же недостижимым, как гора Олимп.

– Так часто, что это перестало быть интересным.

– Есть выгода от посещений двора? – спросила она.

– А что еще влечет людей туда? Но вы, кажется, необычайно интересуетесь прибылью. Вы действительно замужем за юристом, а не за торговцем?

– Да.

Каро обдумывала тревожную информацию. Она считала, что семья Джека Хилла знатного происхождения и богата. Теперь выясняется, что Грандистоны бедны. А значит, они весьма заинтересуются деньгами Фроггатов.

– Вы здесь по армейским делам? – спросила она.

– Нет. Я уже говорил, что это семейное дело.

– И связано с браком. – Так гадко вытягивать из него информацию.

– Я это говорил? Я удовлетворю ваше любопытство, Кэт, но только если вы назовете меня по имени.

– По имени?

– Кристиан. Вы никогда его не произносили.

После паузы она сказала вслух т, что давно произносила мысленно:

– Кристиан. Вероятно, я этого не делала потому, что мы поступили совсем не по-христиански.

– Да?

У нее не было на это ответа.

– Расскажите мне вашу историю.

– Много лет назад около Донкастера был заключен брак. Леди не желала этого, но ее заставили обстоятельства. Галантный рыцарь убил злодея.

Достаточно точно, подумала Каро.

– Убил?

– На месте.

– Бедная леди, – сказала Каро, вспоминая.

– Возможно, она желала ему смерти.

– Даже в таком случае для нее это был шок.

– Верно.

– И какова ваша цель в Донкастере? – Получит она наконец ответ на свои вопросы?

– Я прибыл на север, чтобы выяснить, жива ли эта леди, и узнать все о ней.

– Это довольно легко.

– Невеста оказалась неуловимой.

Каро пришлось сдержать смех.

– Она скрывается от вас?

– Возможно. А может быть, она просто путешествует, как говорят.

– Она действительно Хилл? Та, которую вы ищете?

– Да. Видите, это действительно скучная история.

Каро задала главный вопрос:

– Почему вы хотите найти ее? Что вы тогда сделаете?

– Поговорю с ней. Я мог бы делать это теперь, если бы меня не отвлекли. – В его голосе чувствовалась улыбка.

– Я?

– Вы куда лучшая компания.

– Откуда вы знаете?

– Предполагаю. Мне трудно вообразить лучшую компанию, чем вы, Кэт.

Это было приглашение поговорить об интимных делах и, возможно, даже о будущем. Это настоящее искушение, но она не будет глупенькой. И не расслабится, пока не убедится, что она и ее благосостояние в безопасности.

– Этот брак… – спросила она, – почему он так важен для вас?

Ей показалось, что он вздохнул.

– Я это говорил?

– Вы из-за этого приехали на север.

– Я люблю ездить. Брак имеет юридические последствия, Кэт. Их нельзя игнорировать.

– Тут замешаны деньги? – спросила она прямо.

– Вы так корыстны, Кэт?

– Благородные придворные господа могут глумиться над деньгами, но мы, простой народ, видим их важность.

– Я вам говорил, что в гинеях не купаюсь.

– И несомненно, хотели бы большего. Поэтому вы здесь?

– Кэт, почему мы спорим?

– Не хочу отвлекать вас от охоты на миссис Хилл, – сказала она. – Почему бы вам не купить мне билет до Йорка и не вернуться к своему делу?

– Нет.

– Почему?

– Поскольку я слишком забочусь о вас.

Почему он это делает?

– Я замужем, – напомнила она.

– Это преодолимо.

– Что? – Она действительно была потрясена. – Вы убили бы моего мужа?

– Нет, разумеется. Простите. Я плохо соображаю.

Она почувствовала его замешательство.

– Что вы имели в виду? – мягко спросила она.

– Я мог бы увезти вас на юг, Кэт. И относился бы к вам как к своей жене.

– Но я не могу ею быть.

Она почувствовала его вздох.

– И никогда не могли бы чувствовать себя непринужденно, будучи моей любовницей. Прошу извинить.

Слезы навернулись на глаза Каро. «Но если Джек Хилл мертв и мои деньги в безопасности…»

– А что, если у меня не было бы мужа?

– Тогда я добился бы вас, Кэт.

– Мы знакомы так недолго.

– Я за час приобретал друзей на всю жизнь, а врагов – еще быстрее.

– Это другое.

– Да?

Какая досада, что не видно его лица. Если бы она отважилась сказать ему правду!

Каро была ненавистна собственная расчетливость, но она – Фроггат, и хвала Богу за это.

Кристиан был рад, когда Кэт сменила тему. Он все время забывал, что женат.

Одно дело – холостяку уговорить женщину оставить мужа, и другое – женатому мужчине завести любовницу. Это будет нечестно по отношению к той и другой, но Доркас будет особенно больно узнать, что он любит другую. Любит?

Его сердце замерло, но это нельзя отрицать. Он ведь не дошел до того, что признался ей в этом?

Кристиан криво улыбнулся иронии судьбы.

Он хотел, чтобы Кэт познакомилась с его друзьями, особенно с Петрой, женой Робина. Они очень разные: Петра – итальянка и аристократка по рождению и манерам, а Кэт – практичная и не питающая иллюзий женщина из Йоркшира. Но даже при этом он думал, что они понравятся друг другу.

Он хотел представить Кэт своей семье в Ройл-Чарт, а не Доркас. У нее веселый нрав, и она может говорить начистоту. В ней есть что-то от его матери.

Он хотел, чтобы каждую ночь в его постели была Кэт, а не Доркас Фроггат.

Хорошо, что Адуик уже рядом.

Он должен благополучно доставить Кэт в Йорк, а затем найти свою жену. Кристиану хотелось верить, что церемония десятилетней давности недействительна. Но если он женат, то не видит другого выбора, кроме как заботиться о Доркас.

Он очень надеялся, что Доркас захочет жить отдельно.

Если Доркас захочет сделать их брак реальным, это будет кошмаром.

Въехав во двор «Белого оленя», он велел поставить лошадей в стойло. Кэт со свирепой гессенской кошкой уселась на солнышке на скамью у стены.

Черный цвет ей не идет. Она создана для ярких цветов, вроде того золотистого жакета, в котором он впервые увидел ее.

Кэт стала бы это отрицать, но она не создана быть женой провинциального поверенного. Она создана для приключений и роскошных наслаждений. Он хотел показать ей великолепие Лондона, сонное изобилие Кента и великолепное побережье Девона. Она когда-нибудь видела море?

Он хотел просыпаться ночью от ее ищущих прикосновений.

Она взглянула на него, словно они действительно соприкоснулись. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, но Кэт оказалась сильнее и первой отвела взгляд.


Глава 17


Каро была рада держаться от Кристиана подальше. Она не могла думать, когда он рядом. Но все-таки пришлось подойти к нему, чтобы осуществить задуманный ночью план.

– Кстати, насчет Йорка, – сказала она.

– Да?

– Вы не можете отвезти меня домой. Как я объясню ваше присутствие?

– Я просто джентльмен, который предложил вам помощь.

– Вы на простого джентльмена совсем не похожи. Я сама доберусь.

– Как вы объясните угрозу ареста и спасение в Донкастере? Слухи, возможно, уже дошли до вашего мужа.

Каро уставилась на Кристиана. Она совсем упустила это из виду.

– Я скажу, что сбежала от своего безумного спасителя и пешком добралась до места, где меня приютили на ночь, заняла эту одежду и на следующее утро поехала каретой.

– Если ваш муж всему этому поверит, то можете рассказать, что путешествовали на Луну.

– В любом случае мне надо переодеться. Все сойдет более гладко, если я буду в обычном виде.

– Есть способ это сделать?

– Да, я могу позаимствовать вещи у подруги. Добравшись до Йорка, мы остановимся в гостинице, вы отнесете записку и вернетесь с одеждой.

Подумав, Кристиан кивнул:

– Хорошо.

– Спасибо.

Как только он уедет с запиской, Кэт Хантер исчезнет. А Каро Хилл вскоре окажется в надежной компании Хамблдона, Траскотта и Булла. Грандистон придет в ярость, но, возможно, поймет ее решение.

Она была бы на седьмом небе от счастья, если бы стала женой Кристиана, но не станет рисковать состоянием Фроггатов.

Надо предпринять меры, которые она планировала для брака с сэром Эйамом: часть ее денег перейдет к мужу, но остальное будет помещено в фонд, которым ни он, ни она не смогут злоупотреблять.

А когда все будет улажено, она напишет в Кент, в «Черный лебедь», снова найдет Кристиана и выяснит, смог ли он понять и простить ее ложь и можно ли действительно дотянуться до небес.

Она не могла отвести глаз от Кристиана. Он так красив. И у него такая выправка. Почему она сразу не догадалась, что он военный?

Его профессия могла принести ей новое горе. Одна долгая война закончилась, но будут другие. Кристиан мог снова получить ранение и умереть.

Если все пойдет наперекосяк, и они не смогут быть вместе, то она никогда не узнает о его смерти. Кто додумается сообщить ей?

Каро поняла, что не может расстаться с ним молча. Он в бешенство придет. Она подошла к нему снова.

– Мне нужно на несколько минут зайти в гостиницу, присмотрите за кошкой.

– Конечно.

В маленькой комнате стояла чернильница. Перо было скверным, но она быстро написала:

«Моему странствующему рыцарю.

Я знаю, что мое исчезновение причинит вам боль, но, поверьте, это к лучшему. Обещаю вам, скоро я буду в полной безопасности. Боюсь, что между нами не может быть ничего длительного…»


От необходимости лгать на глаза навернулись слезы. Стряхнув их, Каро продолжала:


«…но обещаю, если будет возможность, я напишу вам на адрес, который вы сообщили. Если вы сможете простить меня, возможно, мы встретимся снова. Кэт».


Она долго раздумывала, как закончить письмо, но в конце концов подписалась вымышленным именем. Снаружи послышался крик:

– Йорк! Карета на Йорк. Не задерживайтесь!

Сунув письмо в карман, она поспешила во двор.

Кристиан подсадил ее в карету и вручил кошку. Кое-кто из пассажиров неодобрительно фыркнул, но Кристиан, усевшись, сказал:

– Кошка редкая и ценная и не доставит никаких неприятностей.

Его командный тон заставил всех замолчать, и карета тронулась.

Шесть часов спустя карета въехала под арку «Джорджа» в Йорке. Кристиан хотел помочь ей выйти, но беспокойная Табби прыгнула на землю и помчалась к конюшне, словно преследуя гессенского кролика.

– Я поймаю ее. Ждите в гостинице.

Кристиан ушел прежде, чем Каро успела слово сказать. Но что это было бы за слово? «Прощайте»?

У нее появился прекрасный шанс сбежать, и она должна им воспользоваться. Каро понадобилась вся сила воли, чтобы войти в гостиницу не оглянувшись, но она это сделала.

– Мэм?

Обернувшись, Каро увидела присевшую в реверансе служанку.

– Чем могу служить, мэм? Желаете комнату?

Вот он, момент.

– Нет, мне нужно оставить сообщение. – Она вынула из кармана письмо.

Но тут Каро сообразила, что ее план вот-вот рухнет. Что делать с Табби?

Мгновенно она поняла, что Кристиан, даже сердясь на нее, позаботится о кошке.

– Для джентльмена с кошкой, – добавила Каро, обращаясь к служанке.

– С кошкой, мэм?

– Да, – сказала Каро и вышла из гостиницы.

Она никогда не бывала в Йорке одна и не слишком ориентировалась, где находится, но помнила, что контора Хамблдона, Траскотта и Булла находится в современном доме рядом с кафедральным собором, шпили которого доминировали над городом. Их и отсюда видно.

Остановившись у собора, Каро взяла себя в руки, вознесла молитву и подошла к трехэтажному кирпичному зданию.

На ее стук мгновенно вышел клерк.

– Отсутствует? Как мистер Хамблдон может отсутствовать? – изумилась Каро.

В конторе ее не слишком хорошо знали, поскольку Хамблдон сам приезжал к ней.

– Все отсутствуют, мэм. Все на свадьбе одного из младших партнеров. Если вы хотите оставить сообщение…

– Я миссис Хилл из Латтрел-Хауса. Мистер Хамблдон больше десяти лет ведет мои дела.

Клерку имя было явно знакомо, но он смотрел на нее с подозрением:

– У вас кто-то умер, мэм?

Если у миссис Хилл случилось горе, требующее такого глубокого траура, то эта новость была бы известна в конторе. Каро это понимала.

– Я… – Каро явно истощила свою изобретательность, поскольку ничего на ум не приходило. – Когда мистер Хамблдон вернется? – спросила она.

– Завтра, мэм, – ответил клерк с холодной любезностью, провожая ее к двери. – Уверен, он будет рад помочь вам.

Завтра. Кого она знает в Йорке? Знает настолько хорошо, чтобы посвятить в свою странную ситуацию?

Никого. И у нее нет ни пенни.

Можно попросить немного денег у клерка, но выражение его лица подсказывало ответ.

Она оказалась на улице, не имея представления, что делать дальше.


Скрывая реакцию, Кристиан читал возмутительное письмо.

Он хотел броситься на поиски, но нужно куда-то пристроить царапающуюся кошку.

– Комнату, – сказал он.

Кристиан пытался убедить себя, что рад отделаться от Кэт Хантер, которая на несколько дней связала его по рукам и ногам, но ему было тошно.

Черт, это ей с рук не сойдет. Он ее найдет и вытрясет из нее всю правду.

Кристиан запер в комнате мяукающую кошку и отправился на поиски. Полная карета катила по улице, еще больше народу сидело наверху. Он высматривал женщину в черном.

Он входил в магазины и тут же выходил, люди шарахались, уступая ему дорогу.

Он остановился у гостиницы «Черный лебедь», вспомнив, что оставил Кэт свой адрес. Непритязательная таверна ничем не походила на эту прекрасную гостиницу, но совпадение вселяло надежду. Надежду, что Кэт оставит свой дом и мужа и приедет к нему.

Кэт сбежала, как, должно быть, и планировала сделать с самого начала.

Повернувшись, он пошел назад к «Джорджу». К черту эту особу. Он встретится с Барлиманом в Недер-Гризли и закончит дело, ради которого прибыл на север.


Каро в это время была в «Черном лебеде».

Она стояла на улице слишком долго. На нее начали поглядывать. Один мужчина спросил, не случилось ли с ней что. Вероятно, у него были добрые намерения, а может, и нет. Она заставила себя идти, будто у нее есть цель. Свернув в узкий переулок, подальше от людских глаз, она пыталась придумать новый план.

И из переулка увидела высокого темноволосого мужчину, прогуливающегося по улице. Он говорил с мужчиной постарше.

Это был маркиз Ротгар, муж Дианы, графини Аррадейл, подруги Каро. Ну не совсем подруги, но они довольно близко знакомы и даже коллеги по благотворительным делам. Если здесь Ротгар, то и Диана где-то рядом. И Диана ей поможет.

Осторожно оглядевшись, Каро пересекла улицу и последовала за маркизом в гостиницу. Слуга поинтересовался, что ей угодно.

– Я хочу поговорить с леди Аррадейл.

– Постояльцев с таким именем у нас нет, мэм.

– Тогда с леди Ротгар, – нетерпеливо сказала Каро.

– Таких тоже нет.

Каро пристально смотрела на него, задаваясь вопросом, не дерзит ли он. Но парень, похоже, действительно не понимал, что речь идет об одной и той же женщине. Он начал поглядывать на Каро подозрительно. Она пыталась держаться спокойно, но на самом деле была сгустком неуверенности.

Слуга нахмурился, раздумывая, не выставить ли ее.

– Значит, маркиз путешествует без супруги? – расправила плечи Каро. – Пожалуйста, принесите перо и бумагу. Я напишу записку.

Скривив губы, слуга не двигался. Каро попыталась властно взглянуть на него, но сил не было, как и денег, чтобы подкупить его.

И тут в холле появились маркиз и его спутник.

Слуга смотрел на Каро с насмешкой, уверенный, что она не посмеет приблизиться.

Шагнув вперед, она сделала реверанс:

– Милорд Ротгар.

Тот в ответ поклонился:

– Миссис Хилл, не так ли?

От облегчения у Каро слезы на глазах выступили.

– Да, милорд. Я надеялась, что леди Аррадейл с вами, но гостиничный слуга сказал, что ее нет.

– Она осталась на юге и позволила мне выполнить кое-какие дела в Йоркшире. Вам нужна помощь?

Маркиз слишком проницателен, но потом Каро сообразила, что ее волнение всем заметно. Да еще этот траур.

– Мне действительно нужен совет, милорд. Вы уже уезжаете, или я могу просить уделить мне немного времени?

– Сколько угодно, если вы позволите мне поесть во время разговора. – Он жестом указал на лестницу: – Прошу.

Каро заколебалась.

Недавние приключения должны были научить ее разуму. Но какой у нее выбор? Кристиан может ее выследить, а в Йорке слишком много людей, которые ее знают. И все станут спрашивать: «Миссис Хилл, кто умер?».

Она пошла с маркизом наверх и удивилась, увидев обычную комнату. А чего она ожидала? Раззолоченные палаты, которые держат специально для него?

Лорд Ротгар, усевшись, сказал:

– Позвольте представить вам моего секретаря, мистера Каррадерза. Каррадерз, это миссис Хилл, знакомая моей жены. Из Шеффилда, полагаю?

Секретарь приветствовал ее доброжелательной улыбкой, но Каро была рада появлению дымящегося супа, отвлекшего внимание.

Слуги вышли, но лакей остался. Каро взяла ложку, сознавая, что должна вернуться к своей просьбе о совете, но от неловкости сковало язык.

– Если ваше дело личное, миссис Хилл, Каррадерз и Томас могут поесть в соседней комнате вместе с другими моими помощниками.

– Милорд, я уверена, что вашим людям можно доверять. Дело не столько личное, сколько сложное.

Она рассказала историю, начиная с Мура, его сестры и Джека Хилла.

Каро так нервничала, что забывала детали, возвращалась назад и забегала вперед, но ее слушатели были внимательны и терпеливы, а лакей стал почти невидимым, появляясь только, чтобы сменить тарелки.

Рассказав о появлении Кристиана в Шеффилде, она умолкла. Невыносимо было открыть остальное.

– Так что я почувствовала, что нужно скрыться и искать совета. Надев эту одежду, я приехала в Йорк, к своему поверенному, но оказалось, что он отсутствует. И я видела здесь мистера Грандистона. Не понимаю, как он меня выследил, и теперь я не знаю, что делать.

Лорд Ротгар улыбнулся:

– Как заманчиво: леди в беде и загадки, которые нужно решить.

Его секретарь застонал:

– Он обожает загадки, мэм, хотя эта выглядит довольно простой, сэр. Единственный вопрос заключается в том, является ли миссис Хилл женой или вдовой.

– И была ли она замужем, – заметил лорд Ротгар. – Очень необычное дело. Попробуйте лимонный пирог, миссис Хилл.

Поблагодарив, Каро взяла кусочек и спросила:

– Вы считаете, что брачная церемония недействительна, милорд?

– Весьма возможно.

– Не соглашусь, сэр, – сказал Каррадерз, отрезав ломтик сыра. – Клятвы произнесены при свидетелях и до вступления в силу акта Хардуика.

Каро смотрела на него в смятении.

– Какая многослойная тайна. Так часто бывает, – сказал Ротгар. – Пожалуйста, чай, Томас. – Когда лакей вышел, маркиз повернулся к Каро: – Грандистон, вы сказали? Мистер Грандистон?

Каро покраснела при этом имени – она ничего не могла с собой поделать – и кивнула. Потом ей показалось, что лорд Ротгар странно сформулировал вопрос. Но не успела она уловить эту странность, как маркиз задал новый вопрос:

– И он говорил, что пытается уладить юридическое дело родственника?

– Да, милорд, – подтвердила она.

– Привлекательный мужчина, как я понимаю? – блеснув глазами, спросил Каррадерз.

Черт, она покраснела?

– На некоторый вкус, – вымолвила Каро.

– Но не на ваш, – сказал маркиз. К счастью, ей не пришлось лгать, поскольку он продолжил: – Предположим, что вы действительно замужем за этим Джеком Хиллом, тогда главное – выяснить, на этом ли он свете или вкушает награду на небесах.

– Я уверена, что он мертв, милорд, но пока есть хоть какие-то сомнения, я должна обезопасить себя и свой капитал.

– Очень мудро, баланс сил – главное в отношениях с мужем.

– Я это знаю.

– Даже если вы вдова, мэм, боюсь, могут быть сложности, – заметил Каррадерз.

– Дело о наследстве. Вот что больше всего меня тревожит. – Каро положила вилку. – Я уверена, что Хилл мертв, но если он умер, обладая правами мужа на мою собственность, то она может быть унаследована, не так ли? И весьма возможно, мистером Грандистоном.

– Вы прекрасно разбираетесь в законах, – сказал Ротгар.

– У меня есть бизнес, милорд. Меня приучили в них разбираться.

– Неудивительно, что моя жена восхищается вами.

Каро удивило, что ее могут обсуждать.

– Я тоже восхищаюсь ею, милорд. Женщине нелегко отстаивать свою независимость. Жаль, что в юности я не была сильнее. Был документ, который подписал Хилл. Предполагалось, что эта бумага защищает мою собственность, но я не знаю, что в ней сказано, и, признаюсь, никогда не пыталась узнать.

– Вы знаете, где этот документ?

– Нет, и в поисках письма о его смерти я на эту бумагу не натыкалась. Надеюсь, оба документа у моего поверенного.

– Каррадерз, – сказал маркиз, – мы должны это выяснить.

– Конечно, сэр, но такой документ вряд ли защищает доход, заработанный после вступления в брак. Какую долю этот доход составляет в вашем состоянии, мэм?

– Главную, – вздохнула Каро. – Война и труды моей тети принесли процветание. Несправедливо, что все достанется его семейству! – Она взглянула на лорда Ротгара: – Пожалуйста, посоветуйте мне, что делать. Мое дело можно решить полюбовно в Лондоне, где мои йоркширские друзья вряд ли будут полезны.

– Надеюсь, вы не сбрасываете со счетов полезность моей жены, миссис Хилл?

Каро вспыхнула:

– Нет! Нет, конечно, нет. Я собиралась обратиться к ней.

– Я тоже порой бываю полезен.

Похоже, смущение стало теперь ее постоянным состоянием, но осторожность пересилила его.

– Вы, милорд?

Его глаза блеснули.

– Мудро остерегаться тигров, приносящих дары, но я не хочу причинить вам вреда. Моя жена охотно поддержит вас в вашем деле из принципа и ради дружбы, а мне не терпится решить загадку. Вы правы, все ответы, вероятно, находятся в Лондоне: в архивах архиепископа Кентерберийского, в Конногвардейском полку и у адвокатов, которые специализируются на подобных делах. Думаю, я смогу подбодрить Конногвардейский полк, чтобы там побыстрее нашли документы о Джеке Хилле. Вы ведь сказали – Джек?

– Да. Хотя его, вероятно, звали Джон.

Ротгар кивнул:

– Скоро мы выясним правду о вашем браке и ваших правах.

Каро вздохнула с облегчением:

– Вы так великодушны, милорд. Благодарю вас. Но что мне делать сейчас? Думаю… было бы неблагоразумно угодить в руки Грандистона.

– Крайне неблагоразумно. У вас есть необходимость оставаться на севере?

– Вы думаете, что мне следует отправиться в путешествие?

– Думаю, вам следует поехать на юг. Со мной.

– На юг? – уставилась на маркиза Каро. – В Лондон? Сейчас? Я не могу. – Она судорожно вздохнула. – У меня здесь бизнес, дом. Моя компаньонка будет волноваться. У меня с собой одежды нет!

Его губы подрагивали от сдерживаемой улыбки.

– Печально, конечно, но я уверен, эти проблемы легко уладить. Вы ведь не одна управляете бизнесом и домом? Вашей компаньонке можно объяснить, что вы нужны моей жене.

– Но… Мы с леди Аррадейл не так близки, милорд.

– Не важно, вы ей действительно нужны, уверяю. Диана на шестом месяце беременности. Только по этой причине она доверила мне заняться ее делами здесь. Ей скучно и нужно развлечься. Ваше запутанное дело прекрасно для этого подойдет.

Каро не доверяла словам маркиза, но выбора у нее не было. Шеффилд и Латтрел-Хаус теперь для нее закрыты, потому что Кристиан возвратится к поискам. Она не знает, где искать Филлис в Ротереме. Есть еще друзья, у которых она может найти приют, но там придется отвечать на щекотливые вопросы.

– Нужно держаться подальше от Грандистона, пока вы не уверены в своих законных правах, – сказал лорд Ротгар. – Такие дела решаются в Лондоне. Если понадобится, мы можем привлечь к вашей ситуации внимание короля.

– Короля? – тревожным эхом отозвалась Каро.

– Как глава церкви и государства он имеет уникальную возможность решить почти все, если захочет. Он больше склонен к великодушию, когда видит просителя, так что вы должны быть представлены.

Каро воздуха не хватало, но выбора не было.

– Если вы считаете это мудрым, милорд. Вам придется советовать мне, как поступать. О, простите, я хотела сказать, что кто-нибудь будет мне советовать. Вы слишком заняты. Где мне остановиться? Снять дом?

– Окажите нам честь и остановитесь у нас. Диане действительно нужно отвлечься, к тому же мы можем гарантировать вашу безопасность.

– Вы имеете в виду, что Грандистон не вторгнется в ваш дом?

– Чепуха какая! Но могут быть более серьезные опасности. Дело запутанное, судебное разбирательство может затянуться на годы и съесть ваше состояние. – Не успела Каро осмыслить эту фразу, как маркиз продолжил: – Куда проще, если бы вы умерли. Кто тогда будет отвечать на требования Джека Хилла?

– Умерла, – повторила Каро.

Таков был план Кристиана? Если бы он во время их приключений узнал ее настоящее имя, ее тело теперь валялось бы где-нибудь под изгородью?

– Простите, что огорчаю вас, – сказал Ротгар, – но нужно смотреть в лицо фактам. – Я рекомендую вам сменить имя, хотя бы на время.

– Почему?

– Мои слуги осторожны, но имя гостьи может случайно слететь с языка.

Каро отчаянно хотелось быть собой – миссис Каро Хилл из Латтрел-Хауса, – но не получалось.

– Какое имя вы хотите выбрать?

– Грив,[3 - Горевать (англ.).] – уныло сказала Каро. – По крайней мере это соответствует моей одежде.

– Хорошо, – согласился лорд Ротгар. – Теперь, миссис Грив, мне нужно завершить кое-какое дело в Уэрксопе.

– Мне нужно послать записки, – сказала она.

Каррадерз, как волшебник, достал бумагу, перо, дорожную чернильницу, поставил их перед Каро. Она взяла перо, но ее ум был пуст… или занят мыслями о Кристиане.

Она написала Эллен и Филлис, сообщив, что встретилась в Йорке с маркизом Ротгаром и отправляется с ним на юг. Также она велела Сэму Скеллоу выбрать маленькие пружины для отправки королю. Поскольку она понятия не имела, как это сделать, она спросила лондонский адрес маркиза.

– Маллорен-Хаус, Марлборо-сквер, – сказал Каррадерз, и она дописала адрес. – Вы могли бы написать поверенному о той бумаге, мэм, чтобы он сообщил вам подробности в Маллорен-Хаус?

Каро так и сделала.


Глава 18


Кристиан прибыл в Недер-Гризли на следующее утро. Он ехал на Баке, который, к счастью, не возражал против корзинки, в которой теперь сидела не только проклятая «гессенская» кошка, но и два котенка.

У него был соблазн бросить кошку, но потом он решил пристроить котят.

Кристиан остановился перед «Бараньим хлевом», удивившись, что гостиница совсем не изменилась. Только тогда было пасмурно, а сейчас сияло солнце.

Спешившись, он взял корзину и крикнул конюха. Появился Барлиман.

– Так и думал, что это вы, сэр, – сказал он, занявшись лошадью.

– Есть ли что-нибудь съедобное? Мы проголодались, Табби уже готова отправиться на охоту.

– Да, сэр. На обед был вкусный пирог с крольчатиной, кое-что осталось.

Кристиан посмотрел на вылизывающуюся кошку.

– Я видел здесь в конюшне крыс, – сказал Барлиман.

– Поймать крысу для нее не проблема, но для матери должна быть сделана скидка.

– Верно, сэр. Я о ней позабочусь и принесу ваши вещи.

Кристиан улыбнулся, но когда повернулся к гостинице, его веселье исчезло. Безумие назначить встречу здесь. Меньше всего на свете он хотел снова войти в этот дом. Кристиан взял себя в руки и шагнул вперед, лишь в последний момент сообразив, что нужно пригнуться, чтобы не удариться о притолоку.

Появился тот же самый хозяин. Кристиан мгновенно узнал его, хотя тот обзавелся солидным животом и лишним подбородком.

– Добрый вечер, сэр. Добро пожаловать. – Он взглянул на содержимое корзины.

– Очень ценный экземпляр. Она будет со мной.

– Хорошо, сэр. Я провожу вас в вашу комнату, сэр.

Кристиан следовал за ним, вдруг осознав возможность новой беды. Господи, только бы не та самая комната.

– Суеверный у вас слуга, сэр, – сказал хозяин, поднимаясь по лестнице.

– Да? – Кристиану это показалось странным.

– Спрашивал о призраках и тому подобное, сэр. У нас такого нет, но когда я рассказал ему об убийстве в нашей лучшей комнате, он отказался брать ее для вас.

– Убийство? – спросил он, когда владелец гостиницы открыл дверь.

Тот охотно рассказал историю:

– Лейтенант Мур, сэр, – злодей, который лежит на здешнем кладбище, – спутался со школьницей и привез ее сюда. Я понятия не имел, сэр, что она так молода, она была закутана в накидку. Он утверждал, что это его жена. Она выглядела счастливой. Но все оказалось совсем не так. К счастью, вмешался другой молодой офицер и заколол Мура. Потом он – другой офицер – благородно женился на юной леди, чтобы спасти ее честь. Оказывается, он был ее истинной любовью, сэр. В общем, я уверен, что они обрели счастье.

Кристиан задавался вопросом, верит ли хозяин в то, что говорит.

– Юная леди была из этих мест?

– О нет, сэр. Из Шеффилда. Из семьи изготовителей клинков, насколько я знаю. Нет необходимости называть имена, сэр, вы же понимаете.

– Конечно, – сказал Кристиан, – и уважаю вашу осторожность и деликатность.

Абигейл Фроггат и ее деньги хорошо поработали. Скорее всего нет никакого шанса найти подтверждение того, что молодых принудили к браку.

Кристиана проводили в комнату. Он заказал вино, чтобы избавиться от хозяина гостиницы, желавшего продолжить рассказ.

– Проклятое место, – сказал он кошке, кормившей котят. – У тебя нет интуиции, ты не чувствуешь подлость и зло?

Табби чуть приоткрыла глаза.

– Поговори со мной, черт побери. Прежде ты была довольно разговорчивой.

Кошка моргнула.

– Ну же. Хоть прокляни меня.

– Разговариваете сами с собой, сэр? – Барлиман вошел с седельными сумками и пистолетами.

– С кошкой. Она по крайней мере хороший слушатель.

Поставив сумки в угол, Барлиман аккуратно положил на стол пистолеты.

– Есть новости? – сказал Кристиан, чтобы предупредить вопросы о Кэт.

– Немного, сэр. Сначала про Донкастер или здешние?

– Донкастер.

– Горничная Оссингтонов слишком осторожна, но я болтался вокруг соседней таверны и сумел завести разговор с человеком, который работает у Оссингтонов. Его зовут Кадди Барраклаф. Из тех, что делают черную работу, не слишком умен, но говорливый, когда подмажешь. По его словам, Оссингтоны – прекрасная молодая пара с ребенком, ждут второго. Миссис Хилл однажды посещала этот дом. Он в этом уверен, так что она не миссис Оссингтон. Он также уверен, что тогда ее там не было.

– Чума их забери! А как насчет служанки из Фроггат-лейн? Он что-нибудь знает о ее появлении?

– Странно, сэр, но он ничего о ней не знал.

Кристиан нахмурился:

– Ты уверен, что он работает в том доме?

– Совершенно уверен, сэр, – с достоинством сказал Барлиман. – Не люблю задавать конкретные вопросы, да и он мог что-нибудь почуять, но я поинтересовался, как обращаются с чужими слугами, и он сказал, что за долгие месяцы в дом никто не приходил. Учтите, сэр, что дом, кроме подвала, для него чужая территория, и, как я сказал, он умом не блещет.

Кристиан обдумывал информацию.

– Значит, горничная вошла в парадный вход, оставила сообщение и ушла той же дорогой.

– Похоже, сэр. Возможно, ей нужно было доставить сообщение еще и в другое место.

– Черт возьми, нужно было подождать. Что здесь? Я уже слышал историю прошлых событий.

Барлиман закатил единственный глаз.

– Это первое, о чем они говорят, сэр. Хотя история не совсем такая, как я слышал от вас.

– Абигейл Фроггат хорошо заплатила. Ты узнал имя священника?

– Его никто не помнит, сэр.

Хозяин самолично принес вино. Кристиан поблагодарил его и спросил, не знает ли викарий подробностей интригующей истории.

– Преподобный Блетернихоу, сэр? Нет, сэр. Он здесь только три года.

Отпустив Худа, Кристиан налил вино. Отпив глоток, он поморщился.

– Этого следовало ожидать, сэр, – заметил Барлиман.

– Справедливо.

Кристиан вспомнил Донкастер и Кэт Хантер, которая отличала хорошее вино от плохого.

– Каковы наши планы, сэр? – спросил Барлиман.

Кристиан вернулся мыслями к своему делу.

– Слышал какие-нибудь другие сплетни?

– Нет, сэр. Я провел достаточно времени в пивной с местными жителями. Они рады рассказать историю и пускаются в спор о деталях, но ничего нового я не услышал. Один сболтнул имя Фроггатов, но остальные на него зашикали. Они, похоже, действительно решили защитить имя леди.

Осушив бокал, Кристиан снова наполнил его.

– Тогда нет смысла здесь задерживаться. Поедем в Шеффилд и наведем справки там. А оттуда в Девон. Теперь я знаю, что Доркас жива, и должен сказать отцу.

Он не мог предположить реакцию родителей на эту новость, но знал, что они будут глубоко уязвлены тем, что он долгие годы скрывал от них все.

– Есть еще одно, сэр.

– Да? – Кристиан обрадовался, что Барлиман отвлек его.

– Силкоки были здесь.

Кристиан уставился на него:

– Здесь, в гостинице?

– Да, сэр, хотя и не остались. В тот день, когда миссис Хантер обвинили в краже колец, они приезжали в Недер-Гризли. Когда я сказал, что я из Донкастера, Худ упомянул, что недавно оттуда приезжала парочка. Даже эля не заказали, что его разозлило, но оставили двуколку и велели позаботиться о лошади. Он описал их как угрюмых американцев. Это не иначе как Силкоки.

– Я помню, как они уехали в двуколке. – Когда он с Кэт отправился из гостиницы на роковую прогулку, которую она подстроила. – Что они делали здесь?

– Спросили, где находится церковь, и, по словам хозяина, отправились туда.

– Она представляет архитектурный интерес?

– Нет, насколько я видел, сэр. Церковный сторож был здесь, в баре, когда меня потчевали знаменитой историей, и рассказал о странной паре. Они выглядели достаточно представительными, но поскольку были незнакомцами, он следил за ними. Сказал, что они нашли могилу, которую искали. Женщина низко, наклонилась, будто ей трудно прочесть надпись. Сторож знал, у какой могилы они задержались. Это могила убитого.

– О Господи! – воскликнул Кристиан. – Миссис Силкок, возможно, сестра Мура? Она подходящего возраста и, по слухам, бежала из Англии.

– Она похожа на Мура, сэр?

– Она не хороша, но цвет лица и волос тот же, и нос, кажется, похож.

– Странно, что она появилась теперь, сэр.

– Наверное, десятилетняя годовщина побудила ее вернуться. Припоминаю, что их в семье было только двое. Мур упоминал ее время от времени, главным образом потому, что она давала ему деньги. Ее звали Джанет, – вспомнил Кристиан.

– Тогда вполне естественно навестить могилу, сэр.

– И все равно у меня холодок по спине ползет.

– Плохой признак. Этот холодок пару раз послужил полезным предупреждением.

– И они уехали из Донкастера в Шеффилд, что не имеет прямой связи с Муром, – сказал Кристиан.

– Но имеет явную связь с вашей женой, сэр.

– В полку говорили, что Джанет Мур после скандала лишилась места учительницы и исчезла. Каковы шансы, что Абигейл Фроггат приложила к этому руку? Весьма вероятно.

– Значит, она жаждет мести, сэр?

– Ее поведение в Донкастере не позволяет думать, что она милосердна.

– Да уж, сэр. И что она станет делать, узнав, что Абигейл Фроггат недосягаема?

– Станет преследовать единственную оставшуюся из семейства Фроггатов, мою жену. Вполне возможно, обвинит ее в смерти своего брата. Нам нужно ехать, но, чувствую, необходимо навестить эту могилу.

Взяв шляпу и перчатки, Кристиан вышел и отправился на поиски могилы Мура.

Вскоре он увидел надгробный камень. Кристиан прочитал надпись:


«Здесь покоится Бартоломью Мур, офицер армии его величества, 1733–1754. Погиб во грехе. Прости, Господи, его душу».


Название полка пропущено умышленно? Мур не берег честь мундира, но что думает об упущении миссис Сил кок?

Кристиан увидел в траве у камня что-то темное и нагнулся поднять. Это был траурный носовой платок из черного шелка. Платок был влажный, но недолго здесь пролежал.

Он внимательно осмотрел его и потер пальцем.

Кровь.

Все стало еще мрачнее и запутаннее. Кристиан был уверен, что она порезала или уколола палец и прижала его к платку, а потом спрятала здесь, на могиле брата.

Он хотел было взять платок с собой, будто этот кусок шелка мог открыть большее, но положил обратно. Если это странный, но искренний знак горя, пусть так и будет, но нужно догнать Силкоков. Их гнев мог обрушиться на его жену, которую он считал своим долгом защитить.


Глава 19


Когда Кристиан и Барлиман въехали в переулок, земля заглушила стук копыт, но это обычное дело. Он не узнал резкий запах, пока не подъехал к узкому дому, от которого остался лишь обгорелый остов. Кристиан молча смотрел на него, потом окликнул шедшего мимо парня:

– Что здесь случилось?

Парень взглянул на дом:

– Сгорел дотла, правда?

Кристиан старался сохранять терпение.

– Когда?

– Позавчера, сэр. Это дом Фроггатов, сэр. Принадлежал тем, кто владеет мастерскими по соседству.

– Кто-нибудь пострадал? – Это главный вопрос.

– Нет, сэр, насколько я слышал.

Большего парень не знал, Кристиан дал ему пенни.

– Силкоки? – спросил Барлиман.

– Удивительное совпадение, не так ли? Я должен найти Доркас.

– Да, сэр.

– Мастерские, кажется, не работают.

– Из-за дыма, сэр?

– Возможно. Где бы узнать подробнее?

В тот момент в переулок въехала двуколка, в ней сидел седой мужчина, второй, помоложе, сидел на козлах. Оба хмуро посмотрели на Кристиана и Барлимана, остановились перед домом и вышли. Все их внимание сосредоточилось на доме.

Кристиан спешился и подошел к ним.

– Прошу извинить, господа, вы знаете, что здесь случилось? – Оба повернулись к нему. Не успели они ответить, как он сказал: – Понятно, что дом сгорел. Но по какой причине?

– В том-то и вопрос, сэр, – сказал пожилой мужчина с местным акцентом. – Пожары случаются. Но тут не было никакой причины, и сгорел дом удивительно быстро.

– Поджог? Кто это мог сделать?

Младший пристально смотрел на Кристиана. Он был модно одет, в нем чувствовалась значительность, которой недоставало старшему.

– Вы, сэр, должно быть, тот самый мистер Грандистон, который приезжал сюда несколько дней назад и уехал в гневе, – внушительно сказал он.

Рука Кристиана легла на эфес шпаги. Но он увидел, что его собеседник не вооружен, к тому же его замечание вполне разумно.

– Да, это я, – коротко сказал Кристиан. – Я искал миссис Хилл, которая когда-то была Доркас Фроггат, и мне сообщили, что ее нет дома. Леди, с которой я говорил, миссис Спенсер, оказалась бесполезной, и, признаюсь, я действительно разозлился. Я сожалею об этом. Разумеется, я сюда не возвращался и пожара не устраивал. Если вам нужны доказательства, то вчера я ехал из Йорка в Донкастер и, несомненно, найду тех, кто может это подтвердить.

Младший, прищурившись, посмотрел на Барлимана, но старший сказал:

– Довольно, Генри. Я Сэмьюэл Скеллоу, сэр, а это мой сын. Мы владеем компанией вместе с миссис Хилл. Позвольте поинтересоваться, какое у вас к ней дело?

– Мне нужно выяснить некоторые обстоятельства ее замужества десятилетней давности. Юридические вопросы.

– А-а… – протянул младший, но, как и отец, воздержатся от дальнейших комментариев.

– Вы знаете, где сейчас миссис Хилл? – спросил Кристиан. – В ее интересах встретиться со мной.

– Наследственное дело? – Старший Скеллоу смерил Кристиана взглядом. – Деньги ей не нужны, мистер Грандистон, но в любом случае мы не знаем, где она. Лучше вам оставить ей письмо. Уверяю вас, я передам его при первой же возможности.

– Вы не сообщили ей, что ее дом сгорел дотла? – вежливо спросил Кристиан.

– Нет, как я сказал, сэр, мы не знаем, где она.

– Вы уверены, что она не погибла в огне? – Кристиан уставился на почерневшее здание с зияющими провалами окон. Тяжелый запах дыма и гари витал в воздухе.

– Совершенно уверены, сэр, – ответил младший Скеллоу. – Слава Богу, никто не пострадал.

– Включая миссис Спенсер?

– Ее здесь не было.

– Где миссис Спенсер? – спросил Кристиан. – Возможно, она сможет помочь мне.

– Не уверен, сэр, – сказал Сэм Скеллоу. Неудивительно, что Скеллоу так сдержанны, ведь он вел себя здесь ужасно. Вероятно, миссис Спенсер прибежала к ним в слезах.

Кристиан снова посмотрел на дом, задаваясь вопросом, поможет ли делу, если он сообщит этим людям, что Доркас Хилл – его жена, но он назвался другим имеем. Целую вечность придется доказывать, что это титул, а сейчас необходимо срочно найти Силкоков.

– Спасибо, джентльмены. Я оставлю записку.

Вернувшись к лошади, он достал из седельной сумки бумагу и карандаш. Вряд ли это будет изящное послание. Он просто написал, чтобы миссис Хилл срочно связалась с поверенным семьи Хиллов, и сообщил адрес главного лондонского адвоката Торна.

Свернув письмо, Кристиан отдал его пожилому мужчине. Потом вспомнил о Силкоках.

– Здесь не было ничего подозрительного?

– Мм… было кое-что, сэр, – сказал старший Скеллоу. – Бекки, молодая служанка, говорит, что видела на улице пару, разглядывающую этот дом. Она вытирала пыль наверху и увидела их, но они ее не заметили. Представительная пара, по ее словам. Но здесь не бывает праздных зевак, сэр. «Фроггат и Скеллоу» – это не красивая церковь или что-нибудь в этом роде.

– Да, – согласился Кристиан.

Силкоки были здесь.

Они не спрашивали об Абигейл или Доркас Фроггат. Они приехали сюда, составили план и возвратились ночью, чтобы сжечь.

Сила собственного гнева изумила Кристиана, но Доркас – его жена. Любое оскорбление, нанесенное ей, оскорбляло и его. И у него было ощущение… Такое ощущение, что жертвой должна была стать Кэт Хантер.

Он помнил, как разъяренные Силкоки преследовали ее, увеличивали награду за поимку, но Доркас и Кэт – две женщины, которые по-разному оскорбили Силкоков с разницей в десять лет.

Младший Скеллоу нарушил молчание:

– Вы думаете, что пара могла иметь к этому отношение, сэр? Но почему?

Кристиан не имел здравого объяснения и, кроме того, не хотел, чтобы этими злодеями занялись Скеллоу или закон. Силкоки теперь его личные враги, и он сам ими займется.

– Это могло быть делом рук конкурентов? – сменил он тему.

Сэмьюэл Скеллоу ответил с полной уверенностью, но, как ни странно, на скверном французском языке:

– Преуспеть через честность. Это наш девиз.

Попрощавшись, Кристиан с Барлиманом уехали.

– Скверное дело, сэр.

– Очень. Нужно как можно скорее найти этих Силкоков.

Они направились сначала в «Ангел», но там об американцах не знали. Кристиан и Барлиман, расставшись, объезжали городские гостиницы.

Барлиман взял след в «Голове борова».

– Провели тут две ночи, сэр, и вчера утром каретой уехали в Лондон, – доложил он Кристиану.

– В Лондон? Они выяснили, что Доркас там? При дворе она была бы лягушкой среди роз.

– В Лондоне множество мест и кроме Сент-Джеймсского дворца, сэр.

– Верно. У нее там могут быть родственники. Черт побери, досадно будет узнать, что она все время была в Лондоне.

Барлиман мудро воздержался от комментариев.

– Следуем за Силкоками, сэр, или наведем справки здесь?

– И то и другое. Я отправлюсь в Лондон за Силкоками. А ты здесь узнай все, что можно, особенно связи Доркас в Лондоне. Шли любую полезную информацию на адрес Иторна. Возвращайся самое позднее через три дня.

– Следите за своим нравом, сэр. Вы не можете просто так убить их.

– Я должен ждать, пока они убьют мою жену?

Кристиан пошел за билетом на первую же карету в Лондон.


Глава 20


Маркиз ехал быстро, но путь до его лондонского дома занял целых два дня, тем более что он остался на ночь у графа Хантерсдауна, чтобы встретиться с местными джентльменами и обсудить политические вопросы.

Каро была поражена, узнав, что леди Хантерсдаун не только итальянка, но и внебрачная дочь маркиза. Должно быть, он был очень молод, когда она появилась на свет, но не моложе бедного Джека Хилла. Графиня была три месяца замужем и беременна.

Они ужинали в будуаре Петры, оставив джентльменов их делам, и быстро подружились. Но до откровенности не дошли. Каро чувствовала, что Петра, рассказывая о путешествии из Италии в Англию, к отцу, о многом умалчивает.

Лорд Ротгар самым кратким образом объяснил присутствие Каро, за что она была благодарна. Он сказал, что она едет в Лондон навестить Диану и выяснить некоторые обстоятельства своего первого брака, которые задерживают заключение второго. Ее черная одежда – это результат неудачного столкновения ее дорожного сундука и телеги с навозом.

Лорд и леди Хантерсдаун смотрели недоверчиво, но вопросов не задавали.

Петра охотно снабдила гостью необходимым. Каро была рада, что не появится в Лондоне неказистой вдовой.

– Мой ребенок родится через несколько месяцев после Дианиного, – с чудесным акцентом сказала Петра, разливая ароматный кофе, – что даст обществу повод поговорить.

– Вас это не беспокоит? – спросила Каро.

– О нет. Я нахожу это весьма забавным!

– Кофе замечательный.

– Само собой разумеется. Что объединяет меня с отцом и мужем, так это любовь к превосходному кофе. Эта ужасная Фаулер была бы решительно недовольна.

– Кофе? Я не знала, что она и это не одобряет.

– Она все не одобряет! – с красноречивым жестом сказала Петра. – Она использует мое существование как пример неестественного зла аристократии. Робин хотел убить ее, но отец говорит, что от этого будет больше вреда, чем пользы, и с нею нужно разобраться другим способом.

Каро чуть пожалела леди Фаулер.

– Ваш муж на самом деле не убил бы эту женщину?

– Вероятно, нет. Но разве он не убил бы мужчину, который сказал бы то же самое? Не будь я беременна, я бы ее вызвала. Я в бешенстве, что он отдал ей тысячу гиней.

Каро ничего не понимала.

– Ваш муж дал тысячу гиней «Фонду моральных реформ лондонского общества» леди Фаулер? Женщине, которую он хотел убить?

– Не начни она клеветать, он бы не захотел ее убить. Он дал ей деньги из-за глупейшего пари. Нет, не совсем пари. Из-за глупой клятвы не жениться, пока им не стукнет тридцать. Он и два друга. Они так серьезно к этому отнеслись, что установили штраф в тысячу гиней, который надо отдать на самое нестоящее дело. Бедный Робин был так расстроен, что остальные позволили ему сделать это анонимно.

– Как… странно, – сказала Каро в полной растерянности. – Но фонд леди Фаулер недостойным делом ведь не назовешь?

– Для трех молодых повес это было именно так.

– Вы не возражаете, что… ваш муж – повеса? – Каро нужно было это узнать.

– Теперь он не повеса, – с некоторым удивлением ответила Петра.

Каро хотела спросить, как Петра в этом убедилась, но видела пару вместе, между ними была ощутимая связь.

– Многие повесы меняются, когда женятся?

– Если они женятся по любви, да, – с уверенностью сказала Петра.

– Надеюсь, это правда. – Чтобы скрыть свой интерес, Каро добавила: – Для вашего спокойствия.

Темные глаза Петры вспыхнули.

– Вы намекаете, что Робин мне неверен?!

– Нет-нет, конечно, нет.

Петра продолжала хмуриться, потом улыбнулась:

– Простите, такой уж у меня характер. Так кто ваш возлюбленный?

– Я не знаю, – сказала Каро, подразумевая многое.

– Вы не знаете, влюблены ли вы?

– Возможно, и так.

Петра усмехнулась:

– Влюблены. Я знаю. Расскажите мне о нем.

Каро попалась в ловушку, но ей хотелось поговорить о Кристиане, хотя бы неопределенно.

– Он очень сильный, отважный и смелый, но я не уверена, что могу доверить ему свое сердце.

– Если не любовь, то что вы чувствуете? – спросила Петра.

– Он перевернул мою жизнь вверх дном.

– О, это превосходно! Так было с Робином. Но я тоже перевернула его жизнь. Вы сделали это?

– Да, определенно.

– Замечательно. Одобряю. Вы должны испытать его.

– Бывают случаи, когда мудрее этого не делать, – твердо сказала Каро.

– И бывают люди, которые считают себя мудрыми, и несчастны до могилы.

Разговор перешел на другие темы, Петра искренне интересовалась жизнью Каро в Йоркшире. Однако на следующее утро, когда с рассветом лорд Ротгар собрался уезжать, она повторила, что Каро нужно больше узнать о своем джентльмене.

– И вы должны написать! – настаивала она. – Я хочу знать все, что происходит в Лондоне. Все.

Когда карета покатила к Лондону, Каро внезапно вспомнила слова Кристиана, что истинная дружба может возникнуть в один миг, как и истинная любовь. Так произошло между ней и Петрой. Но когда она встретится с графиней Хантерсдаун снова?

Первый взгляд на город не сулил ничего многообещающего.

– Там темный туман впереди. Что-то горит?

Маркиз поднял глаза.

– Уголь в очагах, – сказал он. – Удобное топливо, но грязное. Боюсь, Англия со временем почернеет от сажи.

Каррадерз убрал бумаги, да и лорд Ротгар, казалось, готов поговорить.

– Лондон – монстр, – сказал он, – каждый день в него вливаются новые люди. Если бы Лондон грелся древесиной, в Англии скоро ни одного дерева не осталось бы. Провинция все больше работает на его нужды, ежедневно в Лондон везут зерно, фрукты, овощи, мясо. Город – неестественное создание, душащее само себя.

– Тогда почему люди сюда приезжают? – спросила Каро, вглядываясь в окно кареты.

– Ради работы и возможности возвыситься.

– Но почему богатые живут здесь?

– Поскольку это – самое захватывающее место в мире. Здесь король и правительство, а значит – власть и возможности. Вероятность прибыли и эффективных перемен. Иностранные правительства всего мира имеют здесь посольства и консульства, тут неимоверное количество художников и ученых. Любой, кто что-то собой представляет, оказывается здесь. Найдите время насладиться этим, миссис Хилл, и вы будете вознаграждены. Но для сохранения душевного равновесия живите в другом месте.

– А вы? – осмелилась спросить она.

– Не столько, сколько хотел бы, но столько, сколько могу.

– Какая удача, что меня не интересует жизнь в Лондоне.

– Есть опасность, что вы, как Персефона, встретите своего Плутона.

– Мужчину, который увлечет меня в свое темное царство?

– Мужчину, который соблазнит вac остаться в закопченном Лондоне.

– Не думаю, что Плутон соблазнял, милорд.

– Он соблазнил Персефону съесть гранат.

– Так появилась зима. – Каро улыбнулась. – Так вот почему богатые и могущественные возвращаются в Лондон на зимние месяцы, а весной едут в провинцию?

– Ах, вы знаете нашу тайну. Все мы едим гранаты.

– Я буду очень осторожна с едой.

– И с джентльменами, с которыми развлекаетесь.

– Я не имею никакого намерения развлекаться, – сказала Каро.

– Как, подозреваю, и Персефона. Вы не имеете ни малейшего искушения добиться знатного лорда?

– Я стараюсь не соблазняться невозможным, милорд.

– Какое самоограничение. Как я понимаю, вы богаты.

– По меркам Йоркшира.

– Сомневаюсь, что стандарты слишком отличаются. Но если мы посмотрим на север, есть герцог Бриджуотер, он холост и постоянно в поисках денег для своих каналов и акведуков.

У Каро появилось неприятное подозрение. Маркиз планирует женить какого-нибудь своего друга на ее деньгах?

– Полагаю, я буду счастливее, выйдя замуж за человека своего круга, сэр.

– Ножовщика из Халламшира?

Ее поразило, что он знает старое название этой части Йоркшира.

– Просто за кого-то из Халламшира.

– Посмотрим.

Каро снова принялась разглядывать из окна город, задаваясь вопросом, не спешит ли она в западню.

Скоро они уже ехали вдоль высоких длинных зданий, минуя улицу за улицей. Столько людей в одном месте она и вообразить не могла.

Они въехали на огромную площадь, окруженную величественными зданиями, и, обогнув парк в центре, направились к особняку. Он отстоял от соседей и был окружен высокой металлической оградой. Большие ворота приветственно распахнулись.

Это был городской дом лорда Ротгара. В таком большом доме Каро в жизни не бывала.

По великолепной лестнице спускалась Диана Аррадейл, ее живот говорил о растущем ребенке.

Она не смотрела ни на кого, кроме мужа, и, взяв за руки, приветствовала его. Какое-то мгновение он тоже не обращал ни на кого внимания, но потом сказал:

– Я привез гостью, дорогая.

Диана изумленно повернулась:

– Каро! Как чудесно! Но почему? Как?

– Всему будет объяснение, – сказал Ротгар, – но сначала мы должны удобно устроить миссис Грив. Я схватил ее и примчал сюда.

Брови Дианы поднялись при имени, но она промолчала.

– Значит, вас затянуло в водоворот головоломок моего мужа, Каро.

– Боюсь, это он угодил в мою головоломку.

– Что делает вас дважды приятным гостем. – Диана быстро дала распоряжения слуге, потом снова повернулась к Каро: – Идемте, я покажу вам вашу комнату.

Каро пошла следом за ней.

– Вы, должно быть, удивлены…

– Не сейчас, – прошептана Диана. – Нашим людям можно доверять, но слова, сказанные в холле и на лестнице, слышны во многих местах.

Она проводила Каро в великолепную комнату. На окнах занавески в желтую и белую полоску, такой же балдахин над кроватью. Кроме кровати, в комнате маленький стол и стулья, мягкие кресла и диван, письменный стол.

Диана открыла дверь в гардеробную. У камина ждала прикрытая балдахином ванна. Здесь было все, что нужно гостю.

– Это звонок, – сказала Диана, подойдя к камину в спальне и указав прелестную фарфоровую кнопку. – Если вы ее потянете, кто-нибудь придет помочь вам.

– Конечно, – сказала Каро, никогда не жившая в столь большом доме, что вызов слуг был проблемой.

– Просите что хотите, но что сначала? Ужин? Я уверена, что Ротгар остановок сегодня не делал.

Каро улыбнулась:

– Он торопился домой.

Диана покраснела.

– Вы должны идти к нему, Диана. Спасибо за теплый прием.

– Я в восторге, что вы здесь, Каро, – уверила хозяйка дома. – Ваше дело серьезное?

Каро не хотела ее задерживать.

– Просто некоторое затруднение.

– Но которое можно выяснить. Прекрасно. В Лондоне сейчас тихо, если не считать придворной рутины. Ротгару приходится часто бывать у короля, но мое положение меня извиняет. – Диана счастливо положила руку на живот и внезапно рассмеялась. – Он толкается. Такой бойкий. Страшно подумать, каким малышом будет он или она.

Каро вновь улыбнулась:

– Я так рада за вас.

– Это восхитительно. – Чуть отстраненный взгляд Дианы относился, вероятно, не только к ребенку, но и к мужу.

Диана рассмеялась, ее глаза сияли.


Глава 21


У ворот фамильного дома в Ройл-Чарт Кристиану пришлось назваться, что смутило привратника и расстроило его самого. Дело главным образом в том, что он не в мундире.

Он задержался в Лондоне, только чтобы дать Торну полный отчет о своих расследованиях и попросить его приютить кошку с котятами.

Кристиану пришлось рассказать и о Кэт, чтобы объяснить странное поведение Силкоков в Донкастере, но сильнее всего его беспокоила судьба Доркас. Люди Торна разыщут Силкоков и Доркас, если она в Лондоне.

Торн уже кое-что выяснил. Бизнес Фроггатов хорошо известен и уважаем среди тех, кто имеет дело со шпагами и другими клинками, а также с пружинами, которые все больше требуются для часовых механизмов. Компания теперь называется «Фроггат и Скеллоу», и руководит ею Скеллоу. Те, кто разбирался в подобных делах, полагали, что дело приносит владельцам значительный доход.

Кристиан пытался припомнить детали дома. Ройл-Чарт куда больше Рейзби-Мэнора, так что все семейство легко помещалось здесь, но относящееся к эпохе Якова I здание представляло такой лабиринт комнат и коридоров, что в предыдущие визиты Кристиан часто в них терялся и его спасал кто-нибудь из младших братьев.

Ужасно неудобно, особенно потому, что он часто путал их.

Когда он отправился в Канаду, Кит, Мэтт и Марк были младенцами, а Лук, Джек и Бен еще не родились. Кристиан встревожился, когда его лошадь повернула налево. На дороге оказалась выбоина, так что он похвалил Бака за инициативу. Дорога не лучше, чем во времена его последнего визита.

Повернув, Кристиан впервые ясно увидел дом. Построенный из камня медового цвета, он выглядел теплым даже в пасмурный день. Вспомнив серые камни и тяжелые тучи Йоркшира, Кристиан вздрогнул.

«Доркас, Доркас, лучше бы мне никогда не знать тебя».

Дикие вопли и стук копыт пробудили его армейские инстинкты. Сжав ногами бока Бака, Кристиан потянулся к шпаге.

Которой при нем не было.

Возясь с висевшей у седла кобурой, он вернулся к реальности и увидел, что к нему мчатся на пони четверо мальчишек, размахивая деревянными мечами.

– Стой! – крикнул вожак, останавливаясь. – Что у вас за дело?!

– Бейте в барабаны, – усмехнулся Кристиан, отчаянно пытаясь сообразить, кто есть кто.

– Кристиан! – закричал Марк. – Почему ты не в форме?

– Я в отпуске.

– Ты надолго? – спросил розовощекий Джек, подгоняя своего пони прямо к Баку, который удивленно повернул голову.

– Не очень, – ответил Кристиан, все больше мучаясь виной и злясь на себя.

– Мы хотим, чтобы ты остался, – сказал Мэтт. – И родители тоже, ты же знаешь.

Кристиан чуть было не завел речь о военном долге и чести служения королю, но сейчас не время и не место. Неловкую тишину нарушил Марк.

– Мы поедем вперед и объявим о твоем приезде! – Повернувшись, он подкрепил свои слова делом.

Мэтт кинулся за ним и в конце концов занял лидерскую позицию. Лук последовал за братьями, снова подняв деревянный меч.

Джек остался и смотрел на него, задрав голову.

– Конвойная служба? – спросил Кристиан.

Мальчик кивнул.

– У тебя шея разболится. Хочешь ехать со мной?

Глаза мальчика загорелись, он спрыгнул с пони.

– Свяжи поводья, чтобы пони в них не запутался, – напомнил Джеку Кристиан, потом поднял его и усадил перед собой. – Нападем на крепость?

Джек кивнул. Кристиан галопом помчался к дому, издав воинственный клич. Джек вторил ему, пока они не достигли распахнутых дверей, из которых на крыльцо высыпали родственники.

Кристиан эффектно поднял на дыбы Бака.

– Приветствую вас, благородные и доблестные Хиллы! – Он взмахнул воображаемой шпагой, опустил лошадь и поставил смеющегося Джека на землю.

– Кристиан Хилл, ты мог убить ребенка! – объявила его мать, но ее глаза сияли как звезды, а круглое лицо расплылось в улыбке.

Сердце кольнуло от такой любви. Кристиан спешился, отдал поводья конюху и обнял мать.

– Джек был зачинщиком, – возразил он.

– Ты внушаешь мальчикам странные мысли об армии, – толкнула его мать.

Она была на добрый фут ниже его и круглая. Он не мог удержаться от мысли, не свидетельство ли это очередного Хилла. Он видел, что мать, в свою очередь, рассматривает его, с надеждой глядя на гражданский костюм.

– Только в увольнение. Возможна хорошая карьера, мама, к тому же мужчинам нужно занятие.

– Тогда я молюсь за мир.

– Аминь.

Кристиан повернулся обнять отца, который был лишь немного ниже, но тоже круглый и с таким животом, будто сам собирался произвести на свет нового Хилла.

Отец говорил о каких-то интригующих находках на фамильном генеалогическом древе, мать объявила слугам, что приехал Грандистон и его комнату нужно привести в порядок, братья сражались за его внимание, три молодые женщины стояли поодаль. Джек, завладев рукой Кристиана, крепко в нее вцепился.

Надо радоваться, решил Кристиан, что две его сестры уже замужем и живут отдельно, но и они производили на свет новые листочки на генеалогическом древе Хиллов.

Мягко высвободив руку, он взъерошил волосы Джека, поприветствовал сестер и со словами «Я должен привести себя в порядок» сбежал.

Слава Богу, он сумел найти свою комнату без посторонней помощи. Смешно иметь здесь собственную комнату, тем более что она соседствует со спальней родителей. Они, однако, и слушать ничего не хотели.

Окна выходили на сады, пастбища и речку. Говорят, здесь хорошая рыбалка. Он не пробовал, но, наверное, придется. Младшие братья потянут, в этом он не сомневался.

Если только отец не откажет ему от дома, услышав о невероятной свадьбе. Трудно вообразить такую резкую реакцию, но новость будет ударом хотя бы потому, что он так долго держал ее в секрете.


Глава 22


Два часа спустя после прибытия в Маллорен-Хаус Каро пригласили поужинать с хозяевами дома.

Маркиз и Диана ждали ее в маленькой комнате. За столом могло поместиться восемь человек, но он был накрыт на троих.

Диана позвонила, слуги принесли блюда, разлили суп. Когда они вышли, Каро и хозяева дома заняли свои места.

– Думаю, будет лучше, если вы сами расскажете свою историю Диане, – сказал лорд Ротгар.

Каро подчинилась, маркиз и Диана изредка прерывали ее повествование вопросами. Диана, казалось, внимательно слушала, но однажды озадаченно взглянула на мужа. Она обнаружила в рассказе упущения?

– Что скажешь, дорогая? – в конце поинтересовался Ротгар.

– Неприятное положение, – сказала Диана. – Нужно сначала выяснить, жив ли этот Хилл. Если он жив, надо узнать, законен ли этот брак. Если да, то как его расторгнуть.

– Согласен. Однако первое куда легче третьего.

– Хилла нет в живых, – заявила Каро.

– Вы не можете быть в этом уверены, Каро, – сказала Диана. – Неразумно обманывать себя.

Каро хотела было возразить, но Диана позвонила в колокольчик, и появившиеся слуги заменили тарелки. Они появлялись и исчезали с волшебной стремительностью.

Как только они ушли, Каро взорвалась:

– Меня не заставят жить в браке против моего желания. Не заставят!

Лорд Ротгар положил себе кусочек ветчины.

– Вас уже заставили. Отсюда и все ваши проблемы. Но по крайней мере можно будет получить a mensa et thoro.

– Что это означает, милорд? – сдерживая раздражение, спросила Каро.

– Разлучение от стола и ложа, как говорят юристы. Ваш муж не сможет принудить вас жить с ним, его власть над вами и вашей собственностью будет ограничена. Дальше этого в нарушении священных обязательств церковный суд обычно не заходит.

– В моем браке не было ничего священного.

Диана и маркиз промолчали.

Взяв себя в руки, Каро положила себе тушеного сельдерея.

– Но я буду все еще замужем, – сказала она.

– Да.

– И следовательно, не смогу выйти замуж за другого.

– Да.

– Тогда я буду добиваться развода.

Ротгар снова наполнил бокал Каро.

– Редкое дело, дорогое…

– У меня есть деньги.

– …и труднодостижимое, особенно для женщины. Обычно мужчина получает развод на основании прелюбодеяния.

– Прелюбодеяние мужчины вообще не считается грехом, – отрезала Каро и закрыла глаза. – Простите. Вы в моих бедах не виноваты. – Она занялась ветчиной. Воспоминания о Кристиане промелькнули у нее в голове. – Если я должна совершить прелюбодеяние…

Маркиз и Диана, казалось, были удивлены, но не шокированы.

– Ваш муж должен будет предъявить иск, – сказал Ротгар. – Кроме того, развод из-за супружеской неверности погубит вашу репутацию. Многие мужчины раздумают жениться на вас.

– Тогда будем считать, что Джек Хилл умер, как сообщалось, – заявила Каро. – Мне крайне неприятно этого желать, но это самый легкий путь к свободе.

Диана коснулась руки Каро.

– Мы выясним это завтра и решим, как лучше поступить.

– Все возможно, – чуть улыбнулся маркиз, – но на завтра могу только обещать выяснить, погиб ли Хилл на службе короне, а если нет, то служит ли он до сих пор в армии. Если он оставил армию, то потребуется больше времени, чтобы узнать его нынешнюю ситуацию и местонахождение.

– Я не могу жить в неведении, – возразила Каро.

– Да, – согласился маркиз.

Каро смотрела в пространство. Потребовались усилия, чтобы произнести имя.

– Грандистон. Он должен знать.

Лорд Ротгар улыбнулся. Странная это была улыбка, словно он смаковал что-то.

– Да, видимо, должен.

– Вы можете его найти?

Каро помнила, что умолчала о том, что Кристиан в гвардии. Могла ли она это сказать, не опасаясь, что лорд Ротгар заподозрит в ее истории нечто большее? По ее словам, она встретилась с Грандистоном единственный раз, в Фроггат-лейн, изображая служанку.

– Полагаю, что могу, – подтвердил маркиз, и она успокоила этим свою совесть.

– Но вы, вероятно, пробудете здесь несколько дней, Каро, – сказала Диана. – Признаюсь в своем эгоизме, я в восторге. С удовольствием покажу вам Лондон.

– Мне нужно быть осторожной, чтобы не встретить знакомых, иначе миссис Грив будет разоблачена.

– В Лондоне сейчас мало людей, – уверила ее Диана. – Только те, кто близко связан с кабинетом министров и двором. Если вы с такими знакомы…

– Только с вами, – сказала Каро.

– Тогда все будет хорошо, – заявила Диана с удивительной жизнерадостностью.

* * *


Позже, уже в постели, Диана спросила:

– Этот Грандистон, конечно, лорд Грандистон и, следовательно, Хилл?

– Крайне странно, если это окажется не так, – согласился муж, целуя ее.

– Тот самый Хилл?

– Я уверен, что его зовут Кристиан, а не Джек, он в армии и, кажется, служит в колониях.

– Но если он женился на Каро, почему он игнорировал вопрос все эти годы?

– А она почему этим не интересовалась?

– Потому что считала его мертвым.

– Возможно, он верил в то же самое. Зато я не мертвый.

– Я это чувствую, – сказала Диана. – Видишь, какой живительной оказалась поездка в Йоркшир?

– Тихо, или весь юг бросится на север. О, младенец активен.

– Я тоже. – Диана с восхищением шевельнулась. – Грандистон должен знать, что его жена жива.

– Особенно потому, что он, как предполагается, ухаживает за леди Джессинем.

– О!

– Точно, – улыбнулся он и переключил внимание на ее грудь.

Гораздо позже он сказал:

– Нельзя удержаться от мысли, что миссис Хилл была бы более подходящей женой.

– Чем я? – недоверчиво спросила Диана.

Ротгар усмехнулся:

– Ты так легко теряешь нить беседы, любовь моя. Чем леди Джессинем.

– Ну, в качестве жены лучше ее почти любая. Но леди Джессинем красива. Многие мужчины ценят это.

– Многие мужчины… – маркиз подбирал слово, – ее имеют.

– Действительно!

– Включая Иторна до недавнего времени.

– Близкий друг Грандистона, – сказала Диана, скользя рукой по любимому знакомому телу.

– Они названые братья. С десяти лет он жил с Иторном.

– Еще хуже. Ты, конечно же, выяснил все подробности об Иторне, когда Петра вышла замуж за Робина.

– Робин – кузен Иторна и третий в веселой компании гуляк, – согласился Ротгар. – Иторн, Грандистон, Хантерсдаун.

– Боже, помоги нам всем. Брак Каро стал нашим семейным делом.

– Так и было с самого начала. Потому что это тебя заботит, а любая твоя забота – моя забота.

– И любой враг. – Диана повернулась к мужу. – Если Грандистон желает Каро зла, он мой враг.

– И любой враг Грандистона – противник Иторна и Робина.

– И Петра окажется между мужем и отцом.

– Чего нельзя допустить.

– Но что мы можем сделать? – спросила Диана. – Ты не думаешь, что нужно сообщить Каро о наших подозрениях?

– Я хочу сначала выяснить правду об их отношениях.

– Их нет, кроме краткой встречи в Шеффилде.

– Возможно, и так.

– Почему ты подозреваешь иное?

– Я провел с ней больше времени, чем ты, любимая, и кое-что вызывает у меня предположения о более тесной связи. Последовательность событий, которые она изложила, не совсем убедительна.

Диана нахмурилась в темноте:

– Ты хочешь, чтобы я выведала у нее правду?

– Пока нет. У большинства людей правда просачивается наружу в обычной дневной рутине.

Все еще хмурясь, Диана кивнула.

– Если они юридически женаты, нет никакого способа освободить ее.

– Грандистон один из самых очаровательных мужчин в Лондоне.

– И слишком этим наслаждается.

– Ты имеешь что-нибудь против удовольствий? – Ротгар поцеловал ее.

Диана смаковала его поцелуй, потом отстранилась от мужа.

– Я в них умеренна.

– В самом деле?

– Завтра я должна быть в состоянии гулять, и я тревожусь за Каро. Я не уверена, что правильно утаивать от нее информацию.

– Доверяй мне, дорогая.

– Я всегда тебе доверяю, и ты это знаешь. Но Каро заслуживает счастья. Я всегда чувствовала, что она живет скованно, и теперь, больше зная о ее браке, понимаю почему. Она сильная, добрая, щедрая женщина и заслуживает совершенного мужа, а не подобного Грандистону.

– Он герой войны, красивый, умеет доставить удовольствие женщинам и вообще хороший и благородный человек.

– Но неисправимый повеса, – сказала Диана. – Что делает его соблазнительное обаяние особенно опасным. Если Каро заставят жить в браке, она влюбится в Грандистона, а он в конце концов разобьет ей сердце. Я знаю, что разобьет.

– Развод был бы лучше?

– Нет, но… Я хочу для нее счастья. Совершенного, полного счастья.

– Ты неизлечимо романтична.

– А почему нет? Ведь есть же мы.


Глава 23


Кристиан вышел из комнаты и увидел сидящего на полу Джека. Лицо мальчика сияло, он проворно поднялся.

– Я думал, что понадобится проводить тебя в столовую.

Кристиан спрятал улыбку:

– Какой ты заботливый. Спасибо.

Джек засиял еще сильнее.

– Дом огромный! – объявил Джек и с опасной скоростью припустился вниз по лестнице. Если парень руку сломает или еще что похуже, это будет плохим началом вечера. – Мы можем играть в прятки и порой целую вечность друг друга ищем! Тут есть, где спрятаться, и мы еще не все тайники разведали.

– Удача для семьи. – Кристиан был рад, что они с Джеком добрались в холл без происшествий.

– Держу пари, что Кит просто позеленел оттого, что пришлось отправиться в школу. Не знаю, почему ты не живешь здесь, Кристиан. Ты наследник.

Не успев придумать ответ, Кристиан задохнулся: братья мчались вниз по лестнице или съезжали по перилам, с акробатической ловкостью вставая внизу на ноги. Это действительно напоминало забаву. Маргарет спустилась за ними, держа за руку Бена, и нестрого выговаривала за такое поведение. Она здесь за гувернантку? Это несправедливо. Следом появились другие сестры, родители вышли из кабинета отца.

О-хо-хо. Если родители были вместе в этом святилище, значит, они обсуждали серьезные вопросы.

Родственники увлекли Кристиана в столовую ужинать. Огромная комната вместила всех, хотя изначально, конечно, не предназначалась для такого многочисленного собрания.

Отец сел в одном конце стола, мать – напротив, Бена устроили справа от нее, положив на стул обитый мягкой материей ящик. Кристиан знал свое место – по левую руку от отца. Справа от графа дети усаживались по очереди, сегодня вечером это место с гордостью и трепетом занял Лук.

Эта традиция зародилась давно, тогда, кроме Кристиана, было только пять детей и самые младшие были малышами или младенцами. Его очередь приходила часто. Когда привозили сюда Торна, то и тот иногда оказывался по правую руку от сэра Джеймса Хилла, рассказывая о своих недавних приключениях и получая мягкие советы.

Слуги разлили суп, но прежде чем все начали есть, Лук прочел молитву. Он с сознанием долга благодарил Бога за пищу и многочисленные благодеяния, за родителей и семью, а потом добавил:

– И за то, что Кристиан дома.

– Аминь, – хором отозвались все. Смешно, но Кристиан едва не прослезился.

Отец повернулся к Луку, так что Кристиан уделил внимание девятнадцатилетней Энн, оживленной, веселой и из-за этого склонной к глупостям. Выказав восторг по поводу его визита, она добавила:

– Мне так хотелось, чтобы ты привез Иторна. Он должен искать невесту.

– Должен? Почему? – едва не вытаращился Кристиан.

– Для продолжения рода, дуралей, – закатила глаза Энн.

– А если герцогский род Иторнов заглохнет, мир рухнет?

– Да! – объявила Энн и обратилась к сидящим за столом: – Иторн должен жениться и завести наследника, правда?

Мальчишки озадаченно хлопали глазами, но женщины согласно закивали.

– Конечно, ему нужна жена, – сказала мать, – но не приставай к Кристиану, дорогая. Я уверена, он вскоре привезет сюда Иторна. Он, должно быть, несчастен, живя один.

Подали большой пирог с крольчатиной. Это напомнило Кристиану другую трапезу, клыкастых кроликов и гессенскую кошку.

В конце концов отец переключил внимание на Кристиана:

– Ну, мой мальчик, как жизнь?

Кристиан едва не выложил всю историю, но вовремя сдержался. Семейный ужин не место для великих откровений.

– По крайней мере нескучная.

– Спокойствие и безмятежность обычно считаются благословенными.

– Но не в армии и при дворе.

– Двор? Сейчас там скучно. Когда я был молод, двор был полон жизни.

Об этой стороне жизни отца Кристиан никогда не думал.

– В самом деле?

Отцу пришлось рассказать несколько историй, намекавших на его удивительно бурную карьеру в юности, когда королем был Георг II, а двор был почти таким же, как во времена Реставрации. Яркая картина несколько тревожила, особенно когда мать хихикала, словно вспоминая бурные приключения, но за рассказами обед прошел более гладко, чем предполагал Кристиан.

В конце мать выпроводила всех, оставив Кристиана наедине с отцом.

– Бренди? – спросил отец, задержавшись у столика с графином.

– Да, спасибо.

Налив стакан, отец вручил его Кристиану и уселся в кресло у камина. Кристиан чувствовал, что поза нашкодившего ребенка больше соответствует ситуации, но сел в другое кресло и отхлебнул бренди. Как всегда, напиток превосходный. Его родители не были расточительны, но умели наслаждаться малым.

– Ну, Кристиан, – сказал отец, – ты навещаешь нас так редко, что, должно быть, приехал с какой-нибудь целью.

Это уязвило Кристиана, он замялся, а отец с полной надежды улыбкой продолжил:

– Миссис Джессинем?

– Нет, – ответил Кристиан. Какой-то болезненный порыв заставил его добавить: – Доркас Фроггат.

Отец уставился на него:

– Доркас Фроггат? Сын мой, что ты наделал?

– Ничего. По крайней мере в последнее время. Черт… – За прошедшее десятилетие он ни разу не был так косноязычен.

– Значит, девять месяцев назад? – Серьезное выражение отца было хорошо знакомо по детским проделкам.

– Нет. – Кристиан взял себя в руки. – Отец, я должен рассказать историю с начала до конца, но началась она давным-давно. Десять лет назад, если быть точным.

– В тот год, когда ты отбыл за границу?

– Как ты помнишь это среди множества других деталей?

– Я могу иногда перепутать имена детей, Кристиан, но никогда не забываю важное. Мы каждый вечер за тебя молились.

А он даже не думал о доме.

– Я не тот наследник, которого ты заслуживаешь.

– Ерунда. Мы с матерью знаем, что ты всегда поступаешь правильно.

– Но я редко здесь появляюсь.

– Поскольку я намерен жить долго, смешно тебе это делать, я порицаю праздность. А теперь расскажи о Доркас Фроггат.

Кристиан кратко резюмировал:

– По-видимому, она моя жена. Уже десять лет.

Повисла тишина. Отец отпил глоток бренди.

– И ты нам слова не сказал. Мой мальчик, это глубоко ранит твою мать.

Черт возьми, Кристиан покраснел от стыда.

– Я знаю. Я… я не думал, что это реально. Позволь рассказать, как это случилось. – Он отчаянно погрузился в историю.

Отец покачал головой, но скорее от изумления.

– Очень странная история. Говоришь, твоя жена, возможно, хорошо воспитана и даже из хорошей семьи?

– Да, но я надеюсь расторгнуть брак. Думаю, она хочет этого не меньше, чем я.

– Как ты можешь знать, если не говорил с ней? Она могла действительно отправиться в Лондон. К тому же у тебя есть качества, привлекающие женщин.

– Титул, – поморщился Кристиан.

– Не только, – сухо сказал отец. – Или ты хочешь убедить меня, что соблюдал целибат, пока не стал виконтом?

Смешно смущаться, но Кристиан сконфузился. У него был соблазн ответить циничным замечанием, что за деньги любой мужчина может заполучить женщину. Но перед его мысленным взором возникла комната в Донкастере, и это смутило его еще больше. Там ни титул, ни деньги не играли роли. Только объединившая их страсть.

– Возможно, твоя жена богата, – сказал отец. – Сирота и единственный ребенок? Производство клинков, говоришь?

Кристиан с облегчением ухватился за эту тему.

– Да, там должны быть деньги, но я подписал документ, который дает ей полный контроль над ее собственностью, – признался Кристиан.

– Молодец.

Кристиан, должно быть, не смог скрыть удивления, поскольку отец сказал:

– Несмотря на проблемы, которые вызывает твой благородный поступок, я рад, что ты не смог закрыть глаза на злодейство и не желал извлечь из этого выгоду.

– Спасибо. Но мне надо было суметь избежать брака.

– Ты был очень молод. Не намного старше, чем Кит сейчас, а он из добрых намерений и энтузиазма бросается во всякое неправое дело. Я уверен, он поступил бы точно так же.

– Но он быстро признается в своих безрассудствах.

– Да, действительно, – сказал отец. – Он целиком наш ребенок.

Это замечание глубоко задело Кристиана, но он скрыл это. Отец не хотел его обидеть, утверждение было верно.

Но отец, конечно, заметил.

– Я не это имел в виду, Кристиан. – Он вздохнул. – Это была огромная возможность, я даже не знал, как Бога благодарить за такую щедрость. К тому же молодой Иторн был один на свете. Ты, вероятно, в то время не понимал, сколько раз мы с матерью это обсуждали, но решили, что Иторну нужен друг с веселым сердцем, но с принципами и моралью.

– Принципы и мораль? – эхом отозвался Кристиан, вспоминая свои детские выходки.

Отец махнул рукой:

– Я имею в виду заботу о других. Правила и грехи? Они для мелких умов.

– Как ты высиживаешь еженедельные проповеди? – удивился Кристиан.

– С терпением, мой мальчик, и твердой рукой с нетерпимыми священниками.

Кристиан громко рассмеялся, и глаза отца блеснули.

– Мы с матерью согласились отпустить тебя к Иторну не только потому, что тебе там будет хорошо, но и потому, что ты можешь сделать там добро, – посерьезнев, сказал отец. – Мы оказались правы, но дорого заплатили за это. Мы всегда молились, чтобы ты не страдал от разлуки с семьей.

В словах отца был скрытый вопрос.

– Не думаю, чтобы я страдал. – Помолчав, он добавил: – Но иногда чувствую, что следовало бы.

– Ну-ну, довольно! Мы хотим тебе счастья. Это молитва всех родителей. Теперь у тебя есть небольшая проблема, и мы должны с ней разобраться. Жаль, что ты не сообщил нам сразу, я уверен, что это можно было решить.

– Я сожалею о леди Джессинем, отец.

– В самом деле?

Проклятие.

– Нет.

Отец удивил его, кивнув:

– До меня дошли кое-какие истории. Я, возможно, действовал импульсивно, решив, что она подходящая жена для тебя, но вижу, красавице не терпится выйти замуж за титул, так она склонна к щедрости.

На это нечего сказать.

Отец отхлебнул забытый бренди.

– Тогда все к лучшему. Ты должен найти свою жену и привести ее в лоно новой семьи.

У Кристиана знакомо застучало в голове. Доркас может не захотеть этого.

– Единственный ребенок, рано осиротевшая, оставшаяся на попечении неприятной тетушки. Она будет рада дружеским объятиям большой и счастливой семьи. – Отец поднялся. – К которой нам пора вернуться. Твоей матери я сообщу новости позже, а остальным скажу завтра.

Кристиан вышел из комнаты, испытывая желание крепко напиться.

Большая и счастливая семья собралась в гостиной. Несмотря на прекрасные картины и золоченый потолок, комната выглядела такой же переполненной и беспорядочной, как гораздо меньшая в Рейзби-Мэноре. Одному Богу известно, что делали бы родители, если бы приехали гости.

Маргарет играла на клавесине, Элизабет и Энн танцевали с Мэттом и Марком. Какими суровыми мерами удалось этого добиться?

Вбежавшие Лук и Джек умоляли Кристиана поиграть с ними в бирюльки. Он пошел – и едва не свалился, споткнувшись. Глянув вниз, он увидел хохочущего Бена, вцепившегося в его ногу. Вспомнив игру, Кристиан покачивал ногой, за которую ухватился смеющийся малыш.

Сев за маленький стол, он усадил Бена на колени, поймав себя на мысли, что в общем-то воспринимает все это спокойно, но не мог себе представить, как отнесется к этому незнакомка, воспитанная внушающей страх Абигейл Фроггат.

Когда подошла его очередь, он попытался извлечь из груды бирюльку из слоновой кости, не задев другие, но большие руки мешали. Победил Джек. Музыка смолкла, примчавшиеся Марк и Мэтт пытались согнать со стульев младших братьев.

Слово Кристиана положило конец боевым действиям – эх, если бы его подчиненных было так легко утихомирить, – и братья принялись выбирать другую игру. Мальчики с энтузиазмом рассказали ему, как придумали использовать узор турецкого ковра в игре в шарики. Граф Ройланд был судьей, а графиня участвовала в игре. Встав на колени, она мастерским щелчком пальца посылала стеклянные шарики в победный сектор.

Как всегда, мальчиков постепенно отправляли спать. Первым удалился Бен, потом горничные пришли за Луком и Джеком. Поцеловав родителей, мальчики ушли, но не раньше, чем Кристиан пообещал, что будет здесь завтра утром. Полчаса спустя за Марком и Мэттом явился немолодой мужчина, их личный слуга. Братья поцеловали мать и поклонились отцу, который положил каждому руку на голову, словно благословляя.

Кристиан помнил этот переход. Это происходило в одиннадцатый день рождения и воспринималось как посвящение в мужчины.

Родители захотели поиграть в вист. Две дочери составляли им копанию, но Маргарет вернулась к музыкальному инструменту, а Элизабет настояла, чтобы Кристиан занял ее место за карточным столом. Она хотела набросать его портрет. Он подчинился, зная, что она не любитель игры, в отличие от азартной Энн. Поскольку его родители были превосходными игроками, Кристиан и Энн быстро потерпели сокрушительное поражение, но настроение было замечательное.

Когда часы пробили десять, все отправились в спальни. Элизабет подошла показать Кристиану картину. Он был к этому готов и любезно отозвался о мужчине с незнакомыми чертами лица. Элизабет прелестно изображала цветы и деревья, но человеческие фигуры ей не давались.

Кристиан поднялся в свою комнату эмоционально опустошенный, но улыбающийся, хотя ему предстоял разговор с матерью. Выпив немного бренди, он ждал.

Войдя, мать крепко обняла его:

– Глупый мальчишка! Слова не сказать о таком событии! Ты, должно быть, волновался.

– Не слишком, – признался он.

Покачав головой, она рассмеялась:

– Конечно. Полагаю, что ты был слишком рад играть в войну.

– Это не игра, мама.

Она посерьезнела:

– Нет. Прости мне мое легкомыслие. Но ты не можешь отрицать, что был в восторге от боевых действий? Такое у меня сложилось впечатление, когда ты приезжал в увольнение. Мало того что ты горел желанием вернуться в полк, так вы с Торном и Хантерсдауном занялись каперством.

Кристиан засмеялся:

– Ты, как всегда, права, мама. Жалею, что так долго хранил в секрете свою женитьбу, но сначала я стыдился, что попался в ловушку, а потом почти забыл об этом. Вроде бы моя невеста умерла, и на этом все кончилось.

Кивнув, она села у камина.

– Избирательная память – ключ к счастью.

Кристиан с изумлением уставился на нее.

– Подумай, дорогой, разве мы не забываем плохое: выдернутый зуб или сломанную руку? Господь позаботился о том, чтобы облегчить наш ум. Почему бы нам не поступать так же с другими неприятностями? Нет ничего хорошего в том, чтобы задерживаться на печальных моментах нашей жизни. И я так рада, что ничего не вышло у этой Джессинем.

– Да?

– Я Бога молила, чтобы ты от нее отказался, и пыталась придумать, как тебе об этом намекнуть. Меня заставило понервничать то, что ты можешь ввязаться в это без предупреждения. Хотя эта женщина казалась сердечной, она избегала детей, особенно Бена.

– Когда это было? – спросил Кристиан.

– Она приезжала сюда. Заехала по пути, как она сказала, но это было смотринами с обеих сторон. У нее много достоинств, но у меня появились опасения.

Он улыбнулся:

– Ты очень мудрая, мама. С нетерпением жду твоих впечатлений о Доркас, если я ее когда-нибудь достану.

– Я и слышать не хочу о силе! – строго сказала мать.

– Конечно, мама. Но отец хочет, чтобы я привез ее сюда. Я не могу обещать, что она приедет, но поскольку мы женаты, можно попытаться что-то сделать.

– Думай, дорогой, – сказала она, снова сбив его с толку. – Используй свою хитрость, возможно, в постели, поскольку вы женаты.

Мать поднялась, снова обняла и поцеловала его и вышла, оставив его с обычным чувством – будто его крутили на веревке и пару раз стукнули о стену.

Уговорить Доркас Фроггат на брачное ложе? Когда-то он в ответ на это предложение только пожал бы плечами, но сейчас его мысли все время возвращаются к проклятой, сводящей с ума Кэт. Какой союз возможен для женщины, с которой бессердечно обошелся мужчина?

Но нечего об этом думать. Сначала надо найти свою жену, поговорить с ней и узнать ее пожелания. Кристиан решил, что, несмотря на свою смехотворную власть мужа, он не сделает ничего, что ухудшило бы жизнь бедной Доркас.

Он улегся со спокойной душой. И услышал ритмичный скрип кровати.

Что это?

Его комната рядом со спальней родителей…

О черт. Сунув голову под подушку, он старался не думать о том, что происходит за стеной.


Глава 24


На третий день жизни Каро в Лондоне прибыл дорожный сундук с ее вещами, отправленный самой быстрой каретой и за значительную плату. Каро была рада получить собственную одежду и против затрат не возражала, но сопроводительное письмо ее встревожило.

Эллен следовала в Лондон в компании Эйама.

По кратком размышлении Каро решила, что нет никакой возможности остановить их. Придется встретиться с Эйамом и сказать ему, что она не может выйти за него. Где-то в глубине души Каро надеялась, что Джек Хилл жив и спасет ее, но это означало прыгнуть из огня да в полымя.

Что касается Эллен, Каро сообразила, что не хочет присутствия компаньонки. Она тут все не одобрит и, вероятно, без конца будет цитировать леди Фаулер. Эллен написала, что надеется встретиться с этой леди и посетить ее «достойные собрания».

Отыскав Диану, Каро объяснила ситуацию.

– Конечно, ваша подруга должна остаться здесь, – сказала Диана.

– Она не совсем подруга. Она была моей гувернанткой, а теперь моя компаньонка.

– Возможно, пора уволить ее, назначив щедрую пенсию, если считаете нужным. – Склонив голову набок, Диана посмотрела на Каро.

– Да, конечно, но даже щедрая пенсия не позволит ей жить так, как в Латтрел-Хаусе.

– А что вы планировали на случай брака? Нужно было об этом подумать.

– Считалось, что Эллен переедет со мной в… – В Коулн-Холл, добавила про себя Каро. Диана ничего об этом не знала. – Я до недавнего времени просто плыла по течению. Не сказать, что это неприятно, но…

– Но? – Диана, казалось, внимательно наблюдала за Каро.

– Но теперь я ударилась о скалу. Что бы я ни сделала, прежнего уже не вернуть. Я была счастлива, – горячо сказала она, – пока это не случилось.

– Счастлива?

Каро поймала себя на том, что не может ответить утвердительно.

– По крайней мере довольна.

– Этого мало. Вы должны быть храброй, Каро.

– Храброй? Что вы хотите сказать?

– Иногда для того, чтобы принять правду, нужны серьезные проблемы.

– Какую правду?

– Вам лучше знать, – сказала Диана, – но… неужели нет мужчины, к которому бы вас влекло? Я думала, что сэр Эйам Коулн может порадовать вас.

Каро понимала, что информацию не утаишь.

– Он жених, – призналась она. – Я даже поощряла его, но теперь понимаю, что этому не бывать.

– Почему?

– Я не люблю его. Глупо, я знаю. Любовь не обязательна. Она, наверное, иллюзия…

– Вы не настолько глупы, чтобы так думать.

– Да, но, возможно, любовь не для каждого. Или может привести к катастрофе.

Диана удивила ее, кивнув:

– Иногда так бывает, но если любовь основана на доверии и честности, она никогда не приведет к беде.

– Доверие и честность, – повторила Каро. Она приняла решение. – В таком случае с миссис Грив покончено, я снова стану миссис Хилл.

– Вы уверены?

– Да. Я должна быть собой. Сундук прибыл на имя миссис Хилл, и я не желаю объяснять Эллен и сэру Эйаму, почему я скрывалась под чужим именем. Есть ли новости о Хилле? Лорд Ротгар говорил, что если Хилл, живой или мертвый, в армии, все легко выяснится. Он узнал что-нибудь?

– Дело оказалось несколько труднее, чем мы думали, – ответила Диана. – Хилл – очень распространенное имя, а некоторые рапорты из колоний уничтожены в кораблекрушениях. Как вы думаете, миссис Спенсер понравится спальня рядом с вашей?

Каро подхватила новую тему, но у нее осталось впечатление, что Диана не до конца откровенна с ней. Диана и лорд Ротгар надеются представить ее и ее деньги одному из своих друзей, если она свободна? Каро уже начала понимать, как сильно жизнь в Лондоне зависит от торговли влиянием и покровительством.

Если ей вскоре представят герцога Бриджуотера, она не удивится, но может произойти убийство.

Эллен прибыла на следующий день, взволнованная и недовольная. Такая превосходная карета! Такая скверная погода! Такой большой город! Такой грязный воздух! Такие здания! Купол собора Святого Павла! Как добр был сэр Эйам! Как скандально была одета одна женщина на улице! Эйам проводил ее сюда и ждет, он просто воплощенное ожидание. Каро заметила, что Эйам горд тем, что оказался в Маллорен-Хаусе. Леди Аррадейл тепло приветствовала его. Диана отправила Эллен в отведенную ей комнату, оставив Каро наедине с поклонником. Он взял бы ее за руку, но Кара указала ему на кресло и уселась в другое. Она чувствовала, что нужно вести себя подобно виноватому ребенку, но не стала этого делать. Она будет исполнена достоинства и твердости.

– Мне нужно кое-что сказать вам, Эйам.

– Если это касается вашего брака, Каро, Эллен рассказала мне правду.

Каро хотелось свернуть шею компаньонке.

– Она сказала вам, что мой муж, возможно, жив?

Эйам чуть откинулся назад.

– Нет. Как это может быть?

– Полагаю, моя тетушка сфабриковала известие о его смерти. Лорд Ротгар пытается установить истину.

Эйам поднялся и зашагал по комнате, умышленно держась подальше от Каро.

– Как давно вы знаете это, Каро?

– Знаю? Я до сих пор ничего не знаю.

– Что, есть сомнения.

Каро ясно видела, что от нее ждут раскаяния. Она вызывающе посмотрела на Эйама:

– Как только я всерьез задумалась о новом браке, у меня появилось маленькое сомнение. Оно росло.

– И вы мне ничего не сказали.

– Я надеялась, что это неправда. – И тут же поняла свою ошибку. – Эйам…

Но он ринулся к ней и упал на одно колено.

– Так вы действительно любите меня, Каро.

О Господи!

– Нет, Эйам. Я должна сказать вам, что не люблю вас.

Он с недоумением посмотрел на нее:

– Не любите?

– Нет. Мне очень жаль…

Он поднялся куда более неловко, чем упал на колено.

– Вы когда-нибудь любили меня?

Как это болезненно.

– Думаю, да.

– Вы влюбились в другого, – сказал он.

Каро ненавидела ложь, но, щадя его гордость, сказала:

– В настоящее время никакого другого нет, Эйам, и, возможно, никогда не будет, если Джек Хилл жив.

– Вы фактически станете его женой?

– Нет, я добьюсь раздельного проживания. У нас нет ничего общего, кроме того получаса десять лет назад.

Он отвернулся, а потом снова посмотрел на нее:

– А как насчет этого Грандистона, который был так неприятен?

– Грандистон? – От произнесенного вслух имени Каро охватила дрожь. – Эллен вам и об этом инциденте рассказала?

– Она хотела объяснить необходимость вашего отъезда. Вам грозит опасность?

Он все еще хотел защитить ее, и это ее тронуло. Каро поднялась и подошла к нему:

– Я здесь в безопасности, Эйам, и под покровительством лорда Ротгара, но очень любезно с вашей стороны, что вы беспокоитесь.

– Конечно, беспокоюсь. Я останусь в Лондоне на несколько дней. У меня тут кое-какие дела, но я в вашем распоряжении, если понадоблюсь. Я остановился у Генри Флиса на Брук-стрит.

– Спасибо. Сожалею, что причинила вам боль, но думаю, что мы оба заслуживаем настоящей любви.

Он кивнул и вышел, лишь поклонившись.

Собравшись с силами, Каро отправилась на поиски Эллен.

– Вы отказали сэру Эйаму? – воскликнула Эллен. – После того как он приехал сюда, чтобы быть рядом с вами?

– Это недостаточная причина для брака, – ответила Каро.

– Да вы с ума сошли, Каро. Вы не можете отрицать, что до того, как мы в тот день отправились в Фроггат-лейн, планировали свадьбу.

– Я поняла, что ее не будет.

– Но почему?! – требовательно спросила Эллен.

– Я не люблю его.

– Ну и ну! И когда вы это решили?

Эллен говорит вполне разумно. Поменяйся они местами, Каро сама задавала бы подобные вопросы. Хвала небу, что Эллен ничего не знает о ее приключениях.

– Все пошло вверх дном, потом поездка сюда, и я начала смотреть на все по-другому.

– Другими словами, вы развращены злом Лондона.

– К настоящему времени я посетила Вестминстерское аббатство, посмотрела выставку пасторальных рисунков и дважды гуляла по парку. Вчера мы ходили на воскресную службу и на собрание, касающееся благотворительной больницы. Мои впечатления от Лондона не совпадают с рассказами леди Фаулер.

– Леди Ротгар, должно быть, из-за беременности изменила свое поведение. Что касается лорда, то я и говорить ничего не стану.

– Эллен, я не потерплю нелюбезного отношения к нашим хозяевам.

– Долг каждого христианина осудить его грех, он прижил ребенка вне брака.

Каро вздохнула:

– По дороге сюда я встречалась с леди Хантерсдаун. Она восхитительная женщина, они с мужем так любят друг друга.

– Она католичка!

– Эллен! – выпрямилась Каро. – Если вы не желаете оставаться под крышей этого дома, я найду вам комнату в респектабельной гостинице…

– Вы отправите меня одну?

– Тогда… ладно, это не имеет значения. Но не оскорбляйте лорда Ротгара или леди Аррадейл, или я лично посажу вас в карету до Шеффилда!


Глава 25


Вернувшись в Лондон, Кристиан сразу отправился в дом Торна и застал там страшный хаос.

Рабочие устанавливали панели из искусственного мрамора и драпировали потолок темной тканью. Кристиан с трудом пробрался в кабинет Торна.

– Что это за преисподняя?

– Не преисподняя, а Олимп, – ответил Торн и, проинструктировав двух рабочих, отпустил их. – В этом году «Пир олимпийцев» устраиваю я, так что все должно соответствовать классике.

Кристиан сел.

– Этот пир на самом деле столь многообещающий, как звучит?

– Нет. – Налив бренди, Торн передал ему стакан.

– Не чай? – удивился Кристиан, отпив желанный глоток. – Ты, должно быть, болен.

– Тренируюсь. – Торн сел. – «Пир олимпийцев» – это ежегодный осенний маскарад для избранных. Все в римских или греческих костюмах, и никаких разоблачений.

– Весьма заманчиво.

– Если не считать того, что в таком узком кругу все друг друга знают и маскировка напрасна. Так что это просто развлечение для тех, от кого долг требует остаться в Лондоне, и возможность пообщаться тем, кто в обычной жизни не разговаривает друг с другом. Условие гласит, что разногласия и враждебность должны быть на время забыты.

– Политика, – поморщился Кристиан. – И никаких весталок и нимф?

– Сколько угодно, но было бы неблагоразумно воспользоваться этим. Особенно когда в твоей жизни женщин предостаточно.

Застонав, Кристиан отхлебнул бренди.

– Какие новости?

– Во-первых, я не нашел леди Грандистон. Если она в Лондоне, то хорошо прячется.

– Никогда не думал, что это возможно. Что с Силкоками?

– Их я обнаружил. Они остановились в Сити у некоего мистера Маттина. Он американский торговец.

– И что ты сделал?

– Установил за ними наблюдение. А чего ты ждал? Что я швырну их в темницу?

– Нет, но… Хорошо, что они под присмотром. Спасибо. Они ничего не делают?

– Я бы так не сказал. Он, очевидно, занимается коммерцией. Они вместе ездили к врачу, доктору Гленмору, и миссис Силкок возвращалась туда, так что, возможно, ты прав, она нездорова.

– Он специалист по душевным болезням?

– Нет. По синдрому атрофии.

Кристиан с досадой пожал плечами.

– У леди есть еще интерес, – сказал Торн. – Она часто посещает собрания леди Фаулер.

– Черт! Это все объясняет.

Губы Торна задергались.

– Хотел бы я свалить все твои проблемы на эту Фаулер, но сомневаюсь, что это разумно. Я там тоже кое-что разведал. Оказывается, миссис Силкок много лет переписывалась с леди Фаулер, и она щедрая благодетельница фонда.

– Одного поля ягоды… Какие новости с севера?

Постучав, вошел слуга и с поклоном спросил разрешения снять портреты предыдущих герцогов в верхнем холле. Торн быстро согласился и отпустил его.

– Даже можете их потерять! – бросил он вслед. Когда дверь закрылась, он сказал:

– Никаких признаков твоей жены в Латтрел-Хаусе, но компаньонка, миссис Спенсер, уехала. Болван, которого поставили присматривать за этим домом, не последовал за ней, но доложил, что она уехала с джентльменом в дорожной карете. Джентльменом был сэр Эйам Коулн, местный баронет.

– Тайное бегство? Вот уж не подумал бы такого об этой серой мышке, но дай ей Бог удачи.

– Скорее вполне благопристойная поездка к родственникам, пока твоя жена отсутствует. Да, кстати, миссис Хилл там известна.

– Что?

– Никаких признаков, что она недоумок. Она не управляет «Фроггат и Скеллоу», но регулярно там бывает, просматривает бухгалтерские книги и тому подобное. У меня есть ее описание: среднего роста и комплекции, светлые волосы, не красавица, но и не чудовище.

– Другими словами, ею может оказаться любая.

– Со временем я узнаю больше. Я начал задумываться, не сбежала ли она.

– Почему?

– Много странностей. Она уехала из Латтрел-Хауса в Шеффилд, потом отправилась навестить подругу, а миссис Спенсер вернулась одна, но послала одежду в Донкастер.

– Снова Донкастер! Я с ума сойду. Донкастер на северной дороге, так что, возможно, она действительно сбежала. В конце концов, она сделала это однажды. Пару дней спустя компаньонка присоединилась к ней?

Торн пожал плечами:

– Трудно судить на таком расстоянии.

– Поэтому я и отправился на север.

– И потерял след.

Внезапно появившаяся Табби посмотрела на Торна:

– Мяяяяяааааууу.

– Совершенно верно. Кстати, ты не хочешь забрать Табиту?

– Почему Табита?

– Почтенную мать следует именовать с достоинством, мы с ней ведем интересные беседы.

– А меня она не удостаивает такой чести. В общем, не стану разлучать две души, слившиеся в гармонии.

– Да, в «Черном лебеде» не получали никаких сообщений.

– Я их не ждал, – холодно сказал Кристиан, но это задело его. Только бы знать, что с Кэт все в порядке.

– Тебе нужно поднять настроение. Приходи на «Пир олимпийцев».

– Почему бы и нет? Всегда забавно наблюдать за играми богов.


К облегчению Каро, Эллен вечером осталась в своей комнате. Когда компаньонка наутро сказала, что хочет посетить леди Фаулер, Каро была этому рада. Она устала от баталий.

Пришло письмо от Хамблдона. Он начал с отчета о странной посетительнице, выдавшей себя за миссис Хилл, и Каро сообразила, что не сообщила ему об этом эпизоде. Оно и к лучшему. Пусть это останется тайной.

Он прислал копию документа, подписанного Хиллом. Прочитав бумагу, Каро отнесла ее мистеру Каррадерзу, но была уверена, что предположение секретаря Ротгара верно: никакой защиты для состояния, накопленного после брачной церемонии.

Диана посочувствовала, но сказала:

– Ничего не поделаешь, и Ротгара нет, чтобы сотворить чудо. Пойдемте со мной, развеемся в лавке с тканями, в некоторых комнатах нужно поменять шторы.

Вернувшись домой через несколько часов, они узнали, что Эллен уехала, забрав багаж. Каро, не веря своим глазам, читала оставленное письмо.

– Она переехала к леди Фаулер, – сказала она, умалчивая о причине. – Извините, Диана.

– Не обращайте внимания. – Диана повела Каро к себе в будуар и там сказала: – Так лучше для всех, и мне легче будет осуществить кое-какие планы.

Каро села, испытывая облечение и благодарность.

– Какие планы?

– Уверена, леди Фаулер особенно враждебно настроена к маскарадам, и, полагаю, ее последовательницы тоже.

– О да.

– Но надеюсь, вы со мной поедете.

– Да, конечно. Я их люблю.

– Так же, как и я, и там будет легко скрыть вашу личность. Этот маскарад особенный. Маскарад называется «Пир олимпийцев», все должны быть в античных костюмах. Никаких домино и тому подобного. Джентльмены выбирают костюмы согласно своим занятиям, так что политики в тогах, а военные в древних доспехах. Остальные наряжаются второстепенными богами.

– А священники? – развеселилась Каро.

– В неопределенных одеждах, но я видела парочку друидов, размахивающих ветками омелы.

– А что надевают дамы?

– Наряды гречанок и римлянок или костюмы богинь и весталок.

– Восхитительно. Когда маскарад?

– Завтра.

Каро заморгала:

– У меня совсем нет времени подготовить костюм.

– Если вы будете богиней, у меня он есть.

– Разве вы не хотите его надеть?

– В этих драпировках я буду похожа на надутый ветром парус, – рассмеялась Диана. – Найду какой-нибудь наряд почтенной матроны. Соглашайтесь.

– Да, спасибо.

– Отлично. Я пошлю за костюмом. А вы идите в мою гардеробную и раздевайтесь.

Выяснилось, что это надо понимать буквально.

– Раздевайтесь донага, мэм, – сказала горничная Дианы. – Во всяком случае, ее светлость носит костюм так.

– Никакой сорочки и корсета? – Каро мыслями вернулась в водоворот приключений в Донкастере.

– Тогда оставьте их, мэм. Я бы так и сделала.

Облачившись в обманчиво простой костюм, Каро увидела, что придется снять лишнее. Белое льняное платье не такое легкое, как казалось, но одно плечо открыто, корсет и сорочка видны. Жесткие прокладки тоже проступали сквозь ткань, уродуя платье.

– Что ж, прочь лишнее.

Когда она надела костюм снова, он выглядел совершенным и был почти столь же приличен, как жакет, в котором она приехала в Донкастер. И все равно ей казалось, что на ней легкая кисея, а правое плечо выставлено всем напоказ.

– Я не уверена…

– На вас костюм прекрасно смотрится, – сказала Диана. – Я изображала в нем Диану Охотницу, но Ротгар предложил Персефону. Не знаю почему, хотя я предполагаю, из-за того, что вы наполовину замужем.

– Нет, – ответила Каро, – я или замужем, или свободна. Новостей все еще нет?

– Не сейчас, – оглянулась на слуг Диана.

Каро пришлось оставить вопросы на потом.

– Лорд Ротгар, похоже, думает, что Плутон заманит меня в ловушку лондонского мира.

– Иногда он бывает эксцентричен, – сказала Диана, поворачивая Каро. – Хотя Персефона прекрасно подойдет. Что нам нужно? Цветы, – приказала она одной служанке и повернулась к другой: – Гранат, настоящий или фальшивый.

Она расправила складку на платье.

– Цветы можно нашить на платье и надеть на голову венок. Мистер Баррили уложит ваши волосы в греческую прическу. И никаких драгоценностей, я думаю. Простота. Да, это произведет впечатление.

– А маска? – спросила Каро с таким чувством, будто над ней грохочут волны.

– Ах да. Нужно что-то простое. Многие там узнают друг друга, а вы будете настоящей загадкой, центром внимания.

– Не уверена, что я этого хочу, Диана.

– Не глупите. Это будет восхитительно. Уникальность «Пира олимпийцев» заключается в том, что там нет никаких разоблачений. Если вас не узнают, то вы так и уедете таинственной незнакомкой.

– Как странно.

– Как восхитительно! А вот и маска.

Служанка принесла простую белую маску, и Каро надела ее. Повернувшись к зеркалу, она увидела действительно таинственное существо. Белое платье свободно ниспадало, опоясанное на бедрах, неровный подол чуть открывал щиколотки. Плечо открыто, гладкая бледная маска придает сверхъестественный вид.

– Помаду, – приказала Диана. – Чтобы скрасить бледность.

Появившаяся с баночкой горничная наложила на губы Каро глубокий розовый тон.

– Потрясающе. – Каро понравилось быть дерзкой незнакомкой.


Глава 26


Закутанные в накидки Каро и Диана уселись в карету. На Диане был костюм богатой римской матроны. Ее завитые каштановые волосы были уложены в прическу и украшены диадемой с рубинами. Маска прикрывала только глаза. Диана не делала никаких попыток остаться неузнанной.

Маркиз – наоборот. Его маска была снабжена крупным носом и кустистыми бровями. Длинные волосы распущены по плечам и сильно припудрены, изображая седину. Простая белая одежда подпоясана, за пояс засунут рулон бумаги. Казалось, на ней изображен чертеж.

– Признаюсь, милорд, даже не могу предположить, кто вы, – сказала Каро, когда они отъехали.

– Я Дедал, инженер и строитель лабиринтов.

Выбор маркиза показался Каро странным.

– Ротгар увлекается всякими техническими вопросами, – пояснила Диана, – в особенности часовыми механизмами.

– О, – вспомнила Каро. – Пружины.

Маркиз улыбнулся.

– А ваш персонаж сразу понятен, – продолжил Ротгар. – Гранат дает прямую подсказку. Он настоящий?

– Нет, он глиняный и весьма тяжелый.

– Но ловко раскрашен, – сказала Диана. – Думаю, его принесли с кухни, хотя понятия не имею, почему он там оказался.

– Чтобы развлечь повара, – предположил маркиз.

Карета замедлила ход, поскольку они подъехали к дому герцога Иторна.

– Тут все прекрасно организовано, Каро, – сказала Диана, – гости избранные, и вам нет необходимости все время держаться рядом с нами. Не глупите, пококетничайте с каким-нибудь джентльменом. Если хотите, конечно, – добавила она с улыбкой.

– Я никогда этого не сделаю.

– Никогда? – Диана произнесла это таким тоном, как будто Каро сказала, что она никогда не ест хлеб.

– Никогда, – повторила Каро.

– Как хотите, – подняла брови Диана. – Надеюсь, вы не станете возражать против легкого флирта.

Каро почувствовала себя неловко.

– Конечно, нет.

– Увы, – посетовала Диана, – никто не будет флиртовать со мной в моем положении.

– Кроме меня, – сказал лорд Ротгар.

– Да. – Диана лукаво улыбнулась мужу, и Каро обдало жаром.

Она быстро отвернулась к окну, жалея, что она не в Йоркшире.

Особняк герцога Иторна соперничал с Маллорен-Хаусом, все окна были освещены. Карета остановилась. Улица была забита зеваками, собравшимися поглазеть на прибывавших гостей, их сдерживала шеренга мужчин в костюмах римских солдат с копьями.

Копья выглядели настоящими.

Такая толпа может быть опасной? Лондонская толпа славилась своим изменчивым настроением. Потом Каро увидела женщин с транспарантом, на котором было написано что-то о Содоме и Гоморре. Черт! Леди Фаулер!

Она с радостью вошла в дом, но занервничала, сняв накидку. И тут же увидела, что на большинстве женщин похожие костюмы. Только дамы постарше выбрали более закрытые наряды. Кстати, здесь тепло, заметила Каро, иначе некоторые нимфы и богини могли легко простудиться.

Многие мужчины тоже легко одеты, некоторые в тогах, открывающих руку и плечо. Тоги в основном с золотой и пурпурной каймой, что указывает на высокий ранг их обладателей. На многих позолоченные лавровые венки. Это герцоги, маркизы и графы? Она поняла иронию маркиза Ротгара, одевшегося античным инженером, и пожалела, что не нарядилась служанкой.

Это заставило ее вспомнить о Карри и рассерженном Кристиане в Фроггат-лейн. Как он мог иметь столько обличий? И почему не все из них скверные, тогда легче было бы его возненавидеть.

На многих мужчинах были древние доспехи, алые плащи, шлемы. Скорее всего это офицеры, подумала она. Простых солдат сюда никто не пустит.

Продвигаясь дальше в холл, Каро задавалась вопросом, как этот дом выглядит в обычные дни. Для маскарада античность умело воссоздана: панели и колонны раскрашены под мрамор, темные драпировки скрывают потолок, изображая ночное небо.

Каро сообразила, что топчется рядом с лордом Ротгаром и Дианой. Так не годится. Отойдя в сторону, она слилась с толпой, которая повлекла ее через череду комнат.

Некоторые гости переусердствовали, подражая античному стилю. На одной полногрудой молодой леди открытый наряд длиной до колена, на лице полумаска и смелая улыбка. Она действительно из приличной семьи?

Один римский сенатор в тоге надел напудренный парик, а воин к кожаным доспехам добавил бриджи и сапоги для верховой езды. Некоторые слишком вжились в образ своего персонажа. Каро миновала группу мужчин, говорящих, вероятно, на древнегреческом.

– Вы хмуритесь, прекрасная нимфа? Кто вызвал ваше недовольство?

Каро вздрогнула, но, погрузившись в вихрь маскарада, принялась играть свою роль.

– Грубые мужчины, конечно, – сказала она, прогуливаясь с джентльменом в тоге. Пурпурная кайма, но никакого лаврового венка. Одно плечо обнажено, на ее вкус, оно слишком массивное, густая поросль темных волос на груди поднимается почти к ключице.

– Увы, все мы низменные создания. А кто вы?

– Догадайтесь, сэр.

Оглядев ее, он увидел гранат и улыбнулся:

– Персефона! Я могу быть вашим Плутоном на эту ночь?

Каро улыбнулась:

– Вы недостаточно мрачный, чтобы быть владыкой подземного царства.

– Слишком веселый? – усмехнулся он. – Зато мы можем весело провести время.

Рядом с ним появилась женщина в багровом наряде и с такой же повязкой на голове. Воплощение горя. Ее маска изображала печаль, но губы изогнулись в улыбке.

– Вы могли бы весело провести время с вдовой, Джаспер.

– Ах, Псише, могли хоть притвориться, что не узнали меня.

– Зачем? – И женщина без всяких извинений увлекла его.

Ну и хорошо! Каро он не понравился.

– Персефона, – заступил ей дорогу мужчина, – позвольте мне вкусить ваш гранат, мое сочное восхищение.

Он не смотрел на плод.

Каро с улыбкой подняла керамический гранат:

– Пожалуйста, сэр, но вы сломаете зубы.

Он искоса взглянул на нее. Он был в тоге, венке и с лирой. Император Нерон, сообразила Каро.

– Я Плутон, – объявил он, – и заберу вас в свое подземное царство.

– Вы Нерон и не имеете надо мной никакой власти.

– Я ваш император. Повинуйтесь мне.

Каро вздрогнула от страха, но они были окружены людьми, весело играющими свои роли. Ей просто не повезло, и она столкнулась с неприятным типом.

Каро развернулась и ушла. Она думала, что он станет преследовать ее, но у него, кажется, хватило ума понять, что дело безнадежное. Однако еще несколько таких встреч, и вечер будет испорчен.

Где-то играла музыка. С радостными восклицаниями гости потянулись вверх по лестнице. Каро, улыбаясь, последовала за ними. Она любила танцевать. Но тут ее схватили за руку.

Она оглянулась, опасаясь увидеть Нерона, но это был мужчина помоложе в короткой тунике из грубой домотканой материи.

– Отшельник? – предположила Каро.

– Слишком печально. Я пастух, пасу коз и козлов. Даже наши императоры и философы нуждаются в том, чтобы их обеспечивали продовольствием.

Она засмеялась, ей понравился его упрямый выбор и то, что он не упомянул Плутона.

Каро присмотрелась к руке спутника: безупречная, с прекрасно отполированными ногтями.

– У вас очень нежные козлы.

Он усмехнулся:

– Какой смысл в маскараде, если все друг друга знают?

– Большинство людей здесь знают вас?

– Вероятно, да. А вас?

– Вероятно, нет.

– Тогда я нашел сокровище. – Он поцеловал ей руку.

Наконец какая-то утонченная забава.

– По крайней мере до зимы, когда я должна возвратиться в Аид.

– Тем больше причин наслаждаться. Идемте танцевать.

Он повел ее в бальный зал, еще более впечатляющий, преображенный колоннами, мрамором и драпировкой. Задев плечом колонну, Каро поняла, что мрамор здесь настоящий.

– Герцог создал превосходную иллюзию, – сказала она, когда они заняли место в линии танца.

– Или его рабы и фавориты.

– Вы хотите низвергнуть тех, кто наверху, чтобы поднять пастуха?

– Нет. Я наслаждаюсь своими привилегиями и роскошью. – Он посмотрел на ее гранат: – Прекрасный плод, но куда его деть, пока мы танцуем?

Каро сунула гранат в подвешенный к поясу мешочек. Сшитый из белой ткани, он был незаметен.

– Браво, – сказал ее спутник, когда танец начался. – Мешочек можно снять? Если так, то им можно действовать как оружием, раскрутив за тесемки.

– Боюсь, сегодня оружие мне может понадобиться.

– Вы столкнулись с хамом? Нельзя быть такой притягательной.

– Увы, это правда, – сказала Каро. – Из-за своего обаяния я и оказалась в подземелье у Плутона.

– Вы предпочли бы уродство?

Она рассмеялась:

– Не больше, чем вы, сэр, выбрали бы бедность.

Фигура танца разделила их, и Каро увидела, что его новая партнерша в полном замешательстве от восторга. Он красив и прекрасно сложен, к тому же богат и титулован. Одним словом, мечта многих женщин.

Всякий раз, когда Каро танцевала со своим пастухом, он нравился ей все больше. Конечно, он восхитительно флиртует. С тех пор как Кристиан вторгся в дом на Фроггат-лейн, она впервые была такой беззаботной.

Кристиан.

Офицер из Лондона.

Каро сообразила, что он может быть здесь.

Не в силах удержаться, она поглядывала на гостей в военных костюмах. Многие сняли тяжелые шлемы. Она видела мужчин крупных и мужчин с белокурыми волосами, но ни одного, в котором эти две черты объединились бы.

И что она сделает, если увидит его?

Нужно избегать его. Ей до сих пор нечего сказать ему. Но она едва сможет это вынести.

Взгляд Каро наткнулся на высокого круглолицего молодого человека в тоге. Он стремился занять чье-то место в танце. Она удивилась, что ему уступили без возражений.

– Кто этот могущественный Цезарь? – спросила она пастуха, указав глазами. – Он, кажется, командует.

– Король, – спокойно ответил ее партнер. – Все, конечно, это знают, но считается, что это тайна.

Когда танец сделал Каро партнершей короля, ей пришлось потрудиться, чтобы сохранить непринужденность.

– Кто вы? – спросил он, рассматривая костюм. – Нимфа?

Каро едва не присела в реверансе и вынуждена была догонять па в танце.

– Персефона, сэр. – И чтобы предотвратить шутку, добавила: – Бедная жертва Плутона.

– Будь я там, защитил бы вас. Как вы думаете, кто я? – спросил он.

Господи, что сказать? Даже анонимные короли, вероятно, не хотят, чтобы о них думали низко. Цезарь – это слишком банально, да и костюм не подходит.

– Философ, – сказала Каро в надежде угодить.

Понравилось.

– Умная девочка, – сказал он. К счастью, в этот момент танцующие поменялись партнерами.

– Думаете, что узнали меня? – спросил он.

– Возможно. Вы военный?

– Тогда я пришел бы в доспехах.

– Какой смысл в маскараде, если все друг друга знают? – напомнила она его фразу.

– Ваша правда. А вы улыбаетесь только Марсу?

– Возможно.

Танец закончился.

– Тогда позвольте найти вам Марса.

Каро предпочла бы остаться с ним, но учтивость требовала, чтобы джентльмен танцевал со многими дамами.

Оглядевшись, он сказал:

– Вот, кажется, есть один.

Он повел ее к группе воинов. Ближайший стоял к ним спиной.

Шаги Каро сделались неуверенными. Рост, широкие плечи, белокурые волосы. Но ее спутник уже окликнул:

– Эй, Марс! Нет, не вы, сэр. Вы. Прекрасная богиня требует вашего поклонения.

Все трое обернулись. Высоким блондином оказался Кристиан Грандистон.

Слава Богу, что на ней бесстрастная маска.

Каро одновременно бросало в жар и в холод. Краска выступила на плечах. Накатила дурнота.

Кристиан посерьезнел.

– Вы ко мне обращаетесь? – сказал он пастуху, положив руку на рукоять короткого широкого меча.

– Знатный господин, благородный сэр, – неубедительно унижался пастух. – Я просто повинуюсь богине.

Глаза Кристиана обратились к ней, и он снова улыбнулся:

– Повиноваться богине – долг каждого смертного. Какова ваша команда?

Каро поняла, что ревнует! Ревнует, что он так улыбается незнакомке. Смешно, но она не хотела, чтобы он узнал ее. Это вызвало бы только новую боль.

Нужно уйти, но вдруг и при первой встрече бегство все откроет? Ясно, что Кристиан не узнал ее, а значит, нужно только изменить голос.

Каро заговорила чуть выше, чем обычно, нервозность придала голосу хрипотцу:

– Приятно иметь в своем распоряжении могущественного воина вроде вас, сэр!

Он поклонился:

– Какой богине я имею честь поклоняться? Венере, богине красоты, или Юноне, управительнице Олимпа?

– У нее есть гранат, – усмехнулся пастух. – Будьте с ним осторожней.

С таинственным молчанием Каро вынула из мешочка гранат.

– Ах, вечное обещание весны, – сказал Кристиан. – Прочь, прислужник. Тебе здесь не место.

– Только с позволения моей богини, – сказал пастух.

Каро поняла, что мужчины знают друг друга и в хороших отношениях.

Кристиан вытащил меч:

– Отпустите его, Персефона, или ваш незадачливый компаньон умрет.

– Я согласна! – пискнула Каро.

Другие два воина уже ушли, теперь ее оставил и пастух.

Кристиан улыбнулся, он, должно быть, заметил ее тревогу.

– Я не так страшен, уверяю вас. Это всего лишь игра.

– Но я тоже играю, – пропищала Каро.

– Тогда ваша жалость прекрасно сыграна.

Каро потупилась:

– Я плохо знаю Лондон и весьма напугана таким множеством незнакомцев.

– Что ж, позвольте мне проводить вас к вашим спутникам. Вы знаете, где они?

– Нет.

– Тогда мы отправимся на поиски.

Кристиан был добр.

Он подал руку. Каро вздрогнула, ее тело и ум вспоминали другие прикосновения.

Он соблазнил Кэт Хантер из греховности, но спас ее из храбрости. И здесь он спасал леди, разволновавшуюся на маскараде. Леди, которую он совершенно не знал и не имел никакой надежды соблазнить.

– Кого мы ищем? – спросил он.

Испугавшись, что упоминание Дианы и Ротгара выдаст ее, Каро сказала первое, что подвернулось:

– Лорда и леди Бинем.

– Не знаю их. Кого они изображают?

– Центурион и патрицианка.

– Наши поиски, вероятно, будут долгими, Персефона, но я не могу сожалеть об этом. Давно вы в Лондоне?

– Несколько дней, – выдохнула она, сила воли таяла.

Он беспечно заговорил о красотах Лондона и местах, которые она, возможно, захочет посетить. Галахад в доспехах эллина.

Сделав паузу, он ожидал ответа, а Каро понятия не имела, о чем он спросил. Они стояли в углу лестничной площадки. Каро разглядывала просторный холл, будто высматривая нужных людей, и увидела человека, которого пастух назвал королем.

– Простите, я отвлеклась. Пастух говорил мне, что тот человек – король. Это правда?

Обернувшись, она застыла. Она не знала, что его глаза могли быть такими холодными и грозными.

– Снова любопытничаете, Кэт? Что, черт возьми, вы здесь делаете? – Он загнал ее в угол. – Не тратьте впустую время, отрицая это.

– Хорошо, не буду, – прошептала Каро, на сей раз нервозность не была притворной.

– Очень разумно. Зачем вы здесь?

– Для… для удовольствия… исключительно для чистого удовольствия!

– В вас нет ничего чистого. Зачем вы здесь?

– Нет, пожалуйста…

– Вы не зря испугались, Кэт, если это ваше имя. Я так не думаю. – Потом он спросил другим голосом: – Почему вы сбежали?

– Потому что я боялась сцены, подобной этой. Дайте мне пройти. – Он так злится из-за этого? Она толкнула его.

– И что я сделал, чтобы эта сцена стала неизбежной?

«Ты заставил меня полюбить тебя».

Каро закрыла глаза.

– Отпустите меня, пожалуйста. В этом нет никакого смысла.

– Я потратил время и выяснил, что в Йорке нет никакого поверенного Хантера.

Каро устало посмотрела на него:

– Да, я лгала. Имя вымышленное. Простите, если рассердила вас…

– И вот вы здесь, интересуетесь королем.

Каро в недоумении уставилась на него.

Проходившая мимо компания вынудила Кристиана посторониться и шагнуть ближе, прижавшись нагрудником к ее груди. Каро зашипела от боли и… от вспыхнувшего возбуждения.

Он отстранился, не заметив этого, но стальной хваткой держал ее запястье.

– Идите со мной.

Каро вырывалась, хотя было больно.

– Нет.

– Идите со мной, – тихо повторил он, – или я вызову помощников и отправлю вас в Тауэр.

– В Тауэр?

– За возможную угрозу безопасности короля.

Каро разинула рот, но Кристиан был убийственно серьезен. Это безумие. В этом можно разобраться за минуту, но не здесь, не сейчас. Кругом военные. Они наверняка мгновенно подчинятся его приказу. Она понятия не имела, где Диана и лорд Ротгар.

Грандистон отпустил ее руку, но тут же крепко взял за талию, лишив возможности сбежать. С улыбкой на лице он повел ее сквозь веселую толпу.

– Как вы узнали меня? – прошептала она.

– По шраму. Но у меня уже было чувство, что я знаю вас. Во всех смыслах этого слова.

Смешно обижаться на эту колкость, но Каро, сжав губы, боролась со слезами.

– Прекратите и позвольте мне объяснить.

– Пока рано.

Его деспотичность напомнила Каро их первую встречу и по идее должна была убить любые нежные чувства. Но увы… Как же больно от его слов.

Чем дальше они шли сквозь редевшую толпу, тем сильнее страшилась Каро. Она не думала, что Кристиан причинит ей вред, но когда он привел ее в комнату, у нее едва не подкосились ноги.

Он закрыл дверь. Маскарад стал лишь отдаленным шумом. Каро оказалась в холодной комнате вроде будуара. Огня в камине не было. Луна светила прямо в окно, заливая Кристиана и комнату бледным ледяным светом.


Глава 27


– В этом нет необходимости, – заставила себя выговорить Каро. Ее голос по-прежнему звучал высоко и хрипло, но теперь это была не маскировка. – Я сожалею, что сбежала от вас в Йорке…

– Вы думаете, меня это волнует? Наша игра была закончена, поэтому вы исчезли. На кого вы работаете?

– Что значит – работаю?

– На французов? Стюартов? Ирландских мятежников?

Лунный свет превратил его в мраморную статую.

– Я не предательница! Кристиан… – Имя вырвалось само собой, но она видела, что это произвело эффект.

– Тогда скажите мне правду, – уже мягче сказал он, – назовите ваше настоящее имя.

Как просто. Но когда он так разъярен, когда они враги, открыться здесь… это чревато серьезными последствиями.

Он снова посуровел и, схватив за руку, потащил к окну.

– Что вы делаете? – кричала Каро, сопротивляясь.

– Хочу удостовериться, что вы не сбежите. – Кристиан осмотрел окно и выглянул. – Вы умеете карабкаться по стенам? Я бы так не сказал, но я ведь вас совсем не знаю.

– Я респектабельная леди из Йоркшира, – зло сказала Каро, – которая имела несчастье встретиться с вами! В каком преступлении вы меня подозреваете?

– В покушении на убийство.

– Что?! Да вы с ума сошли. Убийство ваша специальность, а не моя. – Вспомнив комментарий о гранате, который можно использовать в качестве оружия, она попыталась отвязать петлю мешочка от пояса.

Кристиан прижал ее к стене.

– Дайте посмотреть. Выньте это.

– Почему? С чего вы взяли, что я кого-нибудь убью?

– Поскольку вы лгунья и воровка…

– Я не…

– И появились тут, когда здесь король.

– Но я не знала!

– Вы его знали и просили меня подтвердить, что это он. – Отстранившись, Кристиан мгновенно выхватил короткий меч и срезал с ее пояса подвешенный мешочек.

Каро, вздрогнув, отпрянула.

– Лезвие настоящее!

– Помните это.

Он изучал глиняный плод. Каро прижималась к стене, не сомневаясь, что при малейшем движении будет пригвождена к ней, возможно мечом.

– Я сказала правду, – как можно спокойнее произнесла она. – А это раскрашенный глиняный горшок. Я не собиралась убивать короля. Это вы пришли к такому странному выводу.

Кристиан обеими руками покрутил гранат, и плод разделился на две части, открыв маленькие серебристые шарики, мерцающие в лунном свете.

Каро посмотрела на них, потом подняла взгляд к холодным глазам Кристиана.

– Я не знаю, что это, – залепетала она. – Что это? Пистолетные пули? Я не знаю. Не знала… Неудивительно, что он такой тяжелый…

– Взрывчатка? Вы должны были установить ее и поджечь?

– Нет. Я не знаю. Я ничего не знаю! Вы думаете, что я взорвала бы себя?

– Убийцы на многое способны.

Внезапно рассвирепев, Каро выбила гранат из его рук. Половинки глухо стукнули об пол, блестящие шарики забарабанили по паркету.

Грандистон прижал ее к стене. Каро изо всех сил отталкивала его, но потом затихла.

Она трижды медленно вздохнула и сказала:

– Возможно, взрыва не будет?

– Пока. – Он смотрел на нее мрачно, но по-другому. – Назовите свое имя.

Больше тянуть она не могла.

– Каро, – ответила она, молясь, чтобы он на этом остановился. – А вы действительно Кристиан?

– Я никогда не лгу, – сухо заметил он. – Но если вы хотите полную правду, Грандистон не фамилия. Это мой титул. Я виконт Грандистон, а вы, вы дьявол в моей душе.

Он припал к ее рту.

Раскатившиеся шарики, возможно, не взорвутся, но он – настоящая взрывчатка. Слабый внутренний голосок предупреждал Каро об опасности, но его заглушали яростные стоны вожделения. Запустив руки в волосы Кристиана, она целовала его в ответ. Он приподнял ее. Изумленная такой позой, она выгибалась навстречу, охваченная желанием.

Платье на плече порвалось, горячие губы Кристиана прошлись по ее груди. Каро испустила хриплый протяжный стон, ее изголодавшееся тело напряглось в ожидании. Она крепче прижималась к нему, мечтая, чтобы он скорее оказался в ней. Глубоко внутри…

Даже сквозь закрытые веки она почувствовала вспышку света.

– Ну и ну! – произнес женский голос. – Кажется, пирушка превратилась в оргию. И как рано.

Грандистон замер. Каро смотрела через его плечо на вдову в багровом наряде и стоящего рядом с ней Нерона с подсвечником.

– Вы забыли запереть дверь, – сказала Каро.

У Кристиана вырвался сдавленный смех.

Вот она, полная катастрофа. Каро застыла в тщетной надежде, что ее не заметят. У нее подгибались колени, и не будь стены, она бы рухнула.

Повернувшись, Кристиан снова закрыл ее своим телом. Каро подтянула наверх порванный лиф платья и прижалась головой к его широкой спине. Но и тут неудача.

– Найдите другую комнату, леди Джессинем, – отрезал Кристиан.

– Но мне нравится эта, – ответила проклятая вдова. – Мы можем поиграть все вместе. Кого вы там прячете, Грандистон? Ну-ка, поделитесь.

– Разве это не гранат? – вмешался Нерон, заметив валявшиеся на полу половинки. – Он поймал хорошенькую Персефону. Ну и отлично. Действительно, поделитесь.

– Отправляйтесь со своей лирой в ад, там вам самое место, – рыкнул Кристиан.

Но все безнадежно. Каро услышала, как новый голос произнес: «Что здесь происходит?» – и ответ Нерона: «Грандистон нашел сочный гранат».

Выглянув из-за Кристиана, она увидела еще трех смеющихся гостей. Скоро их будет еще больше. Взяв у Нерона подсвечник, вдова зажгла свечи в стоявшем на столе канделябре.

Как долго можно прятаться за спиной Кристиана? Кто-нибудь вспомнит, что Персефона приехала с лордом Ротгаром, но она еще в маске. Никому не нужно знать, что она Каро Хилл.

– Вы позволите, леди Джессинем? – При звуке голоса лорда Ротгара Каро захотелось сжаться в шарик, такой же крошечный, как рассыпавшиеся по полу, и исчезнуть.

Люди в дверном проеме расступились, и Ротгар с Дианой вошли в комнату. Они оба выглядели спокойными и даже веселыми. Диана была в полном костюме, но лорд Ротгар снял маску.

– Тут такая милая пьеска разыгрывается, Ротгар, – сказал Нерон. – Заставьте их продолжать.

Он был очень пьян. Ротгар взглянул на него так холодно, что леди Джессинем отстранилась от спутника.

Маркиз посмотрел мимо Нерона, будто того не существовало, и обратился к гостям:

– Думаю, можно сделать скидку недавно воссоединившейся супружеской паре. И позволить им уединиться.

Любопытные исчезли от дверей.

Леди Джессинем не двигалась.

– Супружеской паре?! Но это Грандистон.

– Супружеской паре, – повторил Ротгар.

Нерон потянул вдову:

– Пойдем отсюда.

– Грандистон не женат, – прошипела леди Джессинем, не сдвинувшись ни на дюйм.

– Женат, вы же знаете, – сказал Кристиан.

Ее глаза вспыхнули от ярости, лицо исказилось, потеряв всякие следы красоты.

– Тогда вы дурак, и ваша семья будет питаться корками.

Она вылетела из комнаты, и Ротгар закрыл дверь.

Каро знала, что нужно выйти из укрытия и встретиться с судьбой лицом к лицу, но снова не могла заставить ноги двинуться.

Кристиан перед ней выпрямился.

– Благодарю, милорд, что уладили проблему, но сожалею, что вам пришлось солгать. Позвольте спросить, какой ваш интерес в этом деле?

– Леди находится под моей защитой.

Кристиан изумленно повернулся к Каро:

– Бесконечная загадка, не так ли? – Он снова повернулся к Ротгару: – Я встречусь с вами, конечно, но ее репутация должна быть сохранена, если возможно.

При этих словах Каро выскочила вперед, прижимая к груди лиф платья.

– Поединок?! Нет!

– Нет, – сказал Ротгар.

Маркиз поднял брови, заметив состояние ее платья, но, похоже, его это не возмутило. Диана едва сдерживала улыбку. Лондон действительно так грешен, что подобное происшествие – пустяк?

– Это не удастся замять, – сердито сказал Кристиан. – Теперь эта история разойдется, и все поверят, что мы супружеская пара.

– Вы сказали, что женаты, – напомнил Ротгар.

– Это правда, но не на этой леди.

– Нет? Простите мне драматический момент, но позвольте, сэр, представить вам Доркас Каролайн Хилл, урожденную Фроггат, вашу законную жену. Каро, ваш муж, майор лорд Грандистон.

Каро уставилась на Ротгара, потом на Кристиана, который повернулся посмотреть на нее и, будто отброшенный, отступил…

…на раскатившиеся шарики.

Его правая нога поехала.

Он покачнулся, пытаясь сохранить равновесие.

Каро бросилась на помощь.

Лиф платья упал.

Кристиан, твердо встав на ноги, потянул лиф вверх.

Оба застыли, глядя в глаза друг другу. Одному Богу известно, что чувствовал Кристиан, поскольку лицо его было непроницаемым.


Глава 28


Его жена, думал Кристиан. Доркас Фроггат.

Кэт, Каро. Кто бы она ни была, его два приключения, оказывается, были одним, и теперь он понятия не имел, что чувствует и что должен делать.

Потом леди Аррадейл шагнула между ними, вытащив из одежды булавку.

– Теперь, когда все объяснения даны, позвольте привести вас в порядок, Каро.

– Извините, – сказала она с круглыми от шока глазами.

Его жена.

Его охватили одновременно торжество и гнев. Она дурачила его. С помощью леди Аррадейл? Они явно в хороших отношениях. Обе из Йоркшира, хотя из различных кругов.

Но Кэт Хантер упомянула графиню по крайней мере однажды.

Кристиан повернулся к маркизу Ротгару. Этот человек обладал достаточной властью, чтобы сокрушить, и был достаточно опытным дуэлянтом, чтобы убить.

Поединка не будет. Даже Ротгар не может убить человека за шалости с собственной женой, пусть и в скандальной обстановке. Но он мог мстить другими способами. Гнев Кристиана нарастал оттого, что его обманули, обвели вокруг пальца. И ради чего? Что эта женщина надеется получить?

– Что леди Джессинем имела в виду, сказав, что ваша семья будет питаться корками? – спросил лорд Ротгар.

Кристиан уставился на него, переключив мысли на новую тему. Маркиз угрожает? Хотя слова леди Джессинем задели его, Кристиан сказал:

– Гипербола. Она предлагала себя и свое состояние в обмен на мой титул и расстроилась.

– Владения графов Ройландов не процветают, – сказал Ротгар, – и у вашего отца много детей.

– Но он не расточителен.

– Расточителен ваш брат.

– Какой? – Кристиану хотелось биться головой о стену. – Милорд, давайте придерживаться сути. Как сделать, чтобы скандал не коснулся моей… жены? – Слово едва не задушило его.

– Гости уже гудят об этом, – согласился Ротгар, – но историю можно легко превратить в романтическую. Тайная свадьба, долгая разлука из-за войны, некоторые недоразумения, неожиданное воссоединение. Так вы не знаете о серьезных финансовых затруднениях своей семьи?

– Нет.

– Увы, они есть.

Кристиан впился в него взглядом:

– Откуда вы знаете?

– Вы и ваша семья недавно меня заинтересовали.

Господи, спаси!

– Оставьте мою семью в покое, милорд.

Неудивительно, что на лорда Ротгара это не произвело впечатления.

– Ваша жена – подруга моей жены, Грандистон. Это делает нас друзьями?

Дружелюбный лорд Ротгар еще страшнее мстительного.

И что это за расточительный брат? Должно быть, Том. Остальные школьники или малыши. Что он натворил? На флоте много искушений. Дверь открылась, и вошел Торн, все еще в костюме пастуха, но до мозга костей герцог.

– Я нужен? – поинтересовался он, закрыв за собой дверь.

Кристиан получил союзника, но ледяной холодок снова змеей пополз по его спине. Торн хотя и моложе, но по положению выше, чем Ротгар. И характер у него таков, что он может воспользоваться этим, защищая друга. Кристиан не взялся бы предсказать, кто победит, но мир может содрогнуться.

– Я бы не отказался от крепкого бренди, – сказал он как мог ровно. – Оказывается, моя жена все время была у меня под носом.

Кристиан повернулся к ней. Она сняла маску. Это, без сомнения, Кэт, его прекрасная, пугающая Кэт. Он хотел схватить ее в объятия и защитить. Он хотел поколотить ее.

– Позволь представить Каро… – не Доркас, обрати внимание, – мою жену. Дорогая, это его светлость герцог Иторн.

Торн поклонился, ухитрившись не выглядеть смешным.

– Я очарован, леди Грандистон. Леди Джессинем сеет сомнения, что ты женат, Кристиан, и выставляет твою жену в самом незавидном свете. Я прибыл выяснить природу яда перед тем, как применить противоядие. Теперь я вижу, что у нас есть панацея. Если, – он добавил, поворачиваясь к Ротгару, – тут нет другого злого умысла.

– Осторожнее, Иторн, – сказал Ротгар. – В данном случае, полагаю, у нас общие интересы.

– Только если интересы Кристиана совпадают с интересами жены. Она изо всех сил старалась избегать его.

– Поскольку я не хотела быть супругой незнакомца, – возразила Каро, шагнув вперед. – И я снова осталась без выбора. – Она повернулась к Кристиану, ее глаза вспыхнули от гнева. – Это все из-за вас. Вы затащили меня сюда из-за смехотворного подозрения. Вы… вы…

– Что я? – потребовал он ответа, умышленно добавив: – Изнасиловал вас?

Она побледнела, но гнев еще кипел.

– Разве вы не понимаете, что наделали?! Если у меня и была возможность положить конец нашему браку, этот инцидент отнял ее. Если мы не имели возможности осуществить брачные отношения десять лет назад, то явно имели ее теперь!

Кристиан смотрел на нее, удивленный и возбужденный ее великолепной яростью.

– Таков был ваш план? – не унималась она. – Вы знали, кто я, и решили привязать меня?

– С какой стати…

Но Каро уже повернулась к Ротгару, могущественному Ротгару:

– Вы были заодно с ним?

– Нет, – ответил Ротгар.

– Но вы такой всесильный! Всезнающий, всемогущий. – Она даже насмешливо улыбнулась при этих словах. – Вы должны были знать, что он появится здесь, но не предупредили меня. Даже попытки не сделали.

Кристиан не раздумывая шагнул к ней:

– Кэт…

Повернувшись, она оттолкнула его:

– Оставьте меня в покое!

Ротгар поднял руку:

– Мир. Примите мои извинения, леди Грандистон, я искренне прошу у вас прощения. Я не знал, что Грандистон будет здесь, но должен был догадаться, учитывая их дружбу с Иторном. Я привез вас сюда, чтобы в неофициальной обстановке представить королю.

– Зачем? – спросила она.

– К сожалению, нет никакой возможности аннулировать ваш брак, поэтому я надеялся найти подход к его величеству, чтобы он сделал специальное распоряжение. Он верный и преданный муж, но не устоит перед попавшей в беду хорошенькой женщиной, особенно добродетельной.

Каро закрыла лицо рукой. И казалось, впервые заметила обручальное кольцо. Сорвав кольцо, она швырнула его в лицо Кристиану. Он поднял руку как щит, и кольцо, отскочив, звякнуло о рассыпанные по полу шарики.

– Что это? – спросил Торн.

– Взрывчатка, – прошипела она. – Разве вы не боитесь? Будь у меня огонь, я могла бы убить всех!

– Думаю, шарики стеклянные. Их используют при выпечке корзиночек, чтобы тесто не вздувалось, – спокойно заметила Диана. – Гранат принесли с кухни.

– Давайте вернемся к главному, – холодно сказал Ротгар. – Как я уже говорил, я планировал вас представить, но его величество подозвал меня по другому вопросу, Вы исчезли, а когда мы разыскали вас, было слишком поздно. И таким образом, ваши надежды разбиты, и я могу только просить у вас прощения.

Каро застыла, ее гнев угас, она была опустошена.

– Я ведь еще могу получить отлучение от ложа и стола?

Ротгар внимательно посмотрел на нее:

– Если докажете, что этот инцидент произошел с применением силы.

– Сила была. – Каро показала запястье. – У меня синяки остались. Прошу всех быть свидетелями.

Провались все к дьяволу, это правда!


Кристиан сидел в гостиной Торна, накинув плащ. Он снял доспехи и остался в тунике. Он пил.

– Какая мы мрачная пара. – Кристиан указал на свободную черную рубашку Торна с серебряными застежками.

– Есть по чему надеть траур. По твоей репутации, например. Если твоя жена потребует раздельного проживания, ссылаясь на насилие, тебе это так просто с рук не сойдет.

– Муж не может изнасиловать свою жену.

– Никто не станет утверждать, что это преступление, но тебе, вероятно, придется уйти из гвардии и, возможно, вообще из армии.

Кристиан, запрокинув голову, разглядывал потолок.

– Я не стану принуждать ее к совместной жизни. – Внутри, однако, бушевали противоречия.

– Я предлагаю вам прийти к мирному соглашению.

Кристиан выпрямился и попытался сосредоточиться.

– Что?

– Убеди ее не обращаться в суд. Я могу составить документы, которые разъединят вас столь же эффективно, как судебное решение. Она вернется домой, а ты сможешь продолжить военную карьеру.

– Да, но она хочет выйти замуж. А я, очевидно, должен жениться на деньгах леди Джессинем. Почему отец не сказал, что они нуждаются в деньгах? И что, черт возьми, натворил Том?

– Понятия не имею. Что касается твоего отца, – Торн пожал плечами, – как только ты признался, что женат, какой ему смысл говорить о своих проблемах? Он не из тех, кто стал бы обрушивать громы и молнии на твою повинную голову. Но несомненно, молился, чтобы твоя жена действительно оказалась мертвой.

– Думаю, скоро мне придется сообщить ему плохие новости. – Кристиан протянул пустой стакан. Торн наполнил его. – Кажется, я понимаю. В прошлом, с ограниченным доходом от Рейзби-Мэнора, мои родители не ждали для детей особенного будущего. Но графский титл и доход от Ройл-Чарт изменил их представления. Значительное приданое для девочек, гвардия для меня…

Он выпил.

– Я уверен, что они намеревались жить по средствам, но, возможно, не учли расходы на содержание владений, поездки в Лондон ко двору, в парламент и тому подобное. Если Том наделал долгов, они их выплатят. С деньгами будет туго, а еще нужно обеспечить младших. У них должны быть те же привилегии, что и у старших. Так что когда леди Джессинем обратила на меня внимание, это казалось даром небес. Теперь…

– Ты можешь нарушить майорат.

– Придется это сделать, чтобы можно было продать некоторую собственность, но этого недостаточно. – Кристиан поморщился. – Я вынужден буду заняться управлением владениями.

– Оставить армию?

Кристиан пожал плечами:

– Я быстро получу четыре тысячи за свою должность.

– Ты ничего не знаешь об управлении поместьем.

– Ты меня научишь.

– Со всей строгостью, кнутом и без пряника. Но ты сможешь отказать младшим в привилегиях, которые имели старшие?

– Будучи десять лет солдатом, научишься делать, что должно. У девочек будет приданое, но скромное. Если мальчики захотят стать военными, то пойдут во флот, а не в армию. Или в инженерные войска. Там не нужно покупать патент. Если кто-то из них захочет стать священником, что маловероятно, нужно будет изыскать средства на обучение.

– Я могу жениться на одной из твоих сестер, – сказал Торн. – Кто из них подходящего возраста?

– Нет, черт побери! – выпрямился Кристиан.

Торн посмотрел на него.

– Ничего против тебя не имею, но ни одна из них тебе не подходит.

– Рад, что ты обо мне так заботишься.

– Не задирай меня сейчас, черт возьми. Не желаю, чтобы ты жертвовал собой ради Хиллов.

– Это мое дело.

– Торн, хватит об этом.

– Кристиан, почему ты хочешь пожертвовать собой ради Хиллов?

– Потому что это моя семья.

– Тебе не приходило в голову, что я могу испытывать те же чувства?

Кристиан потер лицо.

– Прости, это не то же самое. Семья может сплотиться и пережить неприятности.

– Но ты не хочешь уходить из армии, – возразил Торн.

Кристиан отпил глоток вина.

– Меня влечет гул сражений, напряженные моменты, когда на карте жизнь и смерть. Но я знаю боль и грязь войны. – Он отставил пустой стакан и встал. – Ты будешь действовать от моего имени?

– Убедить ее согласиться на раздельное проживание?

– Да. Я, конечно, встречусь с ней, конечно, если она пожелает, и заверю, что не имею никакого желания к чему-либо ее принуждать. Но не хочу навязываться.

Ложь. Он хотел оказаться рядом с ней и попытаться использовать все свое обаяние.


Глава 29


Каро ускользнула с бала и вернулась в Маллорен-Хаус в сопровождении пожилой горничной Иторна. Диана и маркиз остались. Каро была рада, что с ней только служанка, не нужно ничего объяснять и обсуждать.

Душа ее пела от радости, что ее мужем был Кристиан.

Разум твердил, что брак с повесой разобьет ее сердце.

Каро поднялась в свою комнату одна, никто из слуг не ждал такого раннего возвращения. Она была этому рада, но вошла Марта, горничная, сопровождавшая ее домой. Марта тут же увидела испорченный костюм. А синяки на запястьях она заметила?

– Произошло несчастье. Я упала. Голова ужасно болит. Мне нужно отдохнуть.

– Да, мэм. Хотите принять что-нибудь от боли?

Если такое лекарство существует. Но Каро согласилась.

Каро быстро сбросила костюм и надела ночную рубашку с длинными рукавами, скрывавшими запястья.

Марта быстро распустила ей волосы, заплела в косу, Каро легла и погрузилась в забвение.

Когда она открыла глаза, серый свет пробивался сквозь моросящий дождь. Все несчастья вновь обрушились на нее, но она считала, что сейчас готова встретить свою судьбу.

Каро села в кровати. Обхватив руками колени, она попыталась проанализировать факты.

Она замужем. Это колоколом гудело в ее голове. Замужем, замужем… и, значит, подвластна воле мужа. Возможно, краткий документ, подписанный во время церемонии, что-то защищает, но муж завладеет почти всем ее имуществом и сможет распоряжаться ее средствами, как пожелает.

Каро почувствовала боль Кристиана, когда потребовала засвидетельствовать свои синяки. Боль и гнев. По правде говоря, она была несправедлива. Он тогда считал ее потенциальной убийцей. Но все равно она приложит все силы, чтобы избежать этого брака.

Если не считать того, что настоящего спасения нет. Раздельное проживание не подразумевает, что она снова может выйти замуж. Осуждена на вечное целомудрие, особенно горькое теперь, когда она вкусила блаженства.

Дверь скрипнула. Каро хотелось, чтобы Марта немного повременила.

Но в дверях появилась Эллен.

– О, вы наконец проснулись. Я время от времени заглядывала. Не хотела тревожить ваш сон, но знала, что я вам понадоблюсь.

Эллен вошла и закрыла за собой дверь. Каро посмотрела на часы. О Господи! Почти одиннадцать.

Каро пожалела, что не может отослать Эллен. Но какой в этом смысл? Если ей до конца жизни суждено жить ни женой, ни вдовой, то можно оставить компаньонку. По крайней мере хоть один человек будет счастлив.

И в фонде леди Фаулер можно поучаствовать.

– Как вы, дорогая? – с искренней тревогой в голосе спросила Эллен.

– Хорошо, насколько это возможно. Вы слышали?

– Я слышала на собрании фонда леди Фаулер. Мы знаем все подобные случаи. Есть верные слуги.

Каро задавалась вопросом, как много знают Эллен и леди Фаулер.

– Ваш муж действительно жив? Он этот ужасный Грандистон?

Возможно, они знают не так много.

– Да.

– О Боже! О Господи! Бедный сэр Эйам.

– Бедная я.

– Но он невинная сторона.

– Я уже отказала ему, Эллен. Вчерашний вечер здесь ни при чем.

– Но вы сделали это только из опасения, что не можете вступить в брак. Вы знаете, что прекрасно подходите друг другу. И ничего нельзя сделать?

– По словам маркиза, нет.

– Какой негодяй. Вы… подчинитесь ему?

Каро обдало жаром.

– Нет. Маркиз сказал, что можно добиться, как говорят юристы, отлучения от стола и ложа. Это означает, что мы будем жить обособленно, и он не будет иметь никакой власти надо мной. А теперь, пожалуйста, скажите горничной, что мне нужна ванна и завтрак.

Эллен явно хотела продолжить обсуждение, но вышла.

Каро заставила себя посмотреть правде в глаза. Бессмысленное вожделение. Что он сказал о ее побеге в Йорке? «Вы думаете, меня это волнует? Наша игра была закончена, поэтому вы исчезли».

Игра. Так он считает, и ей не следует об этом забывать. Он возьмет любую женщину, как собака берет кость, и забудет ее так же легко.

Да, он помог, защищал и действительно был добр к ней. Она не считала его негодяем. Но глубокие чувства ему незнакомы. Нельзя доверять свое сердце и свою собственность такому человеку. Он потратит ее деньги на других женщин и, возможно, проиграет их за одну ночь.

Она выпрямилась, поняв что-то действительно ужасное.

Он лжец!

По дороге в Адуик он пытался убедить ее оставить мужа и стать его любовницей. Хуже, он утверждал, что добьется ее и женится, если сможет.

Но он уже знал тогда, что Доркас Фроггат жива, что он не может жениться. Он просто хотел убедить ее нарушить брачную клятву. Она должна помнить об этом.

Марта принесла чашку шоколада, хлеб и фрукты.

– Ванна готова, миледи.

Миледи. Слуги уже знают новости? На подносе лежал свернутый листок бумаги. Взяв его, Каро прочитала письмо. Диана приглашала ее в свой будуар.

Нельзя сказать, что Каро с нетерпением ждала этого разговора, но он неизбежен.

Через полчаса Каро пришла в личную гостиную Дианы.

Диана улыбнулась ей, будто ничего не случилось.

– Как вы, Каро?

– Готова сразиться с львами.

– Садитесь, пожалуйста. Я уверена, все не так плохо. Иторн просит о встрече.

– Герцог? Со мной? – Каро не могла понять причины.

– Они с Грандистоном названые братья. Естественно, что он попросил Иторна действовать от его имени.

В самых диких мечтах Каро представить не могла, что ее противником будет герцог.

– Они оспорят раздельное проживание?

– Надеюсь, нет. Мы скоро узнаем. Я могу послать записку, чтобы он приехал поговорить с вами?

Каро помнила веселого пастуха, но теперь ей предстоит встретиться с грозным молодым человеком.

– Конечно. Чем скорее, тем лучше.

Диана написала письмо, затем позвонила в серебряный колокольчик. Отдав письмо вошедшей горничной, она добавила:

– Передайте маркизу, что он мне нужен.

Каро хотела спросить, есть ли необходимость в присутствии маркиза. Сама она предпочитала не попадаться на глаза лорду Ротгару, но необходимость, конечно, была.

Она переключила мысли на единственное, чем способна управлять.

– Я смогу сохранить мои деньги?

– По крайней мере часть. Подождите Ротгара. Думаете, Грандистон знает о вашем богатстве?

– Он знает о «Фроггат и Скеллоу», но вряд ли ему известны размеры доходов.

– Хорошо. Тогда мы будем добиваться установленной суммы.

– Я должна буду ему что-то отдать?

– Вы женаты. И однажды он сослужил вам хорошую службу.

Вошедший маркиз пожелал Каро доброго утра. Каро сразу перешла к сути:

– Как вы думаете, чего захочет герцог, милорд?

– Лучшего для Грандистона. Вопрос в том, чего хотите вы?

Вновь обрести свободу выбора. Но Каро решила не раздражать маркиза.

– Я хочу свободы от контроля мужа надо мной и над деньгами. Та женщина сказала, что его семья нуждается. Это правда?

Ротгар улыбнулся:

– Рад, что, несмотря на ситуацию, ваш ум работал. Да. Леди Джессинем унаследовала хорошее состояние от покойного мужа. Она решила использовать это, чтобы купить Грандистона. Леди думала, что это будет легко, учитывая потребности его семьи.

– Купить… – повторила Каро, но замаскировала свое негодование. Проклятая вдова здесь ни при чем. – Он планировал жениться на деньгах, – как можно спокойнее сказала она. – Это значит, что теперь он захочет добраться до моих денег.

– Можно и так сказать, – ответил маркиз.

– Вчера вечером он проявил о вас истинную заботу, – вставила Диана. – Пытался спрятать вас от любопытных глаз.

Каро опустила глаза и впервые заметила отсутствие обручального кольца. Куда оно подевалось? Не важно. Она больше никогда его не наденет.

– Он действительно имеет склонность защищать, – признала она, – и, вероятно, защитит любого. За мой счет.

– Тут возникает другой вопрос, – сказал маркиз, и его тон заставил Каро поднять глаза. – Мне все время ваше отношение к Грандистону казалось странным, вы ведь встречались только раз в вашем доме в Шеффилде. Когда именно он продемонстрировал вам эту чрезвычайную склонность защитить?

Вопрос застал Каро врасплох.

– Он… он десять лет назад бросился спасать незнакомку.

Лорд Ротгар поднял брови.

Надежды нет. Каро рассказала свою историю. По крайней мере большую часть. Две страстных встречи она опустила, но, кажется, слушатели обо всем догадались.

– Вас собирались арестовать? – спросила Диана. – Да Грандистон просто герой.

– Это было внушительное зрелище, – признала Каро. – Думаю, он превосходный солдат.

– Меня интересуют Силкоки, – сказал маркиз. – В Конногвардейском полку лейтенантом Хиллом интересовалась пара средних лет, хорошо одетая, у дамы, возможно, слабое здоровье.

– Похоже, они, – согласилась Каро. – Узнавали о Хилле? Но они не могли знать, что в Донкастере меня спас Грандистон.

– Как Грандистон узнал вас вчера вечером? – спросил маркиз. – По голосу?

Каро закрыла глаза на смену темы.

– Нет. Голос я изменила. По шраму. – Она коснулась шрама.

Маркиз подошел посмотреть:

– Ах да. Издали нелегко заметить, но это особая примета. Скорее всего миссис Силкок – ваша школьная учительница, сестра Мура, и она тоже заметила ваш шрам в Донкастере.

– Мисс Мур? – задохнулась Каро. – Это просто фантастика.

– Почему? Что-то без видимого повода вдруг крайне разгневало эту женщину. Причиной мог быть человек, связанный со смертью ее брата.

– Но я не повинна в его смерти.

– Разве? Люди склонны толковать факты в свою пользу. Вы, несомненно, были юной сиреной, увлекшей его к гибели. Не забудьте: кто-то сжег дотла ваш дом в Шеффилде. Это говорит о сильных эмоциях. Теперь Силкоки в Лондоне, ищут Хилла, человека, который нанес фатальный удар.

– Кристиан! – Имя сорвалось с языка, прежде чем Каро успела справиться с собой.

Диана и маркиз промолчали, но весьма красноречиво.

– Я не желаю ему смерти, – вызывающе сказала Каро. – Просто я не хочу оказаться у него в рабстве. И если миссис Силкок – сестра Мура, почему она появилась сейчас, спустя десять лет?

– Возможно, десятая годовщина растравила старые раны.

Каро думала об этом.

– Силкоки куда-то уезжали. Возможно, в Недер-Гризли. Но та свадьба была зимой. А сейчас сентябрь.

– Атлантику трудно пересекать зимой, могли быть и другие причины задержки. – Лорд Ротгар рассматривал противоположную стену. – Может быть, она намеревалась посетить могилу, но потом ее горе превратилось в ярость. Люди удивительно легко поворачивают прошлые события в свою пользу. Сейчас брат ей кажется несчастной жертвой хладнокровного убийства. А когда старая рана растравлена, миссис Силкок случайно замечает ваш шрам и понимает: вот причина гибели ее брата.

– Нет!

– Помните, так думает она. Вы ее враг, и она хватается за возможность заставить вас страдать.

– Я знала, что она безумна.

– Есть сходство? – спросила Диана.

– С мисс Мур? – Каро вспоминала детали. – Думаю, да, учитывая прошедшие десять лет и плохое здоровье. В этой истории потерпевшая сторона – я.

– Как сказал Ротгар, сердце не руководствуется логикой, – напомнила Диана. – Грандистон теперь будет главной мишенью ее ненависти. Или, скорее, Хилл. Насколько легко ей будет обнаружить, кто он теперь? – спросила она у мужа.

– Она уже знает. Ведь она знала название полка и другие подробности, так что Силкоки получили полную информацию раньше нас. Я отправил людей на их поиски, но пока безрезультатно.

– Его нужно предупредить. – Каро знала, что ее неправильно поймут, но все равно сказала это. – Мое беспокойство не имеет никакого отношения к браку.

– Милорд, миледи, приехал герцог Иторн, – объявил появившийся лакей.

– Проводите его сюда, – приказал лорд Ротгар. Как только слуга вышел, он оглядел комнату с китайскими обоями и мебелью, обитой парчой в цветочек. – Будем надеяться, что оборочки и цветочки немного охладят юношеский пыл.

Когда герцог вошел, от него веяло грозным холодом. Темные волосы напудрены. Или это пудреный парик? Если парик, то он так изумительно сделан, что Каро не могла отличить его от натуральных волос.

До мозга костей аристократ, Иторн поклонился, создавая дистанцию.

– Я прибыл от имени лорда Грандистона, чтобы выработать соглашение, которое вызовет как можно меньше разговоров в обществе и которое устроит леди Грандистон, – сухо сказал он, усаживаясь.

Каро не привыкла к этому имени. Она будет обязана носить его всю жизнь?

– Разговоры неизбежны, – столь же официальным тоном ответил Ротгар.

– Разумеется, – сказал герцог, – но время и подходящая история предадут все забвению.

Забвение?

– Не для тех, кому придется с этим жить, ваша светлость, – вступила в разговор Каро.

Он повернулся к ней, его глаза были холодны. Названый брат, он видел в ней причину всех бед Кристиана. Она наконец столкнулась с семейством Хилла, подумала Каро едва не со смехом, но такого никогда не предполагала.

– Вы желаете раздельного проживания, – констатировал герцог.

Пагубное колебание заставило ее на мгновение замолчать, но потом Каро выговорила:

– Да.

– Ваш муж желает предоставить вам его по доброй воле, без судебной процедуры.

Он не хочет бороться за нее! Это причинило боль. Каро повернулась к лорду Ротгару:

– Это будет иметь законную силу?

– Да, но прецеденты мне неизвестны. Трудно сказать, что произойдет, если кто-то из вас позднее попытается отменить это решение.

– Вряд ли я это сделаю.

– Это зависит от поставленных вам условий. Со временем они могут стать тягостными.

Каро повернулась к герцогу Иторну:

– Каковы условия, ваша светлость?

– Никаких, мэм.

– Никаких? А как насчет моей собственности?

– Ваш муж, вступая в брак с вами, подписал документ, в котором отказался от всяких претензий. Он будет придерживаться этого.

– Сверхщедро, – резко заметил Ротгар. – Почему? Угрызения совести?

– Просто щедрость, – еще холоднее ответил герцог.

– Тогда я согласна, – сказала Каро, стремясь предотвратить дальнейшие разногласия. – Как быстро это можно устроить?

Иторн повернулся к ней, явно испытывая отвращение к такому энтузиазму.

– Поскольку дело необычное, адвокатам нужно несколько дней, чтобы составить документы. Возможно, неделя.

– Но что мне делать все это время? – Каро обращалась главным образом к Диане. – Я не хочу оставаться в Лондоне.

– Не хотите на несколько дней отправиться в Ротгар-Тауэр? – предложила Диана.

– О да, спасибо.

Но что потом? Каро думала о холодной жизни, простиравшейся перед нею.

Что скажет йоркширское общество о ее странном полубраке? Одинокая женщина – это всегда странно, а той, которая никогда не сможет выйти замуж, в обществе места нет. В то же время титул еще сильнее отдалит ее от знакомых отца в Шеффилде и даже от подруг вроде Филлис. Есть ли у нее право не использовать титул? Вероятно, можно настоять на том, чтобы именоваться миссис Хилл.

И не будет больше никаких плотских удовольствий.

Ее мысли вернулись к Кристиану, ее мужу. Прошлая ночь показала, что страсть была с обеих сторон, но должно же быть нечто большее, чем страсть. Она совсем не знала этого солдата, этого виконта, этого наследника графского титула. Каро не сомневалась, что, пообещав держаться от нее подальше, Кристиан сделает это.

Законы и документы – это хорошо, но есть масса историй о женах, которых силой или соблазном заставили отказаться от своих прав. И дети оказывались заложниками в отношениях родителей. В разделенной паре муж всегда имел полный контроль над детьми.

– Каро, – попыталась привлечь ее внимание Диана.

– Извините.

– Нужно основываться на истории, уже известной в Йоркшире, – сказала Диана. – Романтичное тайное бегство, отъезд вашего мужа на войну, известие о его смерти. Остальное опустим и сразу перейдем к вашей драматической встрече вчера вечером. Открытие стало для вас ударом. Вы спорили, когда вас прервали. Увы, вы обнаружили, что за десять лет настолько отдалились друг от друга, что не можете выдержать друг друга. Таким образом, вы живете раздельно. Вы согласны?

Их ситуация была далека от спора, но Каро не хватило храбрости это уточнить.

– Да, конечно. Спасибо. Вы все очень любезны.

Она имела в виду и герцога, хотя тот совсем не казался любезным.

Иторн поднялся:

– Ваш муж просил меня передать, мэм, что желает встретиться с вами, если вам нужны его личные заверения.

– Нет, – быстро сказала Каро, подразумевая, что заверения ей не нужны. Она видела, что герцог принял ее ответ за полный отказ. Его и без того суровые черты стали еще тверже.

– Он постарается не беспокоить вас своим присутствием в будущем. – Герцог снова официально поклонился и вышел.

– Кажется, все прошло хорошо, – сказала Диана. – Я велю подать чай?

Хорошо? Каро хотелось разрыдаться. Потом она вскочила на ноги.

– Мы не сказали герцогу о Силкоках. Грандистона нужно предупредить.

– Его смерть упростила бы ваше будущее, – заметил маркиз.

– Что?! Нет!

Он чуть улыбнулся.

– Хорошо, я исправлю упущение. – Ротгар вышел.

– Почему у меня такое ощущение, что я играю в какой-то пьесе? – спросила Каро.

– Весь мир – театр, – процитировала Диана. – Мы можем лишь попытаться выяснить, комедия это или трагедия. Вы хотите, чтобы Эллен отправилась за город с вами?

Никто, казалось, не понимал, что это трагедия. Каро снова села.

– Почему нет? Если она захочет поехать.


Глава 30


Кристиан покинул Конногвардейский полк, возмущенный мнением своего командира обо всей этой истории. Впрочем, он получил отпуск для поездки в Девон, чтобы объяснить все семье. Из огня да в полымя.

Он оправился к Торну, чтобы узнать новости.

– Почему она так на меня злится? – спросил он.

– Ей нужно на кого-то злиться, и ты вызвал эту ситуацию.

– Я вызвал катастрофу. Я действительно думал, что она явилась на бал с целью убить короля. Я знал, что она постоянно лжет и вечно появляется там, где не должна быть.

– Что сделано, то сделано, но мы должны поговорить о Силкоках.

– Да, действительно.

– Ротгар знает о них.

– Они работают на него?

– Нет. Не теряй голову. Он занимался делом твоей жены, пытаясь установить связь между тобой и Джеком Хиллом. И в процессе столкнулся с парочкой, интересующейся тобой. Меня просили предупредить тебя.

– Меня? Не Кэт… Каро? Но тогда почему они сожгли ее дом?

– В приступе злобы, думаю. Ты убил Мура. Будь осторожен.

Кристиан хотел сказать, что Силкоки для него не опасны, но передумал. Есть тайные способы убийства.

– Если я здесь не нужен для юридических дел, то на пару дней отправлюсь домой.

– Полагаю, тебя не убедить поехать в моей карете и с сопровождением.

Кристиан только поднял бровь. Торн вздохнул:

– Я не могу тебя заставить. За американцами я присмотрю, но… По крайней мере останься здесь на ночь.

– Хорошо, – поморщился Кристиан. – Следи и за ней, Торн. За моей женой. Они навредят ей, если смогут.

– Ротгар этим занимается.

– Я не доверяю ему. Позаботься о ней.


Каро хотелось спрятаться в своей комнате, забиться под кровать, например, но она знала, что все глаза в доме обращены на нее, поэтому пыталась притворяться, будто все в порядке. К сожалению, Эллен ей не помощница.

Диана занимала их обеих канцелярской работой, связанной с благотворительной деятельностью. Когда дело касалось проституток и незаконнорожденных, Эллен неодобрительно бурчала. Для нее бедняки делились на достойных и недостойных, и грешники заслуживали ходить в рубище и посыпать голову пеплом. Каро никогда не понимала, как можно возлагать вину на детей.

Несколько человек попытались нанести визит, но им было отказано. Письма шли потоком. Диана просматривала каждое, велев секретарю отправлять дежурные ответы. Каро не знала, есть ли послания, адресованные лично ей, но была рада не иметь с ними дела. Она чувствовала себя словно в осажденной крепости.

Когда Эллен в два часа получила записку и, извинившись, отправилась на обед к леди Фаулер, Каро вздохнула с облегчением.

– Там она найдет единомышленников, которые разделят ее возмущение, – с мрачной иронией сказала она Диане.

– И мы отдохнем от ее недовольства.

– Извините.

– Не имеет значения. Давайте спокойно пообедаем. Ротгар еще не вернулся, наверняка он занят тем, что нейтрализует последствия.

Обед оказал удивительно успокаивающее действие. Каро и Диана даже нашли веселые темы для разговора. Вернувшись домой, лорд Ротгар уединился с женой, и Каро снова впала в уныние. Она была в таком скверном состоянии, что обрадовалась возвращению Эллен.

Та изобразила мину гувернантки-наставницы.

– Каро.

– Да?

– Я думаю, что перед отъездом из Лондона вам следует поговорить с лордом Грандистоном.

– Что? Нет.

– Какая вы упрямая. Только подумайте, он ваш муж и отказывается от своих прав. Разве вы не должны поблагодарить его?

– Это совет леди Фаулер? Я удивлена.

– Это то, что следует сделать.

– Я напишу ему, – пообещала Каро.

– Вы знаете, что так не полагается.

– Эллен, было бы ужасно неловко встретиться с ним, особенно теперь. Возможно, позже. Гораздо позже.

– Я вынуждена настаивать.

– Вы мне больше не гувернантка.

Эллен поджала губы, будто борясь со слезами.

– Но я думала, что вы все еще цените мое мнение.

О черт!

– Только если вы останетесь со мной, пока он будет здесь, – сдалась Каро.

– Я другого и не предполагала.

Нужно спросить разрешения у Дианы на приглашение, но нельзя бесцеремонно вторгаться в ее покои. К тому же, призналась себе Каро, она боится, что Диана или лорд Ротгар запретят встречу. Она увидится с Кристианом в одной из комнат, предназначенных для приема гостей.

Написать простую записку было настоящей пыткой. Каро писала ему лишь однажды: торопливое письмо в Йорке. В конце концов она написала официально и кратко. Не зная, прилично ли отправить записку в Конногвардейский полк, она отослала ее в дом герцога Иторна.

Она назначила встречу через час. Возможно, Кристиан не получит записку вовремя. Каро едва могла вынести эту мысль. Она не могла дать ему власть над собой, но горячо хотела увидеть его еще раз.

Появилась Диана, и пришлось ей все рассказать. К облегчению Каро, она одобрила затею.

– Очень разумно, – сказала Диана. – Я недооценивала вашу компаньонку.

– Почему?

– Я думала, что она костьми ляжет, чтобы разделить вас с Грандистоном.

– Ей эту встречу, несомненно, порекомендовала леди Фаулер, но одному Богу известно почему. Эллен настаивает на чаепитии. Надеюсь, это не обременит ваших слуг.

– Насколько я знаю, она сама печет какие-то особенные кексы, но уверена, что кухня выживет.

Каро вздрогнула.

– Извините. Я…

В отдалении стукнул дверной молоток. Взгляд на часы сказал, что еще не время, но Каро знала, что выдала свои чувства.

– Давайте погуляем в саду, – сказала Диана. – Погода немного прояснилась, а вы целый день сидите взаперти. – Она велела принести накидки. – Что касается кухни, – продолжила Диана, пока они ждали, – это чепуха, возможно, так миссис Спенсер чувствует себя особенно полезной.

Принесли накидки, и подруги вышли через заднюю дверь. День пасмурный, но Диана права: свежий воздух успокаивал. Они шли по дорожке мимо подстриженных кустов.

– Она весьма эксцентрична, – сказала Диана.

– Эллен? Никогда так не думала, у нее очень ограниченное представление о месте женщины в мире. Она никогда не одобряла маскарады и спектакли, но регулярные письма леди Фаулер сделали ее совсем странной.

– Как это случилось? Я думала, что «Курятник» – исключительно лондонское явление.

– Вы так это называете? – хихикнула Каро. – Могу себе представить их кудахтанье.

– Они порой не только кудахчут. Одна швырнула банку с краской на сцену Королевского театра в актрису, которую сочла нескромной. На заведении мадам Корнелис в Сохо накарябали цитаты из Библии, вероятно, потому, что там устраивают маскарады.

– Они ведь вчера вечером были у дома, где проходил «Пир олимпийцев»? – Каро остановилась полюбоваться маленьким деревом с синими цветами. – Не могу представить, чтобы Эллен сделала нечто подобное, но думаю, что если обеспечу ей приличное жилье в Лондоне, она с удовольствием посвятит себя делу более мирными способами. Станет писать письма и тому подобное. Я поняла, что там есть настоящая канцелярия, письма шлют по всему свету.

– Столько труда ради мелкой цели, – сказала Диана.

– Вы считаете, что реформа не нужна?

– Может быть, и нужна, но наш нынешний король – святой по сравнению со своим дедушкой. Леди Фаулер может чего-то добиться. Но это означает, что развлечения просто перенесут в другое место.

Каро задавалась вопросом, который теперь час. Она остановилась у солнечных часов, но если они и показывали время, то в солнечную погоду, а сегодня пасмурно.

– Наверное, нам пора вернуться домой, – сказала она.

Губы Дианы дрогнули, но она не возражала.

– Ее муж действительно был добродетелен? – спросила она.

– Муж Эллен? Он был священником.

– Это ничего не значит. Вспомните преподобного Пруитта.

Каро рассмеялась, поскольку этот священник славился своим вниманием к женам, которыми пренебрегали мужья.

– Он по крайней мере не женат. Почему вы спрашиваете?

– Как я заметила, самые ревностные члены «Курятника» – это либо особы, которых предали мужчины, либо жены развратников.

Каро задумалась о браке Эллен и поняла, что знает очень немного.

– Знаю лишь, что брачное ложе было для нее тяжелой обязанностью.

Глаза Дианы искрились от смеха.

– О Господи. Бедняжка.

– Полагаю, многие женщины чувствуют то же самое, – сказала Каро, когда они подошли к стеклянным дверям, ведущим в дом.

Ей хотелось обсудить с Дианой интимные вопросы, но какой смысл? Эта часть жизни для нее закрыта. Каро готова была дверную ручку грызть от досады.

Часы в холле показывали без пяти минут четыре. Диана остановилась на нижней площадке лестницы.

– Вы хотите, чтобы я осталась с вами?

– Со мной будет Эллен. Если будет большая компания, он решит, что я боюсь его.

– Здесь он не причинит вам никакого вреда. Это было бы безумием.

– Я знаю. Я хотела сказать… Я уверена, он не сделает ничего дурного.

Кивнув, Диана пошла наверх.

Каро отдала накидку горничной и посмотрелась в зеркало. Ей хотелось подняться в свою комнату и привести себя в порядок, но она этого не сделает. Кристиан видел ее и в худшем состоянии.

И почти голой.

Она поспешила в маленькую гостиную, выбранную для встречи. От зажженного камина шло приятное тепло. Эллен была уже на месте, как всегда, опрятная и аккуратная. Все было готово, вокруг маленького стола стояли три стула.

Каро предпочла бы подальше отодвинуть стулья от дивана, но бой часов сказал ей, что на перестановку нет времени.

– Все замечательно, Эллен. Спасибо, – поблагодарила Каро, взглянув на накрытый стол. Фарфор был изумительный, на блюде лежала дюжина маленьких желтых кексов с глазурью.

Застучал дверной молоток. В холле послышались голоса. Каро покрылась испариной.

Вошел Кристиан. Остановившись, он официально поклонился.

Каро присела в чересчур глубоком реверансе. Она понятия не имела, что сделала Эллен, лишь смутно слышала, как та велела подать чай.

Нужно было выбрать большую комнату. Эта гостиная такого же размера, как на Фроггат-лейн, и Кристиан снова заполнил собой все пространство. Это не его вина, но Эллен расстроится. Его присутствие давило на Каро совсем иначе. Он заполнил собой не только комнату, но и ее мысли.

– Милорд, – сказала Каро тоненьким голосом, – пожалуйста, садитесь.

– Миледи. Миссис Спенсер.

Кристиан поклонился снова, подождал, когда дамы сядут, и занял свободный стул между ними. Каро сжала руки на коленях, а бедная Эллен, очевидно, потратила все силы на организацию этой встречи. Она казалась несколько бледной, губы сжаты.

Каро разразилась заготовленной благодарностью за его понимание. Он ответил, что это справедливое решение и он желает ей добра.

На этом встреча могла и закончиться, вероятно, так и следовало сделать, но лакей принес чайник. Разливая чай, Каро задавалась вопросом, не поймет ли Кристиан превратно, если она позволит ему уйти.

Хотя это глупо, она хотела, чтобы он задержался подольше. Им есть о чем поговорить: о лучших мгновениях и, возможно, косвенно об интимных. Но присутствие Эллен вынуждало Каро молчать.

Когда она передала Кристиану чашку, их глаза встретились, и Каро увидела в них похожее желание. Их пальцы соприкоснулись. Когда она предложила кексы, ее рука дрожала. Он взял один. Каро и Эллен – тоже.

Кто-то должен нарушить молчание.

– Завтра я отправлюсь в Ротгар-Тауэр, проведу там несколько приятных дней. А вы останетесь в Лондоне, милорд?

– Нет. Я намереваюсь посетить родных в Девоне.

– Это приятно.

– Сомневаюсь.

Разговор уже сворачивает к личным темам. Каро поднесла ко рту кекс. Но, не успев откусить, почувствовала запах тмина. Она его не любила. Откусив крошечный кусочек, она искала другую тему для разговора.

Ей хотелось спросить о леди Джессинем.

– Как вы добрались из Йорка в Лондон? – спросил Кристиан, держа в руке кекс.

Каро удивило, что он этого не знает.

– Я пошла к своему поверенному, но его на месте не оказалось. Вся контора отправилась на свадьбу к сотруднику. Я была в растерянности, но неожиданно столкнулась с маркизом. Он привез меня сюда.

– У кошки Кэт девять жизней, – криво улыбнулся он.

– Попробуйте кекс, – сказала Эллен. – Это особенный рецепт. – Она откусила от своего.

Кристиан улыбнулся и поднес кекс ко рту. И что-то щелкнуло в мозгу Каро.

Эллен знает, что она не любит тмин. Эллен наблюдает за Кристианом. Это смешно…

– Не ешьте! – Каро потянулась выхватить у него кекс. – Вы любите тмин не больше меня.

Он начал было возражать, но затем положил кекс, явно поняв ее невысказанное предупреждение.

– Вы помните. Как трогательно. Мои извинения, миссис Спенсер. Мне от тмина нехорошо делается.

Эллен положила на тарелку свой кекс.

– Каро, вы безнадежны, – сказала она.

Должно быть, она имеет в виду странное поведение Каро. Эллен еще меньше похожа на убийцу, чем она сама. Кристиан завернул кекс в салфетку и убрал в карман.

– Зачем вы это сделали? – резко спросила Эллен.

– Думаю, его надо проверить.

– Проверить? Зачем? – Но ее голос стал пронзительным.

– Что я могу там найти, миссис Спенсер? – Кристиан говорил спокойно, но это было спокойствие судьи!

Губы Эллен дрожали, но она сжала их и промолчала.

Каро хотела прервать тишину, однако знала, что не надо этого делать.

Эллен наконец сломалась.

– Наперстянку, – с вызовом сказала она, – сильнодействующую. Вы, сэр, самым греховным образом погубили жизнь хорошего человека и женщины. – Она повернулась к Каро: – Зачем вы вмешались? Его смерть все исправила бы!

– Эллен, что вы говорите? Какой хороший человек? Майор Грандистон герой. Он спас меня от негодяя.

– Он хладнокровно убил Мура!

– Вы знаете, что это неправда.

– Я знаю, что вас обольстили. Вас поймали в ловушку чувственные желания. Я видела, как вы только что на него смотрели. Я слышала, что случилось на том непристойном маскараде. Он негодяй, вы до конца жизни будете несчастной, но вы слишком опьянены, чтобы понять это!

– Эллен, вы только что пытались убить человека. Есть ли грех страшнее?

– Я пыталась спасти вас, спасти Эйама, спасти нас всех! – Но ее взгляд заметался по комнате. – О Господи! Меня повесят? – Схватив с блюда кекс, Эллен целиком запихала его в рот.

Бросившись к столу, Каро ударила компаньонку по спине. Кекс вылетел.

Выпрямившись, Каро увидела, что Кристиан смотрит на нее.

– С вами не соскучишься, леди Грандистон, – покачал он головой. – Что дальше?

– Одному Богу известно! – Обняв плачущую Эллен, Каро помогла ей сесть в кресло. – Вызовите Диану. Я не знаю… – Она оставила попытки мыслить здраво.

Эллен пыталась совершить убийство.

Кристиан мог умереть!

Наперстянка ядовита. Ее применяют и как лекарство, но некоторые виды легко могут убить. Где Эллен ее нашла? Наперстянку продают в аптеках?

Вскоре появилась Диана, а с ней Ротгар.

Эллен сжалась в кресле.

– Каро, не дайте им меня повесить!

– Нет, конечно, нет. – Но Каро понятия не имела, что делать, у нее голова шла кругом.

Кристиан проводил ее к дивану. Он не сел рядом, а встал позади. Каро чувствовала его поддержку, окутывавшую ее, словно шаль, которую он когда-то нашел для нее, и жалела, что не может броситься к нему в объятия.

Диана села рядом с Каро и обратилась к Эллен:

– Никого не повесят, миссис Спенсер. Возможно, никому о случившемся и знать не надо. Но вы должны сказать нам, почему вы пытались убить лорда Грандистона.

Эллен покачала головой. Каро подалась вперед:

– Я знаю, что это не ваша идея, Эллен. Это леди Фаулер?

Эллен вздрогнула:

– Нет, нет! Я уверена, что она никогда бы… – Она мгновение боролась с собой, потом сказала: – Это Джанет Силкок.

– Силкок?! – воскликнула Каро. – Откуда вы ее знаете?

– Торн выяснил, что она связана с этой леди Фаулер, – сказал Кристиан. – Мы не придали этому значения, поскольку не знали, что ваша компаньонка участвует в том же заговоре.

– Скажите нам все, – потребовала Каро.

Шмыгая носом, Эллен прижала к лицу носовой платок.

– Мы с Джанет познакомились через фонд леди Фаулер. Мы переписывались.

– Я не помню писем из Америки, – сказала Каро.

– Их пересылала леди Фаулер. Леди Фаулер сказала, что Джанет хочет переписываться с женщинами с севера Англии.

Каро посмотрела на Диану. Она тоже видит изощренный заговор?

– И когда вы прибыли в Лондон, Эллен, – сказала Каро, – вы разыскали миссис Силкок?

– Да. Так печально, что она тяжело больна, но это очень интересная женщина. Она обличает пороки общества, которые губят женщин. – Видимо, вспомнив, что только что случилось, Эллен запнулась и замолчала. Несколько угольков упало на решетку, рассыпая искры и пуская змейки дыма.

– Что произошло сегодня? – спросила Диана.

Эллен испуганно взглянула на нее:

– У леди Фаулер я получила письмо от Джанет. Она просила навестить ее. Я знала, что она поймет мои чувства из-за событий прошлой ночи и переживания о бедной Каро и сэре Эйаме.

– Сэр Эйам? Тот, с которым вы тайно бежали? – сказал Кристиан.

– Я этого не делала! – возразила Каро.

– Не вы, она.

– Эллен?!

– Нет! – воскликнула Эллен.

– Тихо, – прикрикнул Ротгар. – Умоляю, продолжайте, миссис Спенсер. Что предложила миссис Силкок?

Неудивительно, что Эллен от страха побледнела.

– Она… она согласилась, что это неправильно. Что все случилось по вине мистера Грандистона. Я хотела сказать, лорда Грандистона… майора лорда Грандистона… О Господи!

Каро, подойдя, похлопала ее по плечу:

– Просто скажите нам, что произошло, Эллен, и как вы дошли до того, что сделали.

Эллен сосредоточила взгляд на ней:

– Она согласилась, что неправильно обрекать женщину на жизнь с негодяем, особенно если ее принудили к этому ребенком. Но закон не предлагает никакой помощи, потому что действует только в интересах мужчин.

Кристиан что-то пробормотал.

– Тогда она предложила, как это можно исправить. Когда она все объяснила, это казалось правильным выходом! Нельзя ограничивать женщин.

– Вы сами советовали подчиниться воле Божьей, – напомнила Каро.

– Это была воля Абигейл Фроггат! Джанет объяснила мне, что иногда во имя правосудия мы должны действовать насильственно. – Эллен посмотрела на лорда Ротгара, хотя Каро видела, чего ей это стоило. – Вы по подобной причине убили человека на поединке, милорд.

– Убил, – согласился он.

– А вы на войне, – повернулась она к Кристиану.

– Да, но не травил ядом.

– Мы, женщины, слабы и должны использовать то оружие, какое имеем. – Эллен уставилась на мокрый носовой платок. – Джанет дала мне наперстянку и научила, как добавить ее в тесто. – Она подняла глаза на Каро: – Я добавила тмин, чтобы вы не стали есть кексы. И почему вам надо было вмешаться?!

Покачав головой, Каро огляделась:

– Что нам теперь делать?

– Где остановились Силкоки? – спросил Ротгар у Эллен.

Эллен сжала губы с видом мученицы, готовой перенести любые пытки.

– Иторн знает, – сказал Кристиан. – Если я здесь не нужен, поеду к нему.

Он не обращался именно к Каро, но она сказала:

– Да, пожалуйста. Одному Богу известно, что еще придумает эта сумасшедшая.

Кристиан ушел, и она почувствовала пустоту.

– Вы не можете отдать ее под суд, иначе и меня привлекут! – запротестовала Эллен.

– Вы пытались убить человека, – снова напомнила ей Каро.

– Я пыталась спасти вас. Вы должны заботиться обо мне.

– Вы пытались обеспечить будущее, которого хотели для себя самой, – сказала Каро. – Эллен, а вы подумали, что было бы, если бы вы преуспели?

– Джанет сказала, что лорд Ротгар скроет преступление. Могущественные лорды всегда так делают.

Вздохнув, Каро оставила эту тему.

– Эллен, идите в свою комнату. Вам нужно лечь.

Проводив Эллен, Каро снова пообещала ей, что попытается избавить ее от суда. Потом заперла дверь и попросила Марту сидеть рядом на тот случай, если Эллен что-нибудь понадобится.

Диану Каро нашла в будуаре.

– Ротгар отправился к Иторну объединить силы. У Силкоков нет никаких шансов.

– Да. – Каро рухнула в кресло. – Но мне ее немного жаль. Думаю, она очень любила брата.

– Она затеяла вашу свадьбу ради ваших денег, – заметила Диана.

– Даже если и так, ее единственный брат погиб, и она была вынуждена бежать из страны. Моя тетя была не из тех, кто прощает. Десять лет прошло. Такое впечатление, что из могилы Мура вылезли щупальца, чтобы задушить нас всех.

– Теперь все кончено, – сказала Диана.

– Надеюсь. Но Эллен говорит, что если Джанет Силкок обвинят в преступлении, ей тоже не избежать суда. Она этого заслуживает, но я не хочу огласки.

– Ротгар этим займется. Он найдет способ. Я очень сомневаюсь, что Эллен Спенсер додумалась бы до убийства самостоятельно. Вы согласны?

– Да. Хотя убежденные в своей правоте люди могут быть опасны.

– Верно, – улыбнулась Диана. – Думаю, что и леди Фаулер должна ответить за это.

– Вы думаете, она знала об этом?

– О нет. Но иногда наши планы имеют неожиданные последствия. Но все-таки это последствия, и нужно за них отвечать. Думаю, я устрою так, чтобы леди Фаулер взяла Эллен под свое крыло и заняла ее безопасной работой по преобразованию общества.

– Это подойдет.

– Тогда останется только разобраться с вашим браком.

Каро пристально посмотрела на Диану:

– Я по-прежнему хочу жить отдельно.

– Но идея у миссис Спенсер была здравая. Вы должны поговорить с Грандистоном перед отъездом из Лондона.

– Мы поговорили.

– Вас прервал яд. Я могу пригласить Грандистона прийти завтра утром?

Каро состроила гримасу.

– Угроза его жизни ослабила мою волю, и вы знаете это. Но меня не проведешь. Он во многих отношениях прекрасный человек, но неисправимый повеса.

– Но…

– Я не могу доверять такому человеку, Диана, – настаивала Каро, зная, что скорее спорит с собой. – Я встречусь с ним, но только чтобы любезно попрощаться.

* * *


Лорд Ротгар возвратился с отчетом.

– Джанет Силкок мертва. Она, кажется, приняла яд. По словам ее доктора, она серьезно болела, страдала от боли и принимала много настойки опия. Возможно, это помутило ее ум, и месть за брата стала навязчивой идеей.

Ее муж, судя по всему, в этом не замешан, а если в чем и повинен, так только в любви к жене. Он никогда не сомневался в ее версии истории и согласился, что убийца ее брата должен как-то пострадать. В Англии он намеревался изучить обстоятельства и выяснить, можно ли предъявить обвинения. Силкок понятия не имел, что его жена опознала в Донкастере невесту своего брата. Он привык к чрезмерным реакциям супруги и считал, что ее оскорбила кража колец.

Он признался в том, что сжег дом в Шеффилде. По его словам, его жена была так несчастна и так настаивала, что он сделал это, надеясь успокоить ее. Силкок выяснил, что никто, кроме слуг, там не живет, и перед поджогом удостоверился, что они вышли. Это преступление, но едва ли стоящее судебного преследования, – заключил маркиз, – если вы не настаиваете, Каро.

– Нет, это не стоит расходов и усилий, к тому же у бедняги и без того горе. Насколько я помню, Джанет Мур не была злым человеком. Ее недавние поступки, вероятно, вызваны болезнью.

Ротгар кивнул.

– Силкок утверждает, что ничего не знал о яде, и я верю ему.

Каро вздохнула:

– Как я сказала, семя, посеянное в могиле десять лет назад, дало ядовитые плоды. Джанет Мур была не права, пытаясь выдать меня замуж за своего брата. Но будь он хоть наполовину таким, как я себе воображала, трагедии в Недер-Гризли никогда бы не случилось. Я вышла бы за него и считала бы себя счастливицей. По крайней мере какое-то время. Если в этом деле и был настоящий злодей, то это Мур.

– Будем надеяться, что там, где он сейчас, ему воздалось по заслугам, – сказал Ротгар.


Глава 31


Каро упаковывала вещи, собираясь провести несколько дней в Ротгар-Тауэр, но ее мысли не отрывались от Кристиана.

Что, если?..

Нет.

Если только…

Нет.

Каро испытывала сильнейшее искушение. Так хотелось заполнить пустоту в своей жизни, сделав брак с Кристианом реальным, но она боялась, что придется жить крайне скромно.

Каро была не в состоянии удержаться от чтения газет и даже отправила Марту за ними. Слухи о событиях на «Пире олимпийцев» были обидны и оскорбительны, но они вызвали другие открытия.

Кристиан отъявленный повеса. В газетах упоминалось о леди Дж…нем, чьи надежды были разбиты, но которая, вероятно, была любовницей лорда Г…стона. Упомянутая леди, конечно, была и любовницей самого благородного герцога. Кристиан и Иторн делили ее? Были упоминания об актрисе Бетти Прикетт и еще об одной – Мол Мадсон.

Каро была почти готова вступить в «Курятник»!

Спала она ужасно. Проснувшись, Каро решила даже отменить встречу, но было уже слишком поздно.

Когда сообщили, что Кристиан прибыл, она пошла к Диане.

– Вы спуститесь со мной?

– Нет.

– Разве мне не нужна компаньонка?

– При разговоре с собственным мужем?

Когда она вошла в комнату, Кристиан стоял у окна и смотрел на улицу. Он резко повернулся, и их глаза встретились.

Каро нашла убежище в формальной вежливости.

– Пожалуйста, садитесь, милорд.

Она опустилась в кресло, а он, вместо того чтобы сесть, подал ей стоявшую на полу корзинку. Подарок?

– Думаю, нужно вернуть кошку.

– Табби? – Каро вдруг почувствовала пустоту внутри.

Это прощальный подарок. С чего она вообразила, что Кристиан захочет сделать их брак настоящим? Он закоренелый холостяк.

– Торн считает, что Табита более достойное имя, – он снял с корзинки покрывало, – для матери.

– Ой, котята! – воскликнула Каро.

Табби подняла мордочку.

Мяяяаааууу.

Каро принужденно рассмеялась.

– И я без тебя скучала. – Она улыбнулась, заметив негодование Кристиана.

Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся:

– Верите, она мне слова не сказала с тех пор, как вы исчезли.

– О, это несправедливо. – Каро боролась со смехом. Разговор пошел совсем не так, как она планировала. Еще одна уловка повесы?

Она снова опустила взгляд на кошку.

– Какие замечательные малыши. Но, – Каро снова взглянула на Кристиана, – только двое?

– Было еще несколько, но они родились мертвыми.

– Бедная Табби. Однако эти двое очаровательны. – Она присмотрелась. – У них есть хвосты?

– Кажется, один – настоящей кошачьей породы. – Кристиан сел в соседнее кресло. – Дом Иторна посетили ученые. Разгорелись дебаты о возможности союза кошки и кролика, и по крайней мере один из ученых верит, что Табита – плод такого союза.

– Вы пытаетесь убедить меня, что в Гессене есть клыкастые кролики?

Его губы подергивались.

– Я в этом сомневаюсь. Но похожие кошки водятся в Корнуолле и на острове Мэн.

Каро повернула к себе нахмуренную мордочку Табби:

– Интересно, как ты оказалась в Йоркшире?

Мяяяаааууу.

– Возможно, она действительно была ниспослана попавшим в беду путникам? – заметил Кристиан.

Взяв себя в руки, Каро задала серьезный вопрос:

– Если бы я назвалась на Фроггат-лейн, что бы вы сделали?

– Не знаю, но вы были бы очень приятной неожиданностью.

В его глазах промелькнул намек на игривые искорки.

– Вы заставили бы меня жить с вами?

– Как? Запереть вас в комнате до конца жизни? Я всегда хотел позволить жене решить, как распорядиться нашим странным союзом, при условии, что это ничем не грозит мне и моей семье.

Каро поняла, что он говорит правду.

– Это до сих пор в силе?

– Если таково ваше желание, я подпишу документы, дающие вам максимально возможную свободу. Но думаю, сначала нам нужно лучше познакомиться.

Она прищурилась:

– Зачем?

– Мы женаты, пока смерть не разлучит нас. И думаю, находим друг в друге приятные аспекты. Разве не стоит посмотреть, насколько они широки?

– Вы красивый мужчина и умелый в постели, – сказала Каро.

Она ожидала гнева, но если он и был, Кристиан скрыл его.

– У меня есть и другие достоинства.

Каро снова опустила глаза. Кристиан хочет настоящего брака с ней. Ее одолевали искушение и желание. Каро уже была готова сдаться.

Возможно, щедрых крох радости в этом браке ей будет достаточно, а боль от его приключений можно вынести, особенно если будут дети.

Но ее защитные барьеры снова поднялись.

Он нуждается в деньгах. Кристиан узнал о ее состоянии и пришел сюда заполучить его?

– Вы знаете, что я богата? – спросила она.

Теперь она действительно увидела гнев, стиснутые челюсти, но Кристиан ответил ровно:

– Да, но я не знаю размеров вашего состояния.

– Документ, который вы подписали во время церемонии, не касается средств, приобретенных мной после свадьбы.

– Я подпишу все, что вы захотите. Я здесь не из-за ваших денег, черт возьми.

– Не ругайтесь.

Кристиан встал:

– Наша встреча, хоть и насыщенная, была недолгой. Именно поэтому нам нужно ближе познакомиться.

– Какое знакомство вы имеете в виду? – Что-то блеснуло в его глазах, и она быстро добавила: – Только ничего физического.

Искорки не погасли.

– По крайней мере пока. Я прошу, чтобы мы провели время вместе без маскировки и обмана.

Каро так этого хотела, но старалась говорить холодно:

– Если я решусь на это, то только из-за неприязни к альтернативе.

Он вопросительно поднял брови.

– Очень уж тут специфическая жизнь.

– Вы всегда хотели обычной жизни, – Кристиан чуть поморщился. – Каро, этого я не могу вам обещать.

Робкий росток глупой надежды увял.

– Почему?

Он развел руками: – Я наследник графского титула. И названый брат герцога.

– Вы хотите сказать, что я для вас низкого происхождения?

– Мяяяаааууу!

– На этот раз чертова кошка права. Я хочу сказать, что я не обычный человек и не могу предложить вам ту жизнь, к которой вы привыкли. К тому же живу на юге. Ваши корни – на севере.

Каро вскинула подбородок:

– Мы могли бы жить на севере.

– У меня здесь обязанности.

– А у меня обязанности на севере.

– Мяяяаааууу.

– Кошка лучше знает.

– Помолчи, – прикрикнула Каро на Табби и закатила глаза.

Нет у нее никаких обязанностей в Йоркшире. Ее доля в бизнесе вот-вот будет продана. А Латтрел-Хаус – это не огромное поместье, требующее управления. Еще была благотворительная деятельность, но там нужны только ее деньги.

– Если вам действительно нужно проводить в Йоркшире значительное время, – сказал Кристиан, – пусть будет так. Я буду приезжать так часто, как смогу. Но мой дом – наш дом – в Девоне.

– В Девоне?

Разговор свелся к обсуждению возможностей раньше, чем Каро была к этому готова.

Не успела она придумать отговорку, как он продолжил:

– Там мой фамильный дом. У меня необычная семья, и вы будете проводить с ней много времени.

– Мать, которая держит пчел и имеет странные идеи о кошках? – наморщила брови Каро.

– Мяяяаааууу?

– Точно, – подтвердил Кристиан. – Вы могли бы обсуждать с ней странных кошек.

– С вашей матерью? Она в Лондоне?

– Нет, но я должен поехать в Ройл-Чарт, в родительский дом в Девоне.

– Простой помещичий дом? – спросила Каро с легкой кислинкой в голосе.

– Я не лгал. Мой отец только недавно унаследовал графский титул.

– Возможно, вы не лгали, но вы скрыли правду. Почему?

Он сжал губы.

– В армии, да еще будучи командиром, оттачиваешь интуицию и чуешь ложь за версту. Вы лгали почти обо всем – не отрицайте это, – что не склоняло меня к откровенности с вами. К тому же для меня все это еще ново. Я вернулся в Англию спустя годы и узнал, что я больше не майор Хилл, а майор лорд Грандистон. Мое будущее оказалось предопределено помимо моего желания, мне, как графу Ройланду, волей-неволей придется управлять поместьем и заседать в парламенте. И вместо того чтобы поехать на север, в Рейзби-Мэнор в Оксфордшире, где я родился и жил до десяти лет, мне пришлось повернуть на запад и ехать в Девон, в место, которое я никогда не знал. Думаю, мне было бы спокойнее снова стать обычным человеком.

Каро смотрела на спящих котят, у которых не было других забот, кроме еды.

– А мы ведь не очень различаемся? – Она подняла глаза на Кристиана. – У нас обоих отняли свободу.

– Так и есть. Поедем со мной в Ройл-Чарт, Каро.

У нее по спине пробежала дрожь.

– Зачем?

– Чтобы провести время вместе.

– Вы пытаетесь заставить меня взять на себя обязательства?

– Нет, слово чести. Но я должен приехать к родителям раньше, чем туда дойдут сплетни.

– Как мы им представимся? – спросила она.

– Когда приедем, мы уже, наверное, будем знать.

Она посмотрела в его необычные глаза:

– А если мы приедем, зная, что не можем жить вместе?

– Тогда так и скажем. По крайней мере если они услышат это не только от меня, но и от вас, они поверят. Независимо от того, что вы решите, моя мать вам понравится. Ее все любят. Но я предупреждаю вас, что там сумасшедший дом. Я говорил вам, что у меня двенадцать братьев и сестер?

– Двенадцать?!

– И большинство из них – мальчики.

– Я достаточно знакома с сиротскими приютами и понимаю, что это значит. – Каро взвешивала свои слова. – Почему вы сказали «независимо от того, что вы решите»? Это наше общее решение.

– Нет, – сказал Кристиан. – Я знаю, чего хочу.

– И что же это?

– Не глупите, Кэт.

– Вы однажды уверяли меня в этом, зная, что это невозможно.

– Когда? – нахмурился Кристиан.

– По дороге в Адуик.

– Хотите – верьте, хотите – нет, я забыл, что женат. Это было для меня новостью.

Теперь самое время спросить, будет ли он верным мужем.

Подойдя к ней, Кристиан вытащил что-то из кармана:

– Думаю, вам нужно надеть это.

Ее обручальное кольцо.

Он не сделал никакой попытки надеть кольцо ей на палец, и Каро была благодарна за это. Это кольцо не имело к ним никакого отношения. Это не то кольцо, которое Кристиан надел ей на палец на их свадьбе.

Она неловко взяла кольцо.

– Два условия.

– Да?

Она смотрела на него.

– В поездке ничего интимного, даже поцелуев.

– Согласен, – улыбнулся Кристиан и добавил: – Даже если вы захотите.

Нахал!

Она надела кольцо.

– И мы поедем в карете.


Глава 32


Поездка в Ройл-Чарт заняла пять дней, этого времени хватило бы, чтобы проверить любой брак.

Ротгара и Диану этот план, казалось, не шокировал. Они, однако, настояли, чтобы Каро взяла с собой Марту. Каро знала, что этого следует ожидать, но присутствие пожилой служанки сковывало. Они с Кристианом могли обсуждать только повседневные события.

Каро порой жалела, что они не взяли с собой Табби, но мать с младенцами была возвращена заботам герцога Иторна.

Впрочем, она узнала о военной службе Кристиана и приключениях за границей, рассказала о своей жизни.

По вечерам им иногда удавалось одним прогуляться у гостиницы, но погода этому не благоприятствовала. Два вечера лил дождь, и им пришлось играть в карты и шашки под бдительным оком Марты Стоукс, занимавшейся рукоделием.

Дороги от дождя раскисли, замедляя движение, и Каро видела, как Кристиан нервничает от нетерпения. В конце концов она посоветовала ему присоединиться к Барлиману и ехать верхом. Он не возражал.

Около Солсбери у кареты отлетело колесо. Кристиан и Барлиман под дождем помогали кучеру.

Высунувшись в окно, Каро крикнула:

– Берегите спину, муж!

Грязный, промокший, он поднял на нее глаза и улыбнулся.

Ремонт оказался невозможным. Марта решительно отказалась путешествовать верхом, даже позади Барлимана, и осталась в карете. А Каро с радостью уселась позади Кристиана, и они отправились в ближайшую гостиницу. Даже без седла Каро чувствовала себя в полной безопасности и имела бесспорное оправдание, чтобы обхватить Кристиана и прижаться к его спине.

– Как хорошо, – сказала она.

– Как холодно и сыро. Мы, вероятно, на день застрянем, пока карету не починят.

– Это очень хорошо, – повторила Каро, и Кристиан рассмеялся.

Они останутся в браке. Теперь она была в этом уверена. Она чувствовала, что Кристиан любит ее, и приходила к уверенности, что он будет ей верен. Ее практичный ум предупреждал, что это безрассудство, но от практичности, похоже, скоро и следа не останется.

Правда, прежде чем принять окончательное решение, Каро решила познакомиться с семьей Кристиана.

Кристиан, похоже, искренне считал, что ей могут не понравиться его родственники.

Возможно, все не так страшно. Судя по его словам, они весьма экстравагантные. Как он объяснил, его родители совершенно не умеют распоряжаться деньгами, именно поэтому ему придется стать сельским джентльменом и научиться управлять поместьем.

Каро не имела никакого намерения тратить деньги, заработанные тяжким трудом Фроггатов, и все же не могла сопротивляться! Их давнему браку не предшествовали договоренности и соглашения. Эйаму Каро намеревалась отдать треть своего состояния, Кристиан имел право распоряжаться всем.

Она знала, что может ему доверять. Если она решит подписать документы о разделе имущества, он не станет чинить препятствий. Если она выберет иное и станет его женой во всех смыслах этого слова…

Несмотря на жизнь в Латтрел-Хаусе, Каро была городской женщиной.

Она не была и никогда не притворялась аристократкой. В окрестностях Шеффилда ее ценили за то, что она из семейства Фроггатов. В Девоне это ничего не значит.

Сердце Каро с каждой мыслью падало все глубже, но, по счастью, они въехали в Ройл-Чарт. Вид ей понравился. Осень золотила листья, падая на землю, они походили на диковинные цветы. Белые овцы щипали травку.

Когда она увидела дом, у нее дух захватило. Это было огромное строение из золотистого камня, увитое вьющимися растениями с красновато-коричневыми и алыми листьями.

– Неплохо, правда? – Кажется, в голосе Кристиана звучало беспокойство.

– Прекрасно.

Из дверей высыпали люди. Дети шумно приветствовали карету.

Полный мужчина поспешил вперед и открыл дверцу.

– Добро пожаловать! – сияя, сказал он Каро. – Какой чудесный день!

Каро услышала, как Кристиан пробормотал:

– Пошло-поехало!

Она вышла из кареты и оказалась в объятиях графа и такой же полной графини с яркими золотисто-зелеными глазами. Каким-то образом на руках у Каро появился малыш, и он тоже поцеловал ее, обняв ручонками за шею.

Она отчаянно искала глазами Кристиана, но его окружили братья. Поток внес ее в большой, но неопрятный холл. Лестница вела на следующий этаж, и на лестничной площадке, казалось, сгрудилось еще больше народу.

Слышались восклицания женщин и приказы слугам.

Появившийся рядом Кристиан забрал у Каро малыша и отдал его родственникам.

– Она сбежит, если вы будете с ней так обращаться, – сказал он.

Повисла пауза.

– Какой прекрасный прием, – ярко улыбнулась Каро. – Можно мне ненадолго пройти в свою комнату?

После этого тонкого намека на физические потребности графиня и две молодые женщины, должно быть, сестры Кристиана, увлекли ее в красивую комнату. Кристиан шел следом.

– Ах да, нам нужны отдельные комнаты, мама, – сказал он.

– Отдельные комнаты? – повернулась к нему мать. – Почему?

– Я позже объясню. Даже наше семейство не может занять здесь все спальни.

– Очень даже может. – Мать смотрела на него так, будто он объявил, что желает съесть жабу на обед. – Ты, должно быть, заметил, что здесь Мэри и Клотон. С новым ребенком! – добавила она, светясь. – И Сара должна приехать завтра, специально чтобы повидаться с тобой. И разве я не говорила, что мои родители живут с нами?

– Нет, – вздохнул Кристиан. – Не имеет значения. Все будет в порядке.

– Конечно, будет. Все всегда в порядке. – Графиня повернула сияющее лицо к Каро: – Мы молились, чтобы он нашел вас, дорогая. Мы сейчас уйдем, но спускайтесь побыстрее, вы сможете познакомиться со всеми за чаем. Нет, милые, Кристиан поиграет с вами позже. – Графиня прогнала из комнаты детей и ушла.

Кристиан, закрыв глаза, привалился к стене.

– Теперь вы видите.

Каро со смехом рухнула на диван.

– Не думайте, что вся эта суматоха из-за вашего приезда, – предупредил Кристиан. – Здесь так всегда.

Прикусив губу, Каро сумела сдержаться.

– Наверное, к этому можно привыкнуть?

– Я никогда не пробовал. Торну это нравится, но ему здесь жить не приходится.

– И нам тоже. Поблизости нет другого дома?

Кристиан оторвался от стены.

– Думаю, есть вдовий дом и какие-нибудь другие. Если мы собираемся жить здесь, что-нибудь найдем.

Но она еще не была готова говорить об этом.

– Это все потом, – сказала она. – А сейчас мне действительно нужно…

Он открыл дверь:

– Прошу.

Каро укрылась в маленькой гардеробной, нагретой камином. Она обдумывала вопрос о разных спальнях. И уж определенно о разных кроватях.

В гостиницах они занимали отдельные комнаты и строго соблюдали договор: никакой близости, даже поцелуев. Это было трудно, а теперь станет еще труднее. Но Каро знала, что они должны придерживаться своего соглашения. Это основа для разумного решения. Они слишком легко поддаются страсти, а страсть может привести к ребенку, который свяжет их навсегда.

Вернувшись в спальню, она увидела, что он смотрит в окно. Она подошла к Кристиану.

– Что вы собираетесь сказать родителям? – спросила она.

– Правду, – ответил он, повернувшись к ней. – Они станут давить на нас.

– Они не захотят, чтобы мы, и в частности вы, жили в оковах юридического разделения. Это разумно.

– Вы их уже понимаете?

– Это самонадеянно? Извините.

– Нет-нет. Просто… я их не понимаю. Совсем не понимаю. – Кристиан взглянул на кровать. – Я найду, где спать. Должен же тут быть какой-нибудь укромный уголок.

– Или выдвижная кровать, какой-нибудь матрац. Это большая комната.

– Это большая кровать.

От его взгляда ее обдало жаром. Желание терзало ее, но Каро нашла в себе силы сказать:

– Слишком опасно.

– Вы знаете, как я хочу вас?

Она облизнула губы.

– Я знаю свой собственный голод.

– Тогда почему мы морим друг друга голодом?

– Вы делаете это, потому что я настаивала, – ответила она. – Я делаю это, чтобы иметь свободу принять правильное решение.

– Иначе вы не будете свободны?

– Я буду прикована к вам.

Кристиан взял ее руку и поцеловал.

– Небольшой перерыв в правилах, но не больше, я обещаю. Каковы барьеры, Каро?

Это был честный вопрос, от которого она не могла отмахнуться.

– Вы будете верны мне? – спросила она, глядя на него. – Всегда?

– Да. А вы?

– Что?! Конечно!

– Почему «конечно»? Вы однажды с легкостью шалили с незнакомцем в гостинице.

Лицо Каро запылало, она закусила губы.

– Да, но подозреваю, вы в этом преуспели больше меня.

Кристиан рассмеялся:

– Верно, но я сдержу давние клятвы, если наш брак станет настоящим. Обещаю.

Каро на миг отвела взгляд, потом снова посмотрела на него:

– Это ведет нас к разговору о деньгах. Я никогда их вам не обещала, но закон отдает их вам.

– Но вы здесь.

– И что это значит?

– Что вы мне доверяете. Я прекрасно понимаю ваше желание больше узнать о моей семье. Давайте встретимся с многочисленными Хиллами.


Как и предрекал Кристиан, здесь царил хаос, но Каро уже начала осваиваться и обнаружила опасность даже большую, чем вожделение. Семейство Кристиана, шумное и взбалмошное, походившее на кипящий котел, ее никогда не утомит. Да, она хотела иметь убежище, где могла побыть только с Кристианом, но и этой суматохи она тоже хотела и готова была заплатить за это.

Кроме людей, в доме были кошки и собаки. Табби здесь так же легко примут, как и ее с Кристианом. Когда Каро увидела у одного мальчика кролика, она не могла удержаться от смеха, вспомнив клыкастых кроликов из Гессена.

За ужином все уселись за длинным столом в облицованной позолоченными панелями столовой, которая, конечно, предназначалась для более значимых событий. Лайза, самая младшая сестра Кристиана, прочитала молитву.

Каро усадили по правую руку от графини. С другой стороны от матери на высоком стульчике сидел Бен. Леди Ройланд говорила только о Кристиане и задавала множество вопросов. Такое впечатление, что она хотела получить о нем как можно больше информации. Каро не все понимала в этой ситуации. Ясно одно – Кристиан не приезжал и даже не писал так часто, как хотели родители. Предстоит большая работа.

Если она решится остаться.

После ужина женщины и дети пошли в гостиную. Каро узнала правила игры в шарики и прекрасно провела время. Мужчины скоро присоединились к ним. Кристиан попытался переиграть ее, но потерпел неудачу.

Затем вместе с Кристианом и его родителями она пошла в библиотеку. Там Кристиан попытался объяснить ситуацию.

– Так что, у нас испытательный срок? – сказал граф, глядя на Каро, но глаза его искрились.

– И у меня тоже, сэр.

– Нисколько! Для нас вы теперь наша дочь, и будь что будет.

– Мы прекрасно понимаем, как вам трудно, – сказала леди Ройланд. – Десять лет прошло, вы оба были так молоды. И такая неприятная ситуация во время свадьбы. Я не подумала об этом. Вам будет очень тяжело в одной комнате?

Каро вздрогнула.

– Лучше всего позволить природе взять свое, – с неясным подтекстом сказал ее свекор.

– Нет, если Каро забеременеет, – прямо ответил Кристиан.

О, именно это граф и имел в виду.

– Но вы женаты, дорогой, – не моргнув, ответила его мать, – так что ребенок не будет проблемой, и я уверена, что Каро хочет малыша.

– Это будет проблемой, если мы станем жить раздельно, – сказал Кристиан.

– Не вижу почему, если только ты не думаешь, что люди решат, что она завела любовника.

Каро увидела, как Кристиан закрыл глаза.

– При других обстоятельствах, – быстро сказала Каро, – я бы с радостью завела ребенка.

– Тогда идите, – сказал граф. – Вы, должно быть, устали с дороги.

Выражение лица Кристиана подорвало самообладание Каро. Она поднялась.

– Да, я очень устала.

– Измучилась, – сказал Кристиан и вывел ее из комнаты.

В холле она закрыла рот рукой, заглушая смех.

– Похоже, нам приказали… – прошептала она.

– Да. – Кристиан устало огляделся. – Поднимемся в нашу комнату, пока не случилось чего-нибудь похуже!

На полу аккуратно лежал матрац.

– Вы хотите детей? – спросил Кристиан.

– Да, но не теперь.

– Я не имел в виду… – Он провел пальцем по вырезанному на столбике кровати ананасу. – Я никогда не хотел прибавления к многочисленным Хиллам.

– Но если мы согласимся на брак, это будет возможно? Не… я хочу сказать…

Кристиан повернулся к ней:

– Иметь детей с вами, кажется, совсем другое.

Она не могла сдержать улыбку.

– Любой ребенок будет счастлив вырасти частью этого клана.

– Черт, вы начинаете говорить как они.

– Я люблю их.

Он рассмеялся:

– Я тоже.

Он подошел к ней, распахнув объятия.

– Вы похожи на увеличительное стекло, под которым все выглядит по-другому, Каро. И вы – спутник, без которого я не хочу жить. Это будет нелегкая жизнь, но счастливая. Вы разделите ее со мной?

Поднявшись, она прижалась к нему.

– Я действительно этого хочу, Кристиан. Но мы должны поговорить о деньгах.

Она думала, что он рассердится, но он кивнул.

– Да, должны. – Он подвел ее к дивану, и они сели рядом. – Видишь ли, я думаю, что мое семейство нуждается в деньгах.

– Они не кажутся расточительными.

– Они – нет. Мой брат Том беспечный и безрассудный. Я уверен, что он научится на своих ошибках. Но мои родители хотят лучшего для всех своих детей, и я с ними согласен.

Каро хотелось теснее прижаться к Кристиану и оставить этот разговор, но он был необходим.

– В нынешнем положении ты владеешь всем, чем я обладаю.

– Если ты продолжишь говорить об этом, ты меня разозлишь.

– Прости, но для меня мои деньги – это святое, Кристиан. Ты хоть имеешь представление, каким тяжелым трудом мои родственники их заработали?

– Могу предположить. Какую договоренность ты хочешь?

Его слова и взгляд почти уничтожили Каро, но она сумела спокойно произнести:

– Я думала отдать тебе треть, а остальное передать в доверительное управление. По крайней мере так я намеревалась поступить с сэром Эйамом.

– Достаточно честно. А теперь?

Она видела, что он ожидал чего-то более сурового, и быстро проговорила:

– Треть – тебе, вторую я передам в доверительное управление, но оставлю себе доступ к ней, и неприкосновенная треть для наших детей. На случай, если нас одолеет расточительность. Я говорила, что продаю свою долю в «Фроггат и Скеллоу» и доходов оттуда больше не будет?

Кристиан с улыбкой приложил палец к ее губам.

– Моя деловая Кэт. Наедине я буду называть тебя Кэт. Твоя деловая жилка – именно то, в чем нуждается семейство Хиллов. И доходы мгновенно увеличатся.

Он не отнимал палец от ее губ, Каро не могла удержаться и поцеловала его.

– Я хотела бы этого, – сказала она. – Помочь сделать хозяйство эффективным и прибыльным.

– Мне тоже нужно обсудить денежный вопрос, – сказал Кристиан, убрав палец. – Признаюсь, я побаиваюсь.

Каро заставила себя не отпрянуть, но если она узнает об огромных долгах, это разобьет ей сердце.

– Леди Фаулер, – сказал Кристиан.

– Леди Фаулер?

– Я должен пожертвовать тысячу гиней ее фонду.

– Что?! – воскликнула Каро. – Это безумие!

– Да, но, видишь ли, я однажды дал клятву…

Каро разинула рот:

– Так ты один из тех, кто дал клятву не жениться до тридцати? Вместе с графом Хантерсдауном?

– Откуда ты знаешь?

– По дороге в Лондон мы останавливались у него. Я познакомилась с графиней Хантерсдаун. Она очаровательна.

– Теперь ты знаешь как, но клятва требует абсурдного пожертвования.

Каро нахмурилась:

– Почему? Мы поженились раньше, чем ты дал эту клятву.

– Разве это не значит толковать факты к своей выгоде?

– Нет, – твердо сказала Каро. – Мы такой ерунды делать не станем, сэр. Тысяча гиней этой ненормальной? Если уж клятва требует пожертвования, я знаю много достойных мест. Богадельни, сиротские приюты или, – добавила она с лукавой улыбкой, – приюты для сумасшедших.

– Черт! – уставился на нее Кристиан. – Так это ты была горничной Карри!

Увидев выражение его лица, Каро разразилась смехом:

– Я. Понимаешь, я испугалась, но это было еще и забавно.

– А дом в Донкастере?

– Дом моей подруги Филлис. Из которого я уже под видом Кэт отправилась выслеживать вас, сэр.

– И вы нашли меня и взяли в плен мою душу и сердце, миледи. Каково ваше желание? Мы можем придерживаться нашей недавней договоренности. Не целоваться. Не делить постель.

– Можем? – У Каро перехватило дыхание. – Я имею в виду, способны ли мы?

– Я не животное, – сказал Кристиан с выражением, заставив ее улыбнуться.

– Даже если бы ты был животным, я уступила бы ради того, чтобы стать частью необыкновенных Хиллов.

Он придвинулся ближе.

– Увы, ты любишь меня только из-за моих родственников.

Прижавшись теснее, Каро положила руку ему на грудь.

– И ты не животное.

– Я мог бы им стать, – предложил он, взяв ее за подбородок и коснувшись губами ее рта. – В этой кровати.

– Мне это понравится? – выдохнула она.

Кристиан улыбнулся:

– Да.

– Тогда ты не мог бы поторопиться?

– Ты уверена? Пути назад не будет, ты это знаешь.

– Да. Раздевайся.

Она уже сбросила платье и возилась с завязками нижней юбки. Кристиан снял башмаки, сюртук, жилет и рубашку, потом подошел к Каро и вытащил из кармана складной нож.

– Ты просила побыстрее? – Он сверху донизу разрезал шнуровку корсета.

Каро рассмеялась и тут же сбросила сорочку. Поставив ногу на стул, она развязала подвязку и скатывала чулок, поглядывая на наблюдающего за ней Кристиана.

Когда она сняла второй чулок, Кристиан предстал перед ней в великолепной наготе. Таким она его прежде не видела.

– Ты вся порозовела, – сказал он, ведя ее к кровати. – Думаю, это наше настоящее брачное ложе.

– Да.

Откинув покрывала, Кристиан положил ее на кровать и медленно опустился рядом, целуя ей грудь. Но Каро видела, как напряжено его копье, чувствовала сладкую боль внутри. Она широко раздвинула ноги.

– Скорее, скорее.

С коротким смешком Кристиан вошел в нее.

Это было жаркое, быстрое, прекрасное слияние, потому что не было никаких опасений, никаких сомнений, чувства вины, никакой необходимости сдерживаться. Она сомкнула вокруг него ноги, как делала в той гостиничной комнате, потому что хотела привязать его к себе навсегда и даже дольше.

Когда они достигли восхитительного финала, ей пришлось отпустить его. Обмякнув, они лежали в тишине, сердце к сердцу.

– Я не жалею о том, что случилось десять лет назад, – сказала она, прижавшись головой к его груди, – иначе нас сегодня здесь не было бы.

– И я не жалею о своем юношеском безумии, иначе я никогда бы не нашел тебя, мое сердце, моя душа. – Обняв ее, он перекатился на спину. – Видишь, с Хиллами все всегда складывается к лучшему.


notes


Примечания


1


Рыцарь Круглого стола короля Артура, прославившийся галантностью и чистотой.


2


Пират (англ.).


3


Горевать (англ.).